Андрей Воронин - Мертвый сезон

– Делать вам нечего, – проворчал он, возвращая бумагу Синице. – Катаетесь по всей стране за государственный счет, а толку – ноль. Лучше бы у себя в городе порядок навели. Я в вашем Сочи в позапрошлом году отдыхал, так у меня на пляже мобильник сперли и кошелек.

– Чекист не должен терять бдительность, – пробормотал Забелин, – даже если он без штанов.

– Вы что-то сказали, подполковник?

– Никак нет, товарищ генерал-майор. – По тону Забелина чувствовалось, что он не жалует чекистов, особенно генералов. – Разрешите грузить задержанного?

– Не разрешаю, – отрезал генерал-майор. – Он поедет со мной. Что вы так смотрите, подполковник? Это – государственное дело, и оно находится в нашей компетенции!

– А в сугробе сидеть – это, конечно, не ваша компетенция, а наша, – набычившись, произнес Забелин.

– Что?

– Ничего.

– Правда? А мне что-то послышалось. Здесь, наверное, эхо.

– Ну, так лес кругом!

– Прекратите этот цирк, подполковник Забелин. На вас, в конце концов, подчиненные смотрят!

– Так точно, смотрят. Это они, между прочим, киллера взяли. А вот он, – Забелин кивнул в сторону Синицы, – его вычислил. С самой осени у него на хвосте висел. Один. Тогда это дело было не государственное, а теперь, выходит, государственное?

– Я не намерен с вами препираться Вам что, погоны жмут? Да, теперь государственное! Мы, между прочим, его еще с весны разрабатываем, а вы только под ногами путаетесь. Лезете, куда вас не просят, а ваше дело – рынки караулить! Все, отставить разговоры! Задержанного в мою машину. Это приказ!

– Есть задержанного в машину, – деревянным голосом ответил Забелин и кивнул своим людям.

Киллера увели и погрузили в генеральскую "Волгу". Напоследок он бросил в сторону Синицы какой-то непонятный взгляд – не угрожающий, не насмешливый, а... сочувственный, что ли? Почудилось, наверное, подумал Синица и принял решение считать, что, именно почудилось, – так было спокойнее. Кутаясь в драный водительский бушлат, он смотрел, как задержанного аккуратно заталкивают в машину, придерживая ему на всякий случай голову. Рядом остановился Забелин, угостил его сигаретой. Синица закурил, не почувствовав никакого вкуса.

– Сволочи, – негромко сказал у него над ухом подполковник. – Вечно они жар чужими руками загребают, бойцы невидимого фронта. Теперь им – палка в отчетности, а нам с тобой тоже по палке, только не в отчетность, а в...

Он не договорил, сунул в зубы сигарету и принялся чиркать зажигалкой. В это время его окликнул стоявший возле открытой дверцы "Волги" генерал.

– Подполковник, на минутку!

– Твою мать, – пробормотал Забелин, бросил в снег так и не закуренную сигарету и вразвалочку направился к машине.

– Ты бы все-таки полегче, Юра, – негромко, чтобы не услышал Синица, сказал ему генерал. – Не надо так переигрывать, он ведь не дурак.

– Простите, Федор Филиппович, – сказал подполковник ФСБ Забелин и смущенно улыбнулся. – Увлекся маленько.

– Так вот, не увлекайся, – строго произнес генерал Потапчук. – А то как бы я тебя не разжаловал... Ты отвези его в гостиницу и побудь с ним, что ли... Водки выпейте, поговорите... В общем, обогрей человека, ладно?

– Само собой, товарищ генерал, – сказал Забелин. – А жалко его все-таки.

– Отставить, подполковник. Жалеть его будешь после второго стакана, а сейчас ты на работе. Забирай своих архаровцев и марш на базу.

– Есть, – сказал Забелин и бегом вернулся к своему автобусу.

"Волга" генерала Потапчука немного поерзала, разворачиваясь на узкой дороге, и укатила в сторону Москвы.

– Увезли твою добычу, – сказал Синице Забелин и сочувственно хлопнул его по плечу.

– Да наплевать, – сказал Синица. Ему действительно было наплевать. – Это ж не кусок мяса и не бутылка водки. На что он мне? Главное, дело сделали.

– Да, – с некоторым удивлением глядя на него сверху вниз, согласился подполковник, – дело сделали. Ну, айда по домам, выпить хочется – сил нет!

Молоденькая дикторша строго сообщила с экрана, что недавно вернувшийся из отпуска депутат Государственной думы Андрей Ильич Ненашев был найден на днях в своем загородном доме мертвым. Признаков насильственной смерти не обнаружили; диагноз, поставленный врачами, гласил: острая сердечная недостаточность. Зачитав некролог, в котором перечислялись заслуги Андрея Ильича Ненашева, дикторша перешла к новостям культуры, и Глеб убавил громкость телевизора.

В закопченной пасти камина ярко и весело пылали сосновые дрова. Поленья были суковатые, очень смолистые, и процесс горения сопровождался звуками, здорово напоминавшими оживленную перестрелку. Федор Филиппович налил себе чаю и вопросительно взглянул на Сиверова, но тот стоял к нему спиной, а потом опустился на корточки и принялся шуровать в камине кочергой, заставляя целые облака искр подниматься в воздух и с гудением исчезать в трубе.

Генерал насыпал в чашку две ложки сахара, подумал, добавил еще одну и принялся задумчиво помешивать чай ложечкой, глядя через плечо Слепого в огонь. На экране известная актриса, которую Федор Филиппович помнил совсем молоденькой, менторским тоном учила театральную молодежь, а вместе с нею и все население страны уму-разуму – разумеется, в собственном понимании. Потапчук взял лежавший рядом с заварочным чайником пульт дистанционного управления и совсем выключил звук. Теперь театральная матрона только молча шевелила губами, как выброшенная из воды рыба. Голос у нее был звучный, хорошо поставленный, и, не слыша его, Федор Филиппович вдруг осознал, что актриса еще старше, чем ему показалось вначале. Это было грустно, и он переключил телевизор на другую программу.

Сиверов вынул кочергу из камина и прикурил от ее раскаленного кончика сигарету. Извилистая струйка дыма потекла в трубу. Глеб опустился на расстеленную перед камином вытертую медвежью шкуру и уселся, по-турецки скрестив ноги.

– Вы молчите, – сказал он, глядя в огонь. – Я что-то сделал не так?

Федор Филиппович помолчал еще немного, обдумывая ответ.

– Да нет, – сказал он наконец, – все так. Работа чистая. Только я до сих пор не пойму, зачем тебе понадобился этот спектакль с задержанием? Ты что, не мог избавиться от этого мента как-нибудь иначе? А теперь ты засветился...

– Подумаешь, засветился, – по-прежнему глядя в камин, сказал Сиверов. – Кто меня видел? Один мент, больше никто. Он теперь доволен – киллера с поличным взял. Вроде подарок к Новому году. Зато не пришлось за Ненашевым в Австрию ехать. Не люблю я тамошних ментов. Они, конечно, тупые, но такие дотошные!

– А этот твой Синица не дотошный? – сварливо спросил Федор Филиппович.

– Как вы сказали? Синица? Да, этого следовало ожидать. Каков сам, такова и фамилия... Да, он очень дотошный. Он меня здорово вычислил, профессионально. Я даже не ожидал от него такой прыти.