Джерри Эхерн - Миссия в Афганистане

Наемник не стал терять время и вонзил свой клинок в грудь другого солдата. Стрелять он не хотел, чтобы не поднимать шум. Тут же меч Акбара снес голову еще одному русскому.

Все закончилось довольно быстро. Противник явно не ожидал нападения и не был готов к обороне. Еще пять трупов добавились к трем первым, и можно было считать, что дело сделано. По крайней мере, первый этап. Но впереди было самое трудное.

Пока телефон внутренней связи в караулке еще не звонил, но этого можно было ожидать в любую минуту. Фрост и Сабхан стояли на посту у основания плато, Акбар остался у телефона, чтобы хоть как-то потянуть время, и пользуясь своим знанием русского, убедить противника, что в отделении все в порядке.

А Мерана уже исчезла из виду. Она поднялась на скалу двадцать минут назад. Капитан то и дело поглядывал на циферблат “Ролекса”. Он очень волновался.

— Сабхан, — наконец не выдержал он, — как, по-твоему, сколько у нее уйдет времени на подъем? Моджахед пожал плечами.

— Наверное, еще час. Если она вообще достигнет вершины.

Афганец секунду подумал и продолжал:

— Скала очень обрывистая, а девушка несет тяжелое снаряжение. Да еще лед и снег. Холодно. Все это замедляет подъем. А вверху она встретит русских солдат. Как она с ними справится — я не знаю. Может ли женщина нейтрализовать часовых на вышках? Если да — объясните мне, как она это сделает?

А что насчет электронных систем сигнализации и оповещения? Что Мерана знает об этом? Наверное, немного. В общем, она умрет, когда доберется до вершины. Если не погибнет раньше. А мы ничего не выиграем от такой жертвы. Вот что я думаю.

Фрост закурил сигарету, пряча огонек в ладони. Он понимал, что Сабхан в основном прав. И значит — Мерана умрет.

— Черт бы его побрал, — прошептал наемник, глядя в темноту.

Прошло уже девяносто минут с момента, когда девушка Поднялась на скалу, и тут зазвонил телефон в караульном помещении. Фрост услышал звонок со своего места и побежал к бараку, радуясь в глубине души, что появился повод хоть немного побыть в тепле. А каково же Меране наверху? Просто трудно представить.

Капитан открыл дверь и увидел, как Акбар берет трубку и говорит что-то на непонятном языке. Бросив взгляд на напряженное лицо патана, наемник вошел в барак и закрыл за собой дверь, чтобы никто из афганцев не смог зайти и заговорить на своем наречии.

Акбар говорил еще полминуты, потом повесил трубку и повернулся к Фросту.

— У нас есть два варианта, капитан, — сказал он.

— Какие?

Фрост прикурил сигарету и выпустил дым через ноздри.

— Я не знаю, поверили ли они мне, — продолжал проводник. — Шансы тут пятьдесят на пятьдесят. Поэтому мы можем или ждать здесь сигнала от Мераны, молясь Аллаху, или уходить. Если русские что-то заподозрили, они придут сюда и мы умрем. Но если мы успеем уйти…

Фрост резко махнул рукой, перебивая его.

— А если девушка доберется до вершины и сбросит веревки, тогда что? Мы же предадим ее! Акбар развел руками.

— Да. Я же хотел, чтобы она просто поставила сигнальные огни и время от времени сбрасывала нам веревки с разной высоты. Так хоть некоторые из нас смогли бы подняться к ней.

Фрост покачал головой.

— Я тоже просил ее об этом. Но она сказала, что это глупо. Если она не осуществит подъем, то это только повредит остальным.

— Она не в своем уме, эта женщина, — сказал Акбар. — И не в своем теле. Ей надо было родиться мужчиной. Из нее получился бы второй Хаджи. Но она и так многого стоит.

Фрост еще раз затянулся и произнес слова, которые — он знал — были и в сердце у патана:

— Мы будем ждать ее. Проводник грустно улыбнулся.

— Да, капитан. Мы будем ждать ее и умрем здесь, внизу. Или потом, наверху. Но мы будем ждать ее.

Капитан рассмеялся и сам удивился тому, как неестественно прозвучал его смех.

— Конечно, Акбар. Мы ведь сражаемся за победу демократии, разве не так? Акбар тоже засмеялся.

— Вот именно, капитан — разве не так?

Фрост услышал звук раньше, чем увидел веревки, и скорее почувствовал, как что-то с негромким шелестом соскользнуло по обледеневшей скале в густой темноте. Он быстро сделал шаг назад, и к его ногам упали два веревочных конца, к которым были привязаны небольшие камни.

— Она сделала это, — с облегчением улыбнулся Сабхан.

Капитан поднял голову.

— Да, Сабхан. Неплохо для женщины, а?

Моджахед снова улыбнулся.

— Совсем неплохо.

Наемник повернулся и отошел. Несмотря на чувство облегчения, сомнения не покидали его. А что, если русские все же захватили или убили девушку, а веревки сбросили специально, чтобы заманить их в ловушку?

Фрост понимал, что даже если вверху и стреляли, они тут вряд ли могли бы услышать шум — слишком высоко, да и снег падает, глуша звуки. Он ускорил шаги, направляясь к караульному помещению, чтобы предупредить Акбара. Надо было принимать решение…

Они договорились, что, поскольку патану — судя по всему — удалось усыпить бдительность противника, он и еще двое бойцов останутся на месте, чтобы и в дальнейшем выходить на связь и дезинформировать русских. А Фрост и Сабхан возглавят штурмовую группу и поведут моджахедов сначала наверх, а потом и в стены крепости.

И вот теперь наемник стоял у основания плато и манипулировал веревками, которые сбросила Мерана. Ему предстояло подниматься первым, Сабхан будет замыкать поход, а между ними — с интервалом в десять минут — совершат восхождение остальные. Таким образом — по подсчетам капитана — через три часа весь отряд должен достичь вершины плато и подготовиться к следующему этапу операции.

Последний раз проверив крепления, Фрост поставил ногу на скалу и оттолкнулся, одновременно перехватывая веревку руками. Рядом то же самое сделал один из моджахедов. Подъем начался.

— Храни вас Аллах, — негромко произнес Сабхан.

Наемник молча кивнул, но даже не обернулся.

Прошло две-три минуты, и земля, оставшаяся внизу, исчезла из виду. Фрост оглянулся и увидел, что его партнер-афганец поотстал и находится футов на десять ниже. Он двигался с большей осторожностью, нежели капитан, но это не был вопрос трусости или смелости — оба они хотели достичь вершины, но один хотел сделать это как можно быстрее, а другой — сделать наверняка. Каждый шел своим путем. Фрост в душе признался себе, что если бы не мысль о Меране, он бы тоже поднимался медленнее.

С каждым шагом наемник ожидал, что поскользнется или сорвется с веревки. Его руки очень скоро онемели, и он чувствовал лишь тупую боль в мышцах и суставах. Кожу на лице обжигал колючий морозный ветер. Глаз застилали слезы.

Позади была уже примерно половина пути. Капитан взглянул на “Ролекс”, а потом посмотрел вверх. Но края плато еще не было видно. Фрост продолжал методично переставлять ноги и перехватывать веревку руками. Левой — правой, левой — правой…