Джерри Эхерн - Выживших не было

Роуз принялась резать овощи, но Лилли на миг оставила кухонные дела, обратившись к ней:

— Может, вам стало бы удобней, если б вы переоделись?

— В моем багаже то же, что и на мне, — Роуз показала на свою черную футболку, черные брюки и ботинки.

— У нас примерно одинаковый размер. Мои вещи вам подойдут.

На Лилли была свободная, удобная юбка защитного цвета, красно-коричневая шерстяная рубашка и накинутый на плечи свитер, обвязанный рукавами вокруг шеи.

— Хорошо.

Они вышли из кухни.

— Знаем ли мы точно, каковы силы противника в этом форте со столь отвратительным названием?

Смит засмеялся.

— В худшем случае — около шестисот человек, — ответил Лютер Стил.

— А мы получим большую помощь от местных племен, — добавил Билл Раннингдир. — Так что у нас будет даже некоторый перевес.

— В конечном итоге это отчаянный план, — медленно произнес Смит, — но столь дерзкий и хитроумный, что у него есть некоторый шанс осуществиться.

Рэнди Блюменталь, самый молодой из всех, за исключением Уиздома Тубирса (оба парня моментально стали друзьями), прочистив горло, спросил:

— Так сколько нас сможет проникнуть в форт?

— Если Смит не возражает, — Холден тут же принял решение, — ты вместе с Уиздомом будешь среди тех, кто нанесет удар по их противовоздушным установкам. Рэнди — ты уже опытный и если не возражаешь, чтобы вы с Уиздомом поработали вместе, все пройдет хорошо.

— Какие возражения, — ответил Рэнди, взглянув на сидящего рядом паренька.

— Хорошо, — Холден кивнул, — но, отвечая на твой вопрос подробней, скажу: мы сможем перебросить в форт сто — сто двадцать пять человек. В лучшем случае нас будет в четыре раза меньше. Но на нашей стороне эффект неожиданности. А когда мы освободим пленных, перевес противника уменьшится в два раза или еще больше. Я исхожу из того, что большая половина пленников от истощения не сможет взять в руки оружие.

— Кроме того, — продолжал Холден, — у нас весьма крупные силы за стенами форта, которые способны атаковать из засады любых наших преследователей. Весь гарнизон, конечно, за нами не бросится, на это я и не рассчитываю. Я рассчитываю на то, что, когда главные ворота форта откроются и преследователи ринутся за нами, наши силы, ждущие за стенами, ворвутся внутрь и захватят форт. По моим расчетам, «Ударные отряды» потеряют человек семьдесят пять — сто и отправят за нами в погоню сто — двести. Значит, численность гарнизона сократится вдвое. Так что Боб и его индейский отряд… Я думаю, Билл Раннингдир будет прекрасным связным между нами, правда?

Раннингдир на миг задумался, затем утвердительно кивнул.

— В общем, — излагал далее свой план Холден, — Боб и Билл поведут индейские силы на форт, заберут оттуда все необходимое и уничтожат укрепление. Таким образом форт стирается с лица земли. Даже если нам на поезде не повезет, то преследующим нас «ударникам» все равно будет некуда возвращаться и нечем питаться.

— Удостоверься, — обратился он к Бобу Тубирсу, — чтобы на всех фермах, ранчо и во всех прочих местах знали, что сделать для самозащиты. Ведь оставшиеся «ударники» вконец озвереют от голода и будут набрасываться на любое жилье, попавшее им на глаза.

— Мои люди будут готовы. И белые тоже.

— Одна из самых главных задач, — заметил Лютер Стил, — освободить как можно больше пленных офицеров, переправить их в безопасное место, оздоровить, снабдить дорожными документами и переправить туда, где они принесут наибольшую пользу, чтобы они могли поднять свои бывшие подразделения за Конституцию, против Маковски.

— Давайте не забывать о мерзостном мистере Маковски, — вставил Смит. — Если он отправился в место, носящее его имя да еще в сопровождении Ховарда Таунса, мы должны сделать все возможное, чтобы захватить либо, при необходимости, уничтожить их.

— Рад, что ты говоришь это, — сказал Смиту Холден. — Оптимальный вариант — похитить Маковски и Таунса и использовать их для торга с ФОСА и «Ударными отрядами». Но если захват не получится, их надо убить. Конечно, любая смерть достойна сожаления, но другого выхода у нас нет.

Холден посмотрел в глаза Уиздому Тубирсу. Они даже не моргнули…

— Задача, стоявшая перед «Патриотами» и их союзниками из числа коренных американцев, была грандиозной, а ее выполнение требовало предельного риска, — говорил он людям, собравшимся на Капитолийском холме, и вновь его глаза остановились на статуе. — Тогда я понял, что история разворачивается у меня перед глазами, что если мы потерпим неудачу, наша страна, какой мы ее знали и надеялись возродить, погибнет навеки; что если мы победим, то происшедшее станет легендой.

Уиздом Тубирс посмотрел в глаза жены, затем матери и наконец в глаза Мэтью Смита, человека, который был для него единственным отцом…

В маленькой конюшне Уиздом Тубирс смотрел, как Мэтью Смит кладет сено Араби. Мэтью уже накормил серую кобылку Уиздома, затем остальных лошадей и лишь потом обратил внимание на Араби. Подбросив сено в одно из стойл, Уиздом спросил:

— Почему ты всегда кормишь Араби последней?

— Почему, по-твоему, я кормлю Араби последней? — Мэтью был несколько удивлен вопросом; он сдвинул большим пальцем со лба черную ковбойскую шляпу и повернулся к Уиздому.

— Я знаю, у тебя есть на то какая-то причина.

— Спасибо. Так какая же причина?

Уиздом задумался, но в конце концов пожал плечами и произнес:

— Сдаюсь.

— Причина очень простая, — Мэтью засмеялся. — Перебравшись в эту хижину, мы стали испытывать некоторые перебои в снабжении, так ведь?

— Да, конечно.

— Нам не хватало кофе, чая, еще некоторых припасов. Так вот: Араби — самая сильная и быстрая из наших лошадей. Но твоя кобыла почти не уступает ей ни в силе, ни в быстроте. А я на несколько фунтов тяжелее тебя. Так что при равных условиях ты на своей лошади будешь скакать заметно быстрее, чем я. В Араби, конечно, есть арабская кровь. А арабские кони издавна привыкли претерпевать трудности. Так что я всегда кормлю твою лошадь первой. Так я достигаю наилучшего сочетания коня и всадника. Понимаешь? Простая логика. Ты почти не уступаешь мне в росте. Если б я, как и ты, весил сто сорок восемь фунтов, то кормил бы Араби первой. Теперь ясно?

Уиздом кивнул и принялся вновь кидать сено…

Рози принесла жареную оленину. Но Холден не смотрел на еду, хотя устал, провозясь с грузом, и съел за ленчем лишь яблоко и сэндвич с арахисовым маслом.

Рози была прекрасна.

Ее волосы — он заметил, что они стали длиннее — были теперь завязаны бантиком, а сама она переоделась в простую белую блузку, серую кофточку на пуговицах и длинную серую вельветовую юбку. Ее словно окружал некий ореол, которого он раньше не видел. Поставив поднос с олениной, она улыбнулась серо-зелеными глазами и вернулась на кухню.