Дмитрий Черкасов - Пятая Стража

— Но ведь весьма вероятно, что ожидаемое сообщение будет предназначено этому биофизику или самим организаторам теракта. Тому же Рустиани, например. Поэтому я придаю ему такое значение…

— Нам нужен будет непрерывный видеоконтроль помещения фирмы с компьютерами… — Шубин уже вел оперативное планирование предстоящего задания. — Как быстро мы сможем получить информацию о том, куда «демон» пересылает сообщение?

— Практически сразу же. Задержка может быть за установлением физического адреса по электронному.

— Значит, надо будет иметь второй комплект вашей аппаратуры, группу техотдела на подскоке, и подработать легенду для немедленной установки по новому адресу.

— У меня всего два комплекта!

— Сколько их может быть, таких пересылок?

— Да их вообще может не быть. Но готовиться к ним надо. Я думаю, больше двух переадресаций нет смысла делать. Кроме того, террористы могут заранее знать электронный адрес фирмы, куда попадет сообщение, и позже сами считать его по сети.

— Откуда считывают — перехватите? — спросил Шубин. — Тогда дальше уже не наше дело. Берите «градовцев» — и вперед. Это был бы самый лучший вариант.

Начальник СКР укоризненно качнул головой.

— Начать, я думаю, все равно придется вашим разведчикам. Это может быть откуда угодно и когда угодно — и среагировать надо быстро. Я бы сказал — молниеносно!

— Только без грома и молнии. Мы — люди тихие. Невидимые, неслышимые, неосязаемые, бестелесные — поэтому никогда не простуживаемся. Дежурный наряд я вам организую. Дельце непростое, со спецификой… у нас раньше такого не было. Спасибо, что предупредили, Антон Юрьевич. Что-нибудь еще?

— Еще один момент. Наша аппаратура… она весьма недешева. Озаботьтесь, пожалуйста, ее сохранностью под вашим чутким оком. Мне еще на ней долго шпионов ловить, а шпионы пошли весьма продвинутые. «Юзают» по сети вовсю. Без материальной поддержки к ним не подступиться.

Шубин пообещал, поблагодарил за кофе и вышел, мурлыкая. В коридоре его догнал тихий Евгений Михайлович, протянул материалы службы собственной безопасности.

— Вы забыли у Антона Юрьевича вашу папочку…

Капитан Нестерович после командировки с головой окунулся в работу и первое время приходил в отдел с удовольствием. Сегодня он явился лишь под конец рабочего дня и занялся изготовлением на компьютере очередной агитки, которыми время от времени украшал свое рабочее место. Его коллеги по комнате, Дмитриев и Веселкин, называли эти распечатки «да-цзи-бао» и утверждали, что в них Нестерович подсознательно реализует свое глубинное стремление к клевете на общественный строй и окружающее человечество.

Сегодняшняя агитка, в отличие от многих предыдущих, не носила личных нападок на курящих соседей по комнате или умозаключений типа «Для репутации оперативника важен размах, а не итог!». Подошедший поближе Дмитриев, видя выползающий из принтера листок бумаги со знакомой рамочкой по краям, покачал головой и сказал:

— Ты там, в Чечне забыл, как воспринял Сидоров твою печатную крылатую фразу «У бездельника всегда много помощников»? Опять начинаешь?

— А что? Правильно он воспринял! — улыбнулся Нестерович. — Зато вспомни, как ему понравился тезис «Следи за врагами! Они первыми заметят твои ошибки!». До сих пор у него под стеклом лежит, между прочим. Я Антонину спрашивал. Но это совсем не то, Миша. Вот, читай!

Дмитриев взял из лотка принтера еще теплый лист, поднес поближе к свету и прочел: «Генотип проявляется в фенотипе, когда рецессивный аллель находится в гомозиготном состоянии».

— А… ну да, — сказал он и прочел еще раз. — Да это каждый первоклашка знает! А вот лучше скажи, когда он не проявляется? Слабо?!

Нестерович усмехнулся.

— Миха, знаешь, за что ты мне мил?

— За маленький ум и преданное сердце? — подозрительно спросил Дмитриев.

— За это тоже. Но главным образом за то, что не теряешься в безвыходных ситуациях. Так вот, Миха, генотип не проявляется в фенотипе тогда и только тогда, когда рецессивный аллель находится в гетерозиготном состоянии! Вот так, друг мой!

— Молодец, — похвалил молодого коллегу Дмитриев. — Правильно! А теперь объясни мне как старшему, что это, а главное — зачем? На что ты тратишь драгоценное служебное время, пока мы всем коллективом ловим террористов, и где ты сегодня пропадал? Я тебя за прогул дежурным в штаб «Эскулапа» вне очереди зашлю. В воскресенье, между прочим!

— Ловить террористов для нас не подвиг, а рутина. Насчет воскресенья — если очень надо, я, конечно, схожу, но напоминаю, что в общем-то я амбулаторно лечусь в госпитале после ранения. А насчет занятий — тебе в широком смысле или только в сегодняшнем?

— И так, и так!

— Изволь. В широком смысле я изучаю премудрости науки генетики. Мне это нужно, чтобы общаться с нынешним моим контингентом на понятном ему языке. Если бы ты знал, как любят ученые важничать! Не смотри на меня ехидно, я всего лишь верхогляд. Но моего матмеховского уровня не хватает, для общения с биофизиками! Они забивают меня терминологией. Зато, уловив родной дух, интерес и понимание его профессии, любой человек охотнее пойдет тебе навстречу, напряжет мозги и вспомнит то, что, может быть, и не собирался вспоминать.

— Лишь бы воображение не напрягал… — сказал Дмитриев. — Ладно, принимается. Капля здравого смысла здесь есть. А в узком, сегодняшнем понимании вопроса — где ты был?

— Я, товарищ майор, сегодня клонировал овечку Долли. Бедняжка скончалась, не достигнув стадии эмбриона. Я так и не узнал, была это девочка, или, может быть, мальчик… Так жалко!..

— Баран!

— Попрошу не использовать служебное положение для оскорбления младших по званию!

— Мальчик овечки называется бараном! А теперь серьезно.

— Серьезно — я был в политехе. Собрал в деканате списки и фотографии выпускников отделения биофизики, а потом прошел краткий лабораторный практикум генной инженерии. Увлекательная процедура! Сначала вбрасываешь геном под мембрану клетки. Потом вставляешь эппендорф в центрифугу… вы, голубчик, похоже, дослужились до майора, а все не знаете, что такое «эппендорф»?

— Это не он проходил по делу об угрозе диверсии на железной дороге?

— Нет. То был Эппельбаум. Эппендорф — это такая маленькая пластиковая пробирочка. Крутишь ее в центрифуге, как космонавта, пока все содержимое не расслоится, потом прокалываешь шприцем на нужном уровне — и отбираешь состав с нужным весом.

— Это даже мне понятно, — сказал Дмитриев. — Мы в армии так спирт от керосина отделяли. Спирт легче — керосин тяжелее. Сверлишь дырку в канистре на высоте два к трем, затыкаешь пробочкой, даешь смеси отстояться, потом раз! — вредный технике спирт вытекает в баночку, а ценный керосин остается.