Джерри Эхерн - Битва начинается

Потом пошел вперед, все быстрее, левая рука висела плетью.

Появился еще один.

– Ну, иди сюда, ублюдок! Иди! Что, боишься? Сюда!

Он увидел, как последний оставшийся в живых спрятался за дверью отдела подарков. Холден пошел к нему, битое стекло хрустело под ногами.

Тут он увидел его; фосавец держал перед собой девушку в качестве прикрытия.

– Не лезь ко мне! – Это был голос подростка. Подростки.

– Отпусти ее!

– Черта с два!

Холден вскинул винтовку, левую руку пронзила боль. Между ними не было и десяти метров.

– Получи! – Он перевел регулятор на стрельбу одиночными, девушка закричала, указательный палец лег на спусковой крючок. Холден выстрелил.

Казалось, голова фосавца взорвалась, спереди и сзади ударил фонтан крови, кровь потекла струей; девушка упала на колени, фосавец рухнул на пол.

Холден опустил винтовку, плечи дрожали. Он медленно пошел назад к фонтану. Вода была красной от крови, наполовину погруженное в нее лежало тело ребенка.

От боли в руке кружилась голова. Он подошел к фонтану, присел на край ограждения, у тела мертвого ребенка.

Стрельбы больше не было.

Холден положил винтовку, дотронулся до руки, от приступа боли потемнело в глазах.

Полицейские сирены выли все ближе.

Он заставил себя встать. Поднял винтовку, на случай, если это снова ФОСА.

На полу, метрах в десяти от него, истекая кровью, лежала пожилая женщина. Холден склонился над ней, чуть не упал на колени.

– Что с вами? – Холден опустил винтовку.

Он осторожно поднял ее голову. Глаза были широко открыты. Холден опустил ей веки.

– Стоять, ублюдок!

Холден обернулся.

Полиция.

– Нет! – У входа в супермаркет появилась женщина, она прижимала к груди ребенка лет шести.

Полицейские окружили его. Поднялись полицейские дубинки, Холден попытался поднять левую руку. Но не успел, дубинка обрушилась ему на голову. Он упал, поднял правую руку, попробовал откатиться в сторону; его ударили ногой в лицо.

Женщина с ребенком кричала им:

– Прекратите! Прекратите! Он герой! Он спас…

Одновременно обрушились удары ногами и дубинкой, он не успел уклониться, перед глазами все поплыло, его поглотила тьма…

Рука была перевязана, причем правильно, насколько он мог понять; он поднес руку к голове, она тоже оказалась перевязанной.

Холден лежал на кушетке для осмотра; от холода металла ему показалось, что на нем нет ничего, кроме зеленой простыни. Над ним склонилась женщина средних лет с усталыми глазами и неуверенной улыбкой.

– Не вставайте. Нам пришлось дать вам наркоз из-за ранения в руке. Рана не опасная, но глубокая. Рентгенограмма хорошая. И у вас огромная шишка на голове. Вам надо оберегаться некоторое время, возможно сотрясение мозга. – Она направилась к двери.

– Кто вы?..

– Я доктор Кэндлер, вы находитесь в госпитале командного пункта по чрезвычайному положению.

Он проводил ее глазами до двери. За дверью стояли двое полицейских в форме; когда она вышла, один из них сказал:

– Подымайся и одевайся. Тебя хотят видеть.

Холден попытался сесть, его затошнило, он упал.

– Вставай! Живо!

Холден попробовал встать еще раз, теперь медленнее. На этот раз получилось. Он сел на краю стола, пытаясь прийти в себя. Торговый центр. Стрельба. Полиция. Он вспомнил женщину с ребенком, женщина кричала, что он герой. Интересно, подумал он, теперь со всеми героями так обращаются?

Наконец он встал, простыня свалилась на пол. Он увидел, что не совсем обнажен, только выше пояса. В углу лежала кипа вещей, его одежда.

Он медленно пошел к одежде. С трудом нагнулся, опять закружилась голова, он подождал, головокружение прошло; он поднял одежду. Рубашка и пиджак были порваны, левый рукав висел на нитках. Его левая рука висела на перевязи.

Холден попробовал надеть пиджак, пользуясь только правой рукой. Не получилось. Один из полицейских довольно грубо помог ему.

– Живее, Холден.

«По крайней мере, они знают, как меня зовут», – подумал Холден. Ремня не было. Он был в носках, но без туфель. Он увидел свои туфли, но без шнурков, обулся. Подошвы были разрезаны, как будто в них что-то искали. Идти было трудно, но он пошел.

Бумажника не было.

– Где мои вещи? – Голос звучал одновременно хрипло и тихо.

– Заткнись, вперед.

Они вышли в коридор, полицейские шли по сторонам; серо-зеленый коридор, казалось, никогда не кончится.

Револьвер. Вот в чем дело. Даже несмотря на то, что он застрелил несколько фосавцев, его хотели засадить за решетку на несколько месяцев, пока не подойдет его очередь на судебное разбирательство.

– Черт, – выругался он шепотом.

– Вперед.

Бесконечный коридор закончился, они подошли к обшарпанной двери, полицейский втолкнул его внутрь.

Незнакомые лица. Двое в форменных рубашках, один белый, другой японец, третий – армейский капитан; японец ходил взад-вперед по комнате, капитан выглядывал в щель жалюзи, третий сидел на столе.

Холдена подтолкнули к стулу напротив стола. Человек, сидевший на столе, кивнул, полицейские вышли. Дверь за ними захлопнулась, Холден огляделся.

– Доктор Дэвид Холден. Правильно?

Холден посмотрел внимательнее на человека на краю стола. Редеющие светлые волосы, усталые глаза, казалось, у всех теперь усталые глаза. На плече висела кобура, вокруг нее растеклось пятно пота.

– Правильно? – повторил человек.

– Правильно.

– У вас большие неприятности, доктор Холден. Вы обвиняетесь в незаконном использовании оружия с целью нападения и убийства и сразу в нескольких убийствах. Это означает смертную казнь. Но если вы расскажете все, что вам известно о Руфусе Барроусе, Роуз Шеперд и всех остальных безумцах, мы можем снять некоторые обвинения. Если нет, вы получите на полную катушку; если вас и не поджарят на электрическом стуле, вы будете гнить в тюрьме до конца своих дней. У вас нет выбора.

Холден закрыл глаза. Врач предупредил его о возможном сотрясении мозга. Он был в обмороке, а все происходящее – не более чем кошмар.

– Холден! Не надо прикидываться больным! – зазвучал новый голос, Холден открыл глаза. Над ним склонился армейский капитан. У него дурно пахло изо рта. – Ты можешь рассказать нам, что тебе известно, и расскажешь.

Тошнота.

Холден согнулся пополам, его стошнило; капитан взревел:

– Господи Боже! Мои туфли! – Вонь. Холден почувствовал дурноту. Он откинулся на спинку стула, слабость усиливалась.

– Позовите кого-нибудь. – Это был первый голос. Он уронил голову на грудь, не обращая внимания на запах рвоты у ног.

Он услыхал, как дверь открылась и захлопнулась, открылась и захлопнулась снова, затем он увидел ведро и швабру. Он закрыл глаза.

Ничего не значащие звуки: ему было все равно. Такого просто не могло случиться. Голоса, хлопанье дверей.