Джерри Эхерн - Месть

Томас Эшбрук закрыл глаза, облегченно вздохнув, и пробормотал:

— Слава Богу.

Она легла рано; усталость была настолько сильной, что, как ей казалось, она сможет уснуть. Внезапно в палатку ворвалась Пэтси Альфреди, зашептала ей в ухо:

— Слушай, Рози, мы только что говорили по радио с Митчем Даймондом. Насчет того звонка по телефону, которого ты так ждешь. Тебе позвонят в телефон-автомат возле гоп-стопа.

К этому времени «Патриоты» выработали свой собственный жаргон. Дэвид Холден называл его «арго». Это была смесь слэнга полицейских, военного жаргона и обрывков фраз из кинофильмов. «Гоп-стоп» означало «супермаркет».

Рози села на кровати.

— Дай мне блузку, — сказала она Пэтси…

Она выскочила на улицу из фургона в юбке, но без чулок; ноги у нее моментально замерзли; через автомобильную стоянку Рози поспешила к телефонной будке. Черный «дипломат» с телефонным аппаратом она несла в левой руке. Задыхаясь от волнения, она повторяла имя Дэвида, почти пела его, как священный гимн.

Не успела женщина подойти к телефону-автомату, как тот зазвонил. Рози посмотрела на часы. Она опять по ошибке нацепила «Таймекс Айронмэн»; вместе с юбкой он смотрелся очень глупо.

Рози сорвала трубку с рычага.

— Алло!

— Подключите аппарат.

— Черта с два! Сначала скажите, он жив?

— Да; теперь подключите аппарат, черт возьми.

— Сейчас, — она перекрестилась, потом начала лихорадочно вспоминать, как пользоваться дешифратором; сейчас вспомнить было особенно трудно: ее глаза были полны слез.

— И не бери с собой никакого оружия. Я привезу тебе все, что нужно.

— Мне нужен «Орел пустыни» 44-го калибра. Поверь мне, у меня есть на то причины.

Том Эшбрук — когда она начала думать о нем как о Томе вместо Томаса или мистера Эшбрука? — сказал ей тогда:

— Странно, что ты хочешь взять оружие именно израильского производства. Ладно, хорошо. Не переживай, достану.

Она сидела на откидном пассажирском сиденье напротив Пэтси Альфреди. Пэтси гнала громадный фургон «Шевроле» как ошпаренная; сквозь сосны вдоль дороги проглядывал дрожащий лунный свет; он мелькал, как кадры в старом немом кино, отбрасывая блики на капот «Шевроле» и дорогу перед ними.

— Я надеюсь, Дэвид вернется к тебе, — внезапно заговорила Пэтси, закуривая сигарету. — Мы все очень волновались за тебя, почти так же, как и за него. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Что, по мне все так хорошо видно?

— Вы двое — как дети. И очень милые дети.

Рози Шеперд почувствовала, что краснеет; в темноте переднего сиденья Пэтси все равно не увидела ее предательского румянца. Вместо этого она смотрела в темноту, на свои руки, лежавшие на коленях.

— Ты знаешь, я никогда не бывала за границей. Я никогда, ну…

— Насколько я помню из уроков географии, сейчас там весна.

— Весна, да? И ты думаешь…

— Мне кажется, и, по-моему, это разумная мысль, если они вывезли Дэвида живым за границу, то не собирались его убивать; он нужен им живым, так ведь? Я хочу спросить, ты согласна со мной?

— Да. Но ты понимаешь, как я себя чувствую?

— Понимаю ли я? Возможно.

Рози Шеперд закурила.

— Я никогда не думала, что я… — Она никогда не любила женской болтовни, просто не привыкла к ней: ее отец был полицейским, потом она сама пошла работать в полицию; а сейчас, когда Рози сражалась в сопротивлении, у нее тем более не было времени и возможности обсуждать свои личные дела. — Я люблю его.

— А Дэвид любит тебя. Это видно по его взгляду, когда он смотрит на тебя, Рози.

Рози выдохнула струю дыма прямо в ветровое стекло «Шевроле». Ей до боли хотелось увидеть Дэвида Холдена. Горячий пепел упал с кончика сигареты и чуть было не прожег юбку; ей пришлось стряхнуть его рукой.

Перу. Сейчас там весна. Почему при одной мысли об этом ее охватывала дрожь?

Глава среднезападного отделения сидел за рулем своего «Икс Джей-6», дым лениво подымался из его трубки.

— Этот парень, Рой Домбровски. Соседи хорошо отзываются о нем. Регулярно посещает богослужения в местной католической церкви. Финансирует команду кегельбана и бейсбольную команду Малой лиги. Женат, однако жена находится в психиатрической лечебнице в связи с умственным расстройством. Я продолжаю расследовать, в чем там дело.

Уставившись в упор в окно ресторана напротив, Джеффри Керни закурил сигарету. Большая часть окон в домах по главной магистрали, разрезавшей надвое знаменитый чикагский район Саутсайд, была выбита. Совсем недалеко от этого места, к западу от центра Чикаго, в свое время хозяйничали гангстеры Аль Капоне, а легендарные защитники законности и правопорядка, такие как почти мифический Элиот Несс, вовсю сражались с ними. Арчер авеню, так живо и зачастую бессвязно описанная Филипом Карлайлом, лежала перед ними. Она представляла собой как бы связующее звено между старыми районами, перенесенными сюда из практически всех европейских стран.

Большинство окон в домах были выбиты либо заколочены досками, однако окна католической церкви в нескольких кварталах от них и окна ресторана Роя Домбровски остались целыми.

— Карлайл, в какой именно больнице находится миссис Домбровски?

— В психиатрической, старина. Умом тронулась из-за чего-то там. Я уже говорил тебе, подробности я буду знать завтра утром.

— Далеко отсюда это место? Психиатрическая больница?

— На северной окраине города. Вечером, в это время, я думаю, туда ехать часа два, может, меньше.

— Возможно, ответы на мои вопросы найдутся не здесь, а там. Как насчет небольшой прогулки по окрестностям Чикаго, Карлайл?

— Старина, если мы сунемся в эту психушку, мы, очевидно, столкнемся с полицией, и уж наверняка с частной охраной.

Керни затянулся сигаретой.

— Можешь там посидеть в машине. Поехали отсюда. Или я возьму свою собственную машину. Можешь побыть за шофера, если нет возражений.

— Мне поручено оказывать тебе всяческую помощь и содействие. Что я и собираюсь делать. Но ты, по-моему, стучишься не в ту дверь.

— Пока не получил дверью по голове, это не страшно.

Дэвид Холден сидел за деревянным столом. Антонио Бернарделли расположился напротив него. Католическая монахиня принесла тарелку с хлебом, а девочка примерно лет двенадцати поставила на стол кувшин и две чашки.

Монахиня улыбнулась. Девочка сделала реверанс. Они обе вышли из комнаты через арочный вход.

— Отец Карлос Монтенегро уже приглашал меня сюда. Простая, но здоровая пища. И даже Ортеги де Васкес или сам Эрнандес не осмелятся напасть на католическую церковь.

Холден не очень-то полагался на уважение Ортеги де Васкеса или Эрнандеса к священному дому Божьему; не верил он и в то, что их может остановить один лишь страх перед общественным мнением. Мясо было вкусное, и хлеб тоже, Холден сделал себе громадный бутерброд; красное вино, слегка отдававшее сушеным виноградом, согревало до самой глубины.