Дмитрий Черкасов - Крестом и булатом. Вторжение

— Извечная проблема, — заметил священник.

— Угу. Извечная и неистребимая. Чем дальше — тем больше...

— У вас есть рецепт?

— Представьте себе, да. Только слушать меня никто не будет.

— Ищите и обрящете...

— А зачем? — риторически спросил Влад. — У меня своих дел по горло. Если совсем уж надоест, уеду в Беларусь. Там спокойнее.

Отец Арсений скептически посмотрел на биолога.

— Ой ли?

— Проверено. Лично разбирался.

— У меня другое мнение насчет белорусского режима, — осторожно сказал служитель культа.

— Да нет там никакого режима! — Рокотов потянулся и размял плечи. — Вполне пристойная страна. Порядок, естественно, поддерживать надо, но их милиция вроде с этим справляется...

— А разгоны демонстраций?

— Ну и что? Несанкционированные митинги и в России разгоняют, и в цивилизованной Европе. В этом ничего нет удивительного или необычного. Государство на то и существует, чтобы следить за соблюдением правил... Иное — анархия, хаос. Как у сатанистов. Вы, батюшка, слегка зазомбированы страшилками по телевизору... Я там побывал, посмотрел, руками пощупал. И могу с полной ответственностью сказать — если белорусы не станут ломать систему управления, а будут ее постепенно реформировать, то у них все получится. Лука, кстати, так и делает. Не старается прыгать через три ступеньки, а осторожненько демократизирует общество. Сначала обеспечил продовольственную безопасность, теперь занялся промышленностью. Пусть бульбаши живут небогато, но зато голод им не грозит. Кто хочет работать — работает. И неплохо, хочу отметить. Да, есть перегибы, ошибки, однако они не фатальны. И именно поэтому борьба с Лукой ведется не на политическом поле, где требуются обоснования лозунгов и экономические программы, а методами саботажа и прямых диверсий. Оппозиция создает нечто вроде штурмовых отрядов, на митингах провоцирует столкновения с милицией, имитирует пропажи журналистов, в лоб нарушает закон, чтобы потом иметь повод поорать о якобы политических преследованиях... Стратегия далеко не новая. Ошибка белорусских псевдодемократов в том, что они считают ее своим собственным изобретением и думают, что против такого поведения — нет контрмер. Хотя другого от сборища психопатических личностей ожидать сложно. Им бы в больничку на месяцок другой, а не на демонстрации ходить. Может, подлечились бы...

— Круто вы их, — улыбнулся Арсений..

— Как умею, — настроение у Владислава немного улучшилось. — Ладно, что мы всё о политике да о политике... Давайте лучше поговорим об изречениях блаженного Августина, — Рокотов лукаво подмигнул священнику. — Или о доступных женщинах...

В штабе Объединенной группировки войск на Северном Кавказе работа не прекращалась ни на минуту.

Четыре раза в сутки проводились тридцатиминутные совещания, на которых уполномоченные офицеры докладывали командованию оперативную обстановку за прошедшие шесть часов, а раз в день — с шестнадцати до семнадцати тридцати — проходило совещание в расширенном составе, на котором планировались рейды и зачистки на ближайшие день два.

Прикомандированные к штабу офицеры спали урывками. Пару часиков днем и столько же — ранним утром. Потому все ходили с красными воспаленными глазами, вечно собачились друг с другом и из за мелочей цеплялись к солдатам из караульной роты — то ремень провисает, то форма не выглажена, то честь небрежно отдает. Срочников спасало то, что в условиях ведения боевых действий каждый боец был на счету и наказание откладывалось «на потом». Что в российской армии равноценно «никогда». К тому же рота охраны формально подчинялась коменданту района и у штабных офицеров не было реальных рычагов воздействия на солдат. Поорать можно, а вот что то сделать — нельзя. Для того чтобы наказать караульного, пришлось бы исписать гору бумаги и подать рапорта на рассмотрение коменданту через командира роты, который и будет решать, стоит ли кляуза того, чтобы дать ей ход и отправить таки оборзевшего срочника на «губу», или можно плюнуть на недовольство «штабной крысы» и ограничиться устным предупреждением. В девяноста девяти случаях из ста командир роты выбирал второй вариант, чем несказанно злил пузатых подполковников штабистов и их свиту.

Девятого августа к трем часам пополудни в штаб явился генерал лейтенант Колдунов и тут же собрал расширенное совещание. Тринадцатого числа на территории мятежной Чечни намечались выборы депутата в Государственную Думу России, и исполняющему обязанности командующего группировкой поставили на вид недостаточную подготовку данного важного с политической точки зрения мероприятия. Ставил на вид лично начальник Генштаба генерал полковник Кваснин, и его указания подлежали немедленному исполнению.

Привыкшего к мягким коврам кремлевских кабинетов Кваснина не волновала реальная оперативная обстановка.

Сказано «выборы», значит, выборы со всеми вытекающими из этого понятия последствиями — избирательными участками, урнами для голосования, комиссиями, подсчетом голосов и бравурными реляциями премьер министру и Президенту. Красиво оформленный доклад стоит того, чтобы на обеспечение бесполезного в условиях военного времени «выражения воли населения республики» были брошены все силы группировки. Доклад поможет правительству России на международной арене, а начальник Генштаба поставит себе очередной плюсик в личное дело, а таковой отнюдь не повредит в борьбе против окопавшегося в кресле министра обороны очкастого старика ракетчика.

Колдунов примыкал к группировке Кваснина и понимал важность поставленной перед ним задачи. В случае успеха он мог рассчитывать на скорое повышение, оставаясь при этом действительно крепким профессионалом своего дела и не превращаясь в паркетного шаркуна.

Генерал лейтенант обвел тяжелым взглядом три десятка старших офицеров, раздвинул занавески на стене, скрывающие крупномасштабную карту Чечни, и взял лежащую на подставке указку.

— Я не буду повторять, насколько для нас всех важно тринадцатое число. Вы и без меня знаете. Президент лично следит за процессом и ежедневно требует подробного доклада об обстановке...

— Лучше б он в Североморск вылетел, — тихо буркнул себе под нос командир отдельного батальона морской пехоты Тихоокеанского флота.

— Каждому выделена своя зона ответственности, — продолжил генерал лейтенант Колдунов. — Так что, товарищи офицеры, будете докладывать по порядку. Я называю квадрат, уполномоченный за него поднимается и кратко докладывает сегодняшнюю ситуацию и планы до воскресенья включительно. Всем ясно?

Офицеры молча кивнули.

— Начнем с Грозного. Александр Ильич, прошу.