Валерий Горшков - Кобра

– Не надо так говорить, Денис, прошу тебя! – Я готов был поклясться на Коране, что после моих слов Катя вздрогнула и бросила опасливый взгляд в зеркало заднего вида. – У меня от твоего черного юмора по спине мурашки бегают. Может, не надо вскрывать его здесь, прямо на дороге?..

– Нет уж, я должен посмотреть, ради чего я этой ночью обзавелся лишней дюжиной седых волос! Это не займет много времени, малыш, вот увидишь! – Я был тверд в своем спонтанном решении во что бы то ни стало взломать кейс, здесь и сейчас. Кроме японских компактных ножниц для резки металла, которыми я лихо перекусил цепь на наручниках, у меня не было с собой другого инструмента, более подходящего для вскрытия чемодана. Но желание как можно скорее увидеть и потрогать руками упругие пачки баксов было так велико, что я немедленно принялся курочить замки, причем с таким энтузиазмом, словно был графом Монте-Кристо, сброшенным со скалы в море, и мне обязательно нужно было успеть разрезать веревки до тех пор, пока не закончился кислород в легких.

Азарт сделал свое дело – не прошло и пятнадцати минут, как один из замков, глухо чихнув, капитулировал, а со вторым дела пошли еще быстрее. Наконец я бросил кусачки в боковой карман дорожной сумки, вытер рукавом куртки лоб и, задержав дыхание, откинул крышку кейса.

Ровные пачки черно-зеленых американских денег, перетянутые упаковочной лентой и уложенные в плотные стопочки, заставили мое сознание на миг помутиться. Давление подпрыгнуло так резко, что перед глазами все потемнело и закачалось. Несколько судорожных, шумных вдохов привели меня в чувство и вернули способность адекватно воспринимать окружающую действительность. Я, как загипнотизированный, не мог оторвать взгляд от картины, которую прежде видел только в голливудских боевиках. С той лишь существенной разницей, что там переодетые в крутых гангстеров актеры размахивали бутафорскими бумажками, а здесь были самые настоящие деньги, чья подлинность не вызывала ни малейшего сомнения.

Рука сама потянулась к пачкам, взяла одну, поднесла к лицу, прошуршала веером купюр. Все было настоящим. И этот старый, урчащий мотором, жигуленок. И звезды на небе. И чавкающая грязь под колесами. И застывшее восковой маской лицо сидящей слева от меня Кати. И даже этот специфический, всегда исходящий от долларов, запах. Его нельзя перепутать ни с каким другим. Нигде и никогда. Кто хоть раз имел возможность держать в руках упругий «пресс» полновесных американских денег, тот знает, о чем я говорю.

– Я схожу с ума, – еле слышно – одними губами – прошептала Катя и, откинувшись на подголовник сиденья, прикрыла глаза. – Я не верю. Это не может быть правдой. Два миллиона баксов наличными…

– Хочешь, Зайка, я тебя в два счета разбужу? – Мне в голову вдруг пришла интересная шутка. – Посмотри-ка, что я сейчас сделаю. – Я добился того, что Катя снова открыла глаза, разорвал одну из упаковок, взял самую верхнюю купюру, другой рукой на ощупь достал из кармана куртки зажигалку и щелкнул кнопкой, якобы намереваясь поджечь бумажку в сто баксов. Я был уверен, что этот ход сработает, и не ошибся. Глаза Кати округлились, она схватила меня за запястье и отвела руку с зажигалкой в сторону. Улыбнулась и, покачав головой, сказала:

– Да уж… У богатых свои привычки. – Затем взялась за край крышки кейса и захлопнула его. – Спрячь назад в сумку, Кент. Не глупи. Только проблем нам еще на обратной дороге не хватало.

– Расслабься, солнышко, – я застегнул «молнию» и взглянул на часы. – До взлета рейса номер двести двадцать пять до Нью-Йорка осталось чуть больше десяти с половиной часов. Как раз хватит, чтобы заглянуть в «Вест Юнион» и отправить самим себе скромный переводик. Ты уже договорилась со своей знакомой? Проблем точно не возникнет?

– Нет, – уверенно сказала Катя. – Все схвачено, милый. Я дам Алене пять тысяч долларов сверху, и она разобьет всю сумму на двадцать отдельных переводов. Так спокойней.

– Ты счастлива? – тихо спросил я, накрыв Кати ну ладонь своей.

– А ты как думаешь? Глупенький, – вздохнула маленькая очаровашка, включила первую скорость и плавно выехала с обочины на дорогу, Потом взглянула на приборную панель и сообщила: – У машины бак почти пустой, Эта калоша на крейсерской скорости пожирает литров пятнадцать… Но здесь близко, на трассе, есть заправка. Круглосуточная. Я видела ее, когда ехала в Псков.

– Как скажешь, – я пожал плечами. – Слава богу, на бензин до Питера мы с тобой сегодня заработали. Как думаешь?! – Я потянулся и чмокнул Катюху в щечку.

– Думаю, да, – улыбнулась она. – Сядешь потом за руль, а то я что-то устала. Голова кружится.

– О'кей! – я затушил окурок в пепельнице и приоткрыл окно, впуская в салон свежий ночной воздух. Возбужденное состояние постепенно сменялось сладостной негой, окутывающей все тело и дающей организму возможность восстановить силы. Судя по окружавшим нас с обеих сторон убогим индустриальным постройкам, мы, минуя центр города, ехали по какой-то окружной дороге. Катя вела машину так уверенно, что можно было подумать, будто она всю жизнь прожилаво Пскове. Вскоре наша скрипящая всеми сочленениями, но не капитулирующая «копейка» выскочила на широкую трассу, и я сразу же увидел большой синий указатель, гласящий, что Санкт-Петербург находится прямо по курсу, Три часа такой бодренькой езды – и мы дома. Осталось лишь на минутку заехать на квартиру, взять кое-чего из вещей и выгрести содержимое сейфа, после завернуть в офис для сдачи денег и – можно прямым ходом рулить в аэропорт «Пулково». И далее – через всю Европу и Атлантику, к славному заливу Гудзон и матушке-статуе Свободы.

– Впереди показались огни заправочной станции. Катя сбавила скорость, свернула и остановила машину возле колонки с надписью А-76. Протянула мне ключ от бензобака. Я открыл дверцу и вышел. Вокруг ярко освещенного пятака скромной провинциальной АЗС, насколько хватало взгляда, был только утопающий во мраке лес. Кроме нас, здесь находилась всего одна машина, да и то – грузовик-дальнобойщик с красно-белыми белорусскими номерами. По всей видимости, находящийся в кабине водила решил отдохнуть часок-другой перед финишным рывком на Питер.

Я открыл бензобак, вставил в горловину заправочный пистолет и направился к окошку оператора. Заказав сорок пять литров, я получил чек со сдачей и направился обратно. Подошел к машине, нажал на рычаг. Колонка загудела. На счетчике расхода топлива побежали цифры. Литр, два, три, десять, пятнадцать…

Внезапно я почувствовал странное шевеление за своей спиной и, кажется, даже услышал чье-то сдавленное дыхание. Я хотел обернуться и посмотреть, что за дела, но тут мне в спину и затылок словно ударила молния, тело пронзила адская боль, а потом я стремительно понесся по длинному черному туннелю, в конце которого виднелся яркий свет. Когда же я достиг его, громыхнула молния, по ушам ударил раскат грома, и, наконец, со всех сторон меня обступила долгожданная спасительная тишина. Последняя и единственная мысль, которая промелькнула в моем угасающем сознании, была сколь трагичной, столь же и спокойной: