Дэшил Хэммет - Тонкий человек

– Понятно, – сказал я. – Может, Мириам в конце концов была права, может, он действительно слишком много знал. А вы выяснили что-нибудь по поводу разницы в четыре тысячи между той суммой, которую передал Джулии Маколэй и той, которую Клайд Уайнант, по его словам, от нее получил?

– Нет.

– Морелли уверяет, что у нее всегда было много денег. Он говорит, что однажды она одолжила ему пять тысяч наличными.

Гилд приподнял брови.

– Да?

– Да. Он также говорит, что Уайнант знал о ее судимости.

– Похоже, – медленно произнес Гилд, – Морелли много вам рассказал.

– Он вообще любит поговорить. Вы узнали подробнее, над чем работал Уайнант после отъезда или же над чем он собирался работать перед тем, как уехать?

– Нет. Вы, как я вижу, проявляете интерес к его мастерской.

– А что в этом странного? Он – изобретатель, и мастерская – его рабочее место. Я бы как-нибудь с удовольствием на нее взглянул.

– В любой момент. Расскажите мне еще о Морелли и о том, как вам удается его разговорить.

– Он вообще любит поговорить. Вам известен парень по имени Спэрроу? Здоровый, толстый, бледный парень с голосом, как у гомосексуалиста?

Гилд нахмурился.

– Нет. А что?

– Он был там – с Мириам – и хотел устроить мне взбучку, но ему не дали.

– А зачем это ему вдруг понадобилось?

– Не знаю. Может, Мириам сказала ему, будто я помог убрать Нанхейма – вам помог.

Гилд произнес:

– А-а. – Ногтем большого пальца он почесал подбородок и посмотрел на часы. – Кажется, мы слегка припозднились. Что если вы выберете время и заглянете ко мне завтра – точнее, сегодня?

Я сказал: «конечно» вместо того, что собирался сказать, кивнул ему и Энди и вышел в гостиную.

Нора спала на диване. Мими отложила книгу, которую читала, и спросила:

– Секретное совещание закончилось?

– Да. – Я подошел к дивану.

– Пусть она немного поспит, Ник, – сказала Мими. – Ты ведь задержишься до тех пор, пока не уйдут твои полицейские друзья, верно?

– Ладно. Я хочу еще поговорить с Дороти.

– Но она спит.

– Ничего. Я ее разбужу.

– Но...

В гостиную вошли Гилд и Энди, пожелали нам доброй ночи, Гилд с сожалением посмотрел на спящую Нору, и они ушли.

Мими вздохнула.

– Я устала от полицейских, – сказала она. – Помнишь этот рассказ?

– Да.

Вошел Гилберт.

– Они и правда думают, будто это сделал Крис?

– Нет, – сказал я.

– А кого они подозревают?

– Я мог ответить на этот вопрос вчера. Сегодня уже не могу.

– Но это же смешно, – запротестовала Мими. – Они прекрасно знают, и ты прекрасно знаешь, что ее убил Клайд. – Когда я ничего не ответил, она повторила еще более резким голосом: – Ты прекрасно знаешь, что ее убил Клайд.

– Он не убивал, – сказал я.

В глазах Мими засветились торжествующие огоньки.

– Теперь понятно: ты все же работаешь на него, да? Мое «нет» отскочило от нее, как от стенки горох.

Вопрос Гилберта прозвучал не так, словно он собирался вступить в дискуссию, а так, будто он просто хотел знать ответ:

– А почему он не мог убить?

– Он мог, но не убивал. Иначе разве стал бы он писать эти письма, наводящие подозрение на Мими – единственного человека, который помогал Клайду тем, что скрывал главную улику, свидетельствующую против него самого?

– Но, может, он не знал об этом. Может, он думал, будто полиция просто сообщает в газеты не все, что ей известно. Они ведь часто так поступают, верно? Или, быть может, отец хотел скомпрометировать мать, чтобы полиция не поверила ей, если...

– Вот именно, – сказала Мими. – Именно этого он и хотел, Ник.

