Лэрри Бонд - Котел

Продолжая обдумывать свои дальнейшие шаги, Вилли отвернулся от окна и отправился прочь из здания, чтобы посовещаться со своими батальонными и ротными командирами. Радость и печаль одновременно одолевали его. Все шансы были против них, однако ценой тяжелых потерь его солдаты сумели вырвать такую нужную победу. 19-я мотопехотная бригада успела преодолеть рубеж реки Нотець прежде, чем противник сумел организовать свою оборону.

2-й Армейский корпус ЕвроКона занял этот важный плацдарм на главной дороге к Гданьску.

ШТАБ 3-й БРИГАДЫ 101-й ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНОЙ ДИВИЗИИ В ГОРОДСКОЙ РАТУШЕ ГОРОДА ГДАНЬСКА

Несколько дюжин американских офицеров в полевой форме заняли ряды стульев в главном зале заседаний Гданьской городской ратуши – в Красной комнате. Их боевой камуфляж зелено-коричневых оттенков контрастировал с убранством комнаты, с вычурным орнаментом и разноцветными барочными потолками шестнадцатого столетия, со старинными картинами на стенах. Польская сторона позволила американской армии использовать этот зал для совещаний, и теперь одна ее половина, там, где располагалась трибуна, была загромождена подставками и штативами, с которых свисали крупномасштабные карты и схемы. Вокруг них толпились штабисты.

Собравшиеся полевые командиры возбужденно переговаривались, чувствуя, что затевается что-то крупное. Совещание было созвано командиром 3-й бригады полковником Гунаром Айверсоном. Все улицы Гданьска были битком забиты польской и американской военной техникой, направлявшейся на юг, а вооруженные часовые, выставленные у входа в Красную комнату, были еще одним признаком приближающейся беды.

Капитан Майкл Ренолдз, сидевший в заднем ряду вместе с другими командирами рот, подавил зевок. За последние сутки он спал всего часа четыре, да и то урывками Похоже, что в последнее время недосыпание вошло в обычай. Первый их день на польской территории прошел в неразберихе, в растерянности перед названиями чужих улиц и в суматохе, когда его бригада сначала разыскивала, а потом получала свое имущество и снаряжение Однако и в последующие четыре дня отдохнуть как следует войскам так и не удалось. Да и разочарования подстерегали их на каждом шагу.

После всей спешки и суеты, направленных на то, чтобы как можно скорее высадиться в Польше, казалось странным, что 101-я дивизия в полном составе все еще сидит, что называется "на собственных ягодицах" неподалеку от Гданьского аэропорта. Многим десантникам задержка представлялась следствием обычного армейского бардака, еще одним воплощением в жизнь древнего принципа "сначала час торопишься, потом десять ждешь", но Ренолдз почему-то был совершенно уверен, что для их сидения на аэродроме были иные, гораздо более важные причины. В штабе бригады ходили слухи, что 101-я и часть 82-й воздушно-десантных дивизий придерживаются командованием в качестве "стратегического резерва", реальной силы, которая могла предотвратить выступление русских на стороне ЕвроКона. Эти слухи усилились и обросли новыми подробностями, когда командиров подразделений и офицеров дивизионной разведки созвали на специальное совещание в район оборонительных сооружений под Варшавой, причем особое внимание было уделено укреплениям, прикрывавшим столицу Польши с востока.

При одной лишь мысли о возможном вступлении в войну русских капитан почувствовал, как по спине его забегали мурашки. Оказаться втянутыми в войну одновременно с русскими и франко-германскими войсками однозначно сулило короткий бой и долгое заключение в лагере для военнопленных. В качестве альтернативы плену можно было лишь навечно остаться в чужой земле.

Ренолдз беспокойно шевельнулся на своем стуле. Каковы бы ни были причины, но пятидневная задержка не пропала даром. Дивизия была готова вступить в бой в течение нескольких часов после вылета из Штатов, однако лишнее время дало дивизии дополнительные возможности разобраться с вооружением и личным составом. Для срочной доставки в Польшу вооружение и техника грузились в транспортные самолеты ВВС как можно плотнее, чтобы сберечь драгоценное пространство. После того как 101-я дивизия попала в Гданьск, который стал ее временной базой перед броском вперед, все это необходимо было отсортировать от имущества остальных соединений, собрать то, что транспортировалось в разобранном виде и тщательно проверить. Без этого дивизия не могла считаться готовой к переброске вертолетами на линию фронта. Покончив с этой задачей, командиры бригад и батальонов дивизии провели в своих подразделениях усиленные тренировки, включавшие боевую подготовку и физические упражнения, оттачивая и без того острый клинок ударного соединения.

Однако похоже было на то, что их короткая учебная война подошла к концу.

– Смир-рно! – раздалась резкая команда, и под грохот множества башмаков Ренолдз вскочил вместе с остальными офицерами. Полковник Айверсон в сопровождении одного из своих помощников быстро вошел в комнату и остановился, повернувшись лицом к собранию.

– Прошу садиться, джентльмены, – полковник нетерпеливо махнул рукой. – Это не учения. Я буду краток и не задержу вас надолго. Мы отправляемся на линию фронта и будем действовать против войск ЕвроКона.

Не обратив никакого внимания на легкий шум, пробежавший по рядам офицеров, полковник повернулся к своему помощнику, офицеру разведотдела бригады.

– Давайте, Джон, начинайте. Я хочу, чтобы это подразделение отправилось в путь еще до наступления темноты.

Ренолдз удовлетворенно кивнул. От командира не ждали пустых разглагольствований. Полковник Айверсон заслужил репутацию быстрого и до бесцеремонности напористого руководителя. Если, отправляясь к нему в кабинет, ты не был готов к тому, чтобы сказать что-то дельное, можно было не ходить вообще.

Тем временем помощник командира бригады вышел на середину возвышения, где стояла трибуна. Его сообщения ждали с нетерпением, так как именно за этим всех их собрали в Красной комнате: получить информацию о последних действиях противника.

Офицер заговорил, указывая на самую большую карту. Две первые попытки ЕвроКона взять в клещи польскую армию провалились. Теперь франко-германские войска развивали наступление в сторону Гданьска. Согласно последним сообщениям с линии фронта, войска ЕвроКона преодолели рубеж реки Нотець, и теперь их усиленные танками передовые части рвались к городу Быдгощ – важному транспортному и железнодорожному узлу, расположенному всего в ста пятидесяти километрах к югу от причалов Гданьска.

Расстояние в сто пятьдесят километров могло показаться вполне безопасным, однако каждый американский солдат, оказавшийся на польской земле, был наслышан о том, насколько быстро умеют передвигаться войска ЕвроКона, в особенности их немецкие части. Штабные персонажи, пригревшиеся в глубоком тылу и вечно беспокоящиеся за сохранность собственной шкуры, были убеждены, что германские или французские танки могут в любую секунду появиться у городских ворот и начать штурм.