Андрей Таманцев - Гонки на выживание

— Это мы поняли.

— А вот я пока ничего не понимаю, — сказал Михаил. — Все-таки в небе куда проще, чем тут, на земле. Ну что, вызываем Олега? Думаю, сегодняшнее представление закончено.

Михаил связался с Олегом и приказал ему возвращаться… — Ну а теперь надо выяснить, что в этих канистрах, — сказал Михаил, когда они собрались вместе.

— А как мы узнаем, что это действительно оно? — спросил Муха. — И как бы это мог установить тот, кому хотели передать эти канистры?

— Для каждого компонента созданы специальные тесты-анализаторы, — сказал Михаил. — Вроде лакмусовых бумажек. Они у меня есть. Золотые штыри с особым белым покрытием, вроде лака. При соединении с тяжелым черным компонентом через две минуты он краснеет. Для бесцветного — то же самое, только белый состав зеленеет.

Со всеми другими веществами — кислотами, газами, соединениями — в реакцию не вступает.

— И остается белым? — спросил Муха.

— У тебя что было по химии? — поинтересовался Артист.

— Как — что? Пятерка. И в училище тоже. Везде… — Заметно, — сказал Артист. — Не растерял знаний. Ну что, приступим к дегустации?

Как оказалось, у Михаила была с собой тщательно упакованная маленькая походная химическая лаборатория — несколько реторт, мензурок, тонких стеклянных трубок. Здесь же, в цилиндрическом футляре, были и стержни — золотые спицы сантиметров пятнадцать длиной, наполовину покрытые матовым белым составом.

Артист взял в руки один штырь.

— К белому слою не прикасайся! — предупредил Михаил.

— Занятно, — задумчиво сказал Артист. — А может, попробуем моими? — И он вытащил из кармана точно такие же тонкие золотые штыри, взятые из кармана Слейтона, и протянул Михаилу.

— Откуда дровишки? — спросил Михаил.

— От Слейтона, вестимо, — улыбнулся Семен. — Видно, хотел проверить товар.

— А ведь их уже использовали один раз, — показал Михаил. — Видите, белый состав как будто облез на концах. Он растворяется после теста. Ну да ладно, сейчас покажу на своих. Семен, бери камеру и снимай все от начала до конца.

— Господи, благослови, — сказал Муха. Они отвинтили крышки сначала с одной, а потом с другой черной пятилитровой металлической канистры. Одна из них весила примерно столько, сколько весила бы и с водой, другая была куда тяжелее. Михаил осторожно опустил в канистру с тяжелой жидкостью стеклянную трубочку с маленькой грушей на конце — пневмозаборник — и втянул в канал какое-то количество неизвестного вещества. Затем извлек его и поднес к свету.

Со странным чувством смотрели они на черный столбик, поднявшийся по стеклянной трубке. Михаил выпустил каплю черного вещества в плоскую чашку Петри.

Артист наклонился и понюхал.

— Вроде не пахнет ничем.

— Ну, займемся алхимией, — сказал Михаил и опустил в черную каплю белый кончик золотого стержня, посмотрел на часы.

Все окна в машине были тщательно закрыты спальными мешками — Муха специально выбирался наружу, чтобы проверить светомаскировку. Прошло десять секунд, пятнадцать, двадцать… Наклонившись, они, не мигая, смотрели на белый кончик пробного штыря, и сердца их колотились. Белое оставалось белым. И вдруг почти сразу сделалось ярко-красным, с минуту оставалось таким, а потом самый кончик стержня стал золотым — покрытие растворилось.

Они молчали. Да и что можно было сказать?

— Ну что? — нарушил тишину Михаил. — Исследуем содержимое второй?

Через пару минут такая же капля, только прозрачная и бесцветная, как вода, упала во вторую чашку, а увлажненный этой жидкостью стержень через положенное время позеленел.

