Андрей Таманцев - Успеть, чтобы выжить

Американцы, как правило пожилые леди с розовыми волосами и молодцеватые ветераны среднего и мелкого бизнеса в гавайских рубахах, передвигались группами и ежеминутно сверялись с проспектами, словно постоянно подозревая, что этот лоснящийся гид-итальянец им все время врет.

Встречались и русские. Но теперь это уже были не те опасливые советские туристы, которых встречали с неподдельным интересом (Ха! Во Флоренции не только Микеланджело! Я там видел живого русского, представляешь?), и даже не «красные пиджаки», которым все одно где пить — на фоне Эйфелевой башни или египетской пирамиды, эти нынче обретают душевный покой на модных курортах: там больше ресторанов и меньше бесполезных памятников. Современный русский турист мало отличается от прочих, ну разве что подсознательная тяга к магазинам его все еще выдает да любовь к выпивке… Особенно бывает переполнена туристами всех мастей площадь Сеньории, центральное место Флоренции. И в этот час — душный солнечный полдень 15 июля — на площади Сеньории можно было заметить, если очень постараться, именно такого русского туриста новых времен. Это был молодой мужчина крепкого, но не вызывающего сложения, одетый, несмотря на жару, в черные джинсы и майку с изображением Пизанской башни, перечеркнутой надписью по-английски: «Не пора ли ей упасть?» На шее у русского туриста висел положенный по статусу автоматический «кодак», которым он, впрочем, практически не пользовался.

Одним словом, если этот молодой человек и отличался от остальных двух миллионов своих коллег по отдыху, то только лишь едва заметным выражением озабоченности на лице. Не чувствовалось в нем блаженного умиротворения или полной отрешенности. Русский турист был настороже.

С видом человека, коротающего время между проводами жены и встречей с любовницей, он рассеянно рассматривал окружающие дома и дворцы. На несколько секунд его взгляд задержался на монументальном здании древней ратуши с ее мрачной башней, громоздящейся над площадью, а потом скользнул в сторону колоссальной очереди в картинную галерею Уффици. По губам русского пробежала легкая усмешка. Мол, и у вас, господа европейцы, не без этого… Закончив беглый осмотр достопримечательностей, турист вздохнул, посмотрел на часы и не спеша двинулся в сторону одной из улочек, разбегающихся прочь от площади Сеньории.

Неожиданно оказалось, что этот русский был не единственным человеком, которого мало интересовали чудеса архитектуры: два подтянутых джентльмена со здоровыми американскими лицами внимательно следили за его перемещениями и даже пару раз сфотографировали молодого человека. Теперь же, как только русский турист сдвинулся с места, один из джентльменов поднес запястье правой руки ко рту и тихо произнес:

— Ковбой направился в сторону Виа Калзадоли.

И, соблюдая безопасную дистанцию, оба американца двинулись следом. Им блестяще удавалось ничем не выдать своего присутствия — в самом деле, мало ли людей шатается летом по Флоренции? А объект их внимания тем временем медленно брел в потоке ленивых туристов по узкой тенистой улочке. Но тень совершенно не спасала от жары, разве что солнце здесь не так яростно пекло.

Явно утомленный жарой и оттого рассеянный, молодой человек не торопясь вышел по Виа Калзадоли к величественному собору Санта Мария дель Фьоре, нависавшему над всем городом. Остановившись перед входом, он вдруг вспомнил о своем бесполезном фотоаппарате, болтавшемся на шее.

Фотографировать русскому туристу, кроме себя, было нечего, ибо видами Флоренции он уже обзавелся, приобретя открытки и проспекты. Но не щелкать же свою физиономию, держа фотоаппарат на вытянутой руке? Оглядевшись, молодой человек выбрал брата туриста поприличней и обратился к нему на английском:

— Не может ли сеньор сделать один снимок?

Сеньор, оказавшийся почтенным немцем, с радостью согласился и немедленно сфотографировал молодого русского. Получив желаемый снимок для семейного альбома, объект внимания двух американцев сдержанно поблагодарил за помощь и вошел в собор.

Американские джентльмены переглянулись. Потом один из них, тот, что с фотокамерой, последовал за Ковбоем в храм, а другой, снова пробормотав что-то в рукав, отправился за немцем.

Через десять минут к собору осторожно подрулил «мерседес», а спустя еще три минуты из храма вышел джентльмен с фотоаппаратом и остановился рядом с машиной, не отводя глаз от ворот собора.

— Сидел десять минут, потом поставил свечи, пять простых и две красные, — сообщил кому-то негромко американец в открытое окно автомобиля и вдруг встрепенулся:

— Вот он… Человек в «мерседесе» кивнул и включил рацию.

— Внимание! Ковбой поставил у алтаря семь свечей. Это похоже на сигнал.

Всем усилить наблюдение!..

— На ковбоя он не очень-то похож, а?

— Примерно так переводится фамилия этого русского… Все! Он собирается уходить. Двигай за ним, а я разберусь со свечами.

— Понял.

Джентльмен с фотоаппаратом оторвался от машины и направился вслед за объектом.

Ковбой, он же Сергей Пастухов или просто Пастух, медленно брел в потоке ленивых туристов. В сотый раз он отругал себя за то, что не надел шорты, как все вокруг, — джинсы, да еще черные, не очень подходящая одежда для города, который превратился в финскую баню. Не спасала даже многолетняя привычка носить форму, тоже мало похожую на легкий пляжный костюм. Вот ведь, по Чечне бегал в камуфляже как заводной, а здесь спекся… Пошел уже третий день пребывания Пастуха в Италии. Два предыдущих он потратил на подробное изучение местности — железная спецназовская привычка крепко засела в сознании капитана. Голубков говорил Сергею, что осложнений во время его прогулки во Флоренцию быть не должно. Что ж, это Пастух вполне мог обдумать и принять или не принять во внимание. Но слова своего преподавателя в военном училище — старого подполковника, воевавшего еще в Корее и Египте, о том, что рекогносцировка местности — основа военного дела, не надо было обдумывать: эта заповедь, навсегда отпечатавшись в мозгу, выполнялась автоматически. Даже и тогда, когда, как убеждал Голубков, осложнений быть не должно.

Конечно, Пастух не собирался воевать на улицах древней Флоренции. Во всяком случае, лично он боевые действия начинать первым не предполагал.

Но и не ради отдыха он здесь оказался. Флоренция, без сомнений, чудесна и неповторима. Кто бы спорил. Но созерцание даже таких достопримечательностей не входило в число любимых Сергеем занятий. Он предпочел бы что-нибудь другое. Ему бы с удочкой, да плотвичку потаскать… Увы! Местная Арно больше походила на чеченскую Сунжу, чем на родную Чесну…

Нет, Пастух здесь, чтобы работать. Он взялся за это, и теперь уже не имеет значения почему. Он взялся, а значит, должен выполнить, чем бы все ни обернулось. И точка. Неделю назад, когда Голубков отправлял его сюда и когда говорил, что осложнений быть не должно, все действительно казалось простым.