Я сказал Гилберту:

– Ведь ты не думаешь, будто Джулию убил Уайнант.

– Нет, я не думаю, будто это сделал он, однако, меня интересует, почему вы так не думаете... понимаете... ваш метод.

– А меня интересует твой.

Он слегка покраснел, в улыбке его сквозило некоторое смущение.

– О, но я... Дело тут в другом...

– Он знает, кто убил Джулию, – стоя в дверях, проговорила Дороти. Она все еще была одета. Девушка пристально смотрела на меня, словно боялась взглянуть на кого-либо из остальных. Лицо ее побледнело, а тонкий свой стан она держала неестественно прямо.

Нора открыла глаза, приподнялась, опершись локтем о диван, и сонным голосом спросила:

– Что?

Никто ей не ответил. Мими сказала:

– Ну же, Дорри, давай не будем устраивать здесь идиотских драматических представлений.

Дороти произнесла:

– Можешь побить меня после того, как они уйдут. Уверена, ты так и сделаешь. – Она сказала это, не отрывая взгляда от моего лица.

Мими попыталась сделать вид, будто не имеет представления, о чем говорит ее дочь.

– Кто же, по мнению Гилберта, убил Джулию? – спросил я.

Гилберт сказал:

– Дорри, ты ведешь себя как последняя дура, ты...

Я перебил его:

– Оставь ее. Дайте ей сказать то, что она хочет сказать. Кто убил Джулию, Дороти?

Она бросила взгляд на брата, опустила глаза, плечи ее сгорбились. Уставив глаза в пол, она едва слышно проговорила:

– Я не знаю. Он знает. – Она опять подняла взгляд на мое лицо и задрожала. – Неужели вы не видите, что я боюсь? – Она заплакала. – Я боюсь их. Заберите меня отсюда, и я все вам расскажу. Я их боюсь!

Повернувшись ко мне, Мими рассмеялась.

– Ты сам на это напрашивался. Так тебе и надо!

Гилберт покраснел.

– Это так глупо, – пробормотал он.

Я сказал:

– Хорошо, я заберу тебя, но мне хотелось бы, чтобы ты объяснилась теперь, пока мы все в сборе.

Дороти покачала головой.

– Я боюсь.

– Не стоит так с ней нянчиться, Ник, – сказала Мими. – Она от этого делается только хуже. Ей...

– Что скажешь? – спросил я у Норы.

Нора встала и потянулась, не поднимая рук. Порозовевшее лицо ее было прекрасным, каким бывало всегда в первые минуты после пробуждения. Она сонно мне улыбнулась и заявила:

– Поехали домой. Мне не нравятся эти люди. Собирайся, Дороти, бери шляпу и пальто.

– Дороти, иди спать, – приказала Мими.

Зажав пальцами левой руки рот, Дороти глухо прорыдала:

– Не позволяйте ей бить меня, Ник!

Я наблюдал за Мими: на лице у нее играла спокойная улыбка, однако ноздри ее вздымались и опускались в такт дыханию, а дышала она так громко, что я отчетливо это слышал.

Нора подошла к Дороти.

– Пойдем, тебе надо умыться и...

Мими издала гортанный звук, напоминающий рычание, мышцы ее шеи напряглись, она вся подобралась словно для прыжка.

Нора встала между Мими и Дороти.

Когда Мими двинулась вперед, одной рукой я поймал ее за плечо, другой обвил из-за спины ее талию и приподнял Мими над полом. Она завизжала и принялась лупить меня кулаками и наносить мне болезненные удары по ногам твердыми, острыми, высокими каблуками своих туфель.

Нора вытолкнула Дороти из комнаты и стала в дверях, наблюдая за нами. Лицо ее было весьма оживленным. Это я видел ясно и отчетливо: все остальное поплыло словно в тумане. Когда на мои плечи градом посыпались слабые, неуклюжие удары, я обернулся и увидел наносящего их Гилберта, однако видел я его как сквозь пелену и почти не почувствовал соприкосновения в тот момент, когда отпихнул его в сторону.