— Я думаю, — сказал Михаил, — что Слейтон вряд ли посредник между нашими гадами и бесценным эмиром. Вероятно, наш шустрый Шурик решил сыграть со штатниками свой маленький гейм… Теперь мы поменялись ролями. Эти канистры уже ищут и будут искать всюду, не считаясь ни с чем. Нам останется только ждать, когда за ними придут. И тогда мы узнаем все. А документы наверняка у того, кто вез и канистры.

Две капли были рядом на дне плоских стеклянных чашек. Михаил понял взгляды своих товарищей.

— Ладно, — сказал он, — черт с вами! Мне самому любопытно. Рискнем.

Он втянул прозрачную каплю в стеклянную трубку и осторожно выпустил ее над чашкой с черным веществом. Два вещества соединились, капля сделалась темно-зеленой и как будто закипела.

— Пойдем до конца, — сказал Михаил. — А ну-ка подальше!

И, прижмурив глаза, поднес к кипящей капле самую малость азотной кислоты.

Коротко грохнуло, сверкнула вспышка лимонного цвета. Михаил тотчас отворил дверь «лендровера», чтобы всем им не отравиться продуктами горения.

— За это бы выпить, — сказал Артист.

— Рано, Семен, — покачал головой Михаил. — Слишком рано.

В этот момент у всех троих завибрировали их черные «зажигалки». Ничего не понимая, они уставились друг на друга, и Михаил, щелкнув крышкой, выпустил антенну.

Будьте предельно осторожны, — послышалось из «зажигалки». — Повторяю: предельно осторожны. Отдан приказ вас ликвидировать. Исполнители: Штукин, Слейтон, Харрис.

Связь закончилась.

— Что за черт! — сказал Артист.

— Слушайте! — вдруг дошло до Мухи. — Значит, тут еще у кого-то есть такая цацка! И… Все смотрели на него и ждали, что он скажет.

— Вы что, не сечете, что ли? — взорвался Муха. — Если так, он прослушивает все наши переговоры!

Артист яростно потер лоб.

— Прослушивает, точно! Но, судя по всему, он играет на нашей стороне.

— Ну и спасибо ему, — сказал Муха. — Не тот ли это добрый дух, что отвел от нас смерть еще там, в Москве?

— Он, не он, — сказал Артист, — а сигнал надо принять к сведению. А там посмотрим…

— И сколько мы тут еще проторчим, в этой каменоломне? — поинтересовался Трубач на исходе вторых суток вынужденного привала в горах. — По-моему, Аллах не помог, и они утратили веру, что мы попадемся им на вертела.

В самом деле, если в первый день небо над равниной то и дело оглашалось грохотом «вертушек», то к вечеру следующего дня оно сделалось пустынным и беззвучным, как миллионы и миллионы лет назад.

— Похоже, отсиделись, — заключил Пастух. — Наверное, сочли, что мы все-таки сумели улизнуть за границу. Логично. Времени было достаточно. Готовьтесь. Как стемнеет — в путь. За ночь надо промахнуть больше сотни километров.

— По бездорожью… Без фар… Особо не разгонишься, — заметил Боцман.

— Вот и будут тебе гонки на выживание, — не без ехидства кивнул Пастух. — И приз тут ку-уда ценней твоего дохлого «форда».

Съехать в вечерней мгле вниз оказалось не менее сложно, чем забраться на высоту, но с грехом пополам поднатужились и стащили трофейную повозку.

«Джип» катил в темноте почти по прямой. Они отмахали уже много километровскоро должен был наступить рассвет, но пока над ними еще нависало низкое ночное небо с бесчисленными чужими звездами. Было холодно и тревожно, как всегда в этот час. На коленях Пастуха под автоматом теперь лежала не только карта, полученная от Буянова, но и армейская топографическая, вроде нашей трехверстки. Боцман обнаружил ее за солнцезащитным щитком мощной быстроходной машины, и хотя названия и пометки на ней были набраны мелкой арабской вязью, карта есть карта.