Андрей Таманцев - Успеть, чтобы выжить

Домик в живописном местечке и был такой подготовкой. «Мерседес» Крымова добрался туда в пятом часу утра. Полковник стремительно прошел в гостиную. Там он переоделся в приготовленную заранее одежду — легкие светлые брюки, полосатую тенниску и белую куртку. На ноги Андрей Сергеевич натянул кроссовки. Фотокамера «кодак» окончательно превратила его в одного из тысяч туристов, наполнявших эту страну. Старые документы полковник сжег в камине. Туда же отправилась трость. По новым документам Крымов стал Ричардом Бейли, бизнесменом из штата Мэн. Купленный заранее билет до Торонто уже лежал в бумажнике рядом с фотографией американской жены и двух очаровательных сыновей. Картину завершал большой пластиковый чемодан на колесиках.

Это, конечно, не совсем то, что он ждал от завершения операции, от Глоттера, и маскарад этот не спасет его от будущих проблем, но выхода у него не было. Впервые в жизни Андрей Сергеевич оказался практически без средств к существованию. Последние наличные деньги ушли на коттедж и билеты. В бумажнике Крымова вяло хрустели две сотенные купюры — все его состояние. А где-то в швейцарских кладовых продолжали лежать фантастические суммы, до которых он, Крымов, так и не смог добраться. Андрей Сергеевич не знал, что он будет делать в Канаде без денег. Видимо, придется все начинать сначала. Если, как правильно заметил покойный Глоттер, его раньше не убьют. Охотников за его головой было немало — российские спецслужбы, родные бандиты, теперь американцы. Земля горела под ногами полковника. Его отлет в Торонто уже не был планомерным отступлением — это было банальное бегство… Закончив свое перевоплощение, Крымов-Бейли позвал водителя:

— Миша, нам пора!..

Но ответом ему была тишина. Андрей Сергеевич насторожился и позвал вновь:

— Миша!..

Раздались чьи-то шаги в коридоре. В саду за окном гостиной скрипнула гаревая дорожка. Полковник метнулся к столу, на котором лежал пистолет.

— Не стоит, Андрей Сергеевич, — спокойно произнес Пастух, появившийся в дверях с автоматом «узи» в руках. Стволом он указал Крымову на диван. — Похоже, что вы проиграли, полковник. Теперь мы можем продолжить наш разговор. Минералки принести? Миша, к сожалению, не может. Его постигла участь Глоттера.

— Так ты и это знаешь, — улыбнулся Крымов и сел вместо предложенного дивана в кресло. — Да, капитан, я тебя недооценил. Но я всегда говорил, что ты — единственный человек, который способен мне помешать.

— Ваша самая крупная ошибка, Андрей Сергеевич, — это похищение моей семьи.

Все остальное укладывалось в нормальную работу профессионалов. Семья — это не по правилам. Не по моим правилам.

— Не ты устанавливаешь правила, капитан, — покачал головой Крымов.

— Как видите, сейчас как раз я, — возразил Пастух. — И по этим правилам нельзя похищать женщин и детей. А также нельзя клеветать на невиновного человека.

— Только не читай мне проповедей, — поморщился полковник. — Я уже стар для этого.

— И то правда, — согласился Пастух. — Горбатого могила исправит.

— Переходи к делу.

— Я, собственно, заскочил на минутку. Семью, как вы знаете, я освободил сам. Что касается клеветы, — с этими словами Пастух достал диктофон, — того, что мы записали в порту, в принципе вполне достаточно. Но вы же знаете, Андрей Сергеевич, эти ребята из службы собственной безопасности такие дотошные. Так что вы уж скажите пару слов. Ну там, я, Андрей Сергеевич Крымов… Начинайте с того, что Крупица был вашим платным агентом, он ведь был платным? Не за веру же товарищей предавал. И обязательно скажите, что его пристрелили по вашему приказу на таком-то километре Ленинградского шоссе.

— Ну в данной ситуации я могу подтвердить, что я Папа Римский, — пожал плечами Крымов, но, увидев, как ствол автомата описал красноречивую дугу, добавил:

— Хорошо, хорошо… Если так угодно… Андрей Сергеевич собирался как можно быстрее уехать отсюда и постараться никогда больше не встречаться со спецслужбами. А о том, куда он собирался, не мог знать даже чересчур прыткий Пастух. Так что отчего бы и не рассказать кое-что? Особенно, если это даст возможность побыстрее освободиться. И в течение пяти минут полковник кратко и внятно, по-военному, изложил все факты. Когда он закончил. Пастух улыбнувшись сказал:

— Вот и славно. На этом наше знакомство заканчивается. Не скажу, Андрей Сергеевич, что оно было приятным, но поучительным — точно.

Крымов с беспокойством посмотрел на автомат. Пастух, перехватив его взгляд, поспешил успокоить:

— Нет, товарищ полковник. Не волнуйтесь. Мы люди цивилизованные и самосудом не занимаемся. Ступайте себе с Богом. Вы, кажется, спешили в аэропорт? Я не слишком вас задержал?

— Вот смотрю я на тебя, Пастухов, — искренне удивился Крымов, — и понять не могу: ты что, в Робин Гуда играешь или действительно такой лопух?

— Действительно, Андрей Сергеевич, — улыбнулся Пастух.

— А, — протянул Крымов. — Ну тогда бывай здоров. Бог даст, свидимся. Было приятно пообщаться… Да, коль скоро вы зарезали моего водителя, то подкиньте до трассы-то. Там уж я сам такси поймаю.

— Что ж, поехали, — вздохнул Пастух. Он исполнил просьбу и довез полковника до шоссе. Там Крымов, а отныне мистер Бейли, довольно быстро поймал такси до аэропорта. Он успел как раз к окончанию регистрации. Зарегистрировавшись, он с видом уставшего от впечатлений туриста, предвкушавшего возвращение * домой, двинулся к таможенному контролю. Но не успел поставить свой чемодан на стойку, как к нему подошли двое полицейских.

— Погорячился я, господин Крымов, когда отпустил вас, — раздался голос инспектора Хавелаара. — Но после этого дурацкого картофеля я, право слово, даже и подумать не мог, что вы зарежете бедного Глоттера. Он хоть и был дурак, но не достоин такой участи. Мы, кстати, уже выловили его из воды… На этот провал у полковника Крымова не было запасного варианта. Пастух не лукавил, когда говорил, что не занимается самосудом. Зачем, когда есть суд голландский. Пока Муха следил за «мерседесом» полковника, Док быстро снял копию с видеозаписи убийства Глоттера и отправил ее Хавелаару, чтобы инспектор не расстраивался из-за неудавшегося ареста русского мафиози.

Андрей Сергеевич Крымов в бессильной злобе подчинился инспектору. Что он мог сделать? Он вдруг почувствовал, как невозможность исправить положение лишает его воли, желания сопротивляться, и теперь Крымов ощутил всю ту непомерную усталость, которую он преодолевал последние годы и которая вдруг обрушилась на него вся, разом. Конец ли это для него, бывшего полковника КГБ Крымова? Даже об этом он сейчас не в состоянии был думать.

Но в том, что это был конец всех его планов, — он не сомневался.