Стивен Кунтс - В западне

Миновав последний блок, он выскочил на улицу, чтобы осмотреться – из-за деревьев ничего не было видно. В спешке он почти проскочил мимо и, увернувшись от фургона, ринулся наперерез уличному движению. Какая-то христианская душа отчаянно засигналила, взвизгнули тормоза.

Лиаракос не обращал внимания. На краю парка он остановился и снова огляделся.

Она по-прежнему сидела там. Не двигаясь.

Он пошел вперед.

Фугах в семидесяти пяти от Элизабет на одной из скамеек, свернувшись калачиком, лежал какой-то бродяга. Когда Лиаракос проходил мимо, тот ожил. – Эй, мистер, я ненавижу просить кого-нибудь, но если у вас в кармане найдется немного лишней мелочи...

Она застывшим взглядом смотрела перед собой. Уставившись в землю под ногами, вероятно, не ощущая холода, пронизывающего ветра и моросящего дождя, от которого Лиаракос уже промок почти насквозь.

– Немного лишней мелочи поможет, приятель. – Бродяга тащился следом. Лиаракос слышал, но не оглянулся.

Руки она держала в карманах пальто. Прекрасное пальто, в котором она уехала в клинику, исчезло, и вместо него на ней болталась какая-то тонкая поношенная хлопчатобумажная хламида, которая не смогла бы согреть и кролика. Волосы спутались и намокли. Глаз она не поднимала.

– Элизабет!

Она по-прежнему смотрела в землю. Он присел на корточки и заглянул ей в лицо. Это была она. Слегка приподнятые вверх уголки ее губ обозначали тусклую улыбку.

Ее взгляд скользнул по лицу Таноса, но она его не узнала.

– Приятель, сегодня чертовски холодная ночь, и чашка кофе будет мне в самый раз, понимаешь? У меня бывали в жизни проблемы, но я ни в чем не виноват. Как насчет рождественского милосердия для бедного старого негра? Немного мелочи для тебя ничего не значит, а мне...

Не отрывая глаз от Элизабет, он нащупал бумажник, вытащил банкноту и передал ее назад.

– Боже, это же двадцатка! Ты что...

– Возьми и уходи.

– Спасибо, мистер.

На ее лице пылал румянец. О-о, проклятье! Она парила где-то высоко-высоко.

– Я говорю тебе, приятель, – продолжал бродяга, – только потому, что ты был щедр ко мне. Ей трудно. Она здорово отвязалась, приятель.

– Пожалуйста, уходи.

– Да. – И шаркающие шаги стихли вдали.

Он протянул руку и погладил ее по лицу, затем сжал в своих ладонях ее руку. Дождь не прекращался.

С тусклой улыбкой на холодных губах она сидела на скамейке парка, усыпанной голубиным пометом, среди мерцающих гирляндами черных деревьев, устремив взгляд в пустоту.

– Итак, что вы можете мне сообщить? – обратился Джейк Графтон к эксперту из ФБР.

– Немного, – ответил эксперт, почесав в затылке. Они находились в помещении, из которого был произведен выстрел в Председателя Верховного Суда Лонгстрита. Винтовка лежала на столе. Все вокруг покрывал тонкий слой черного порошка для снятия отпечатков пальцев.

– Свежих отпечатков пальцев нет. Мы нашли множество отпечатков, но я не думаю, что хоть один из них оставлен нашим клиентом. Он очень осторожен.

– Куда попала пуля?

Примерно на дюйм выше левого уха. Умер мгновенно. Пулю мы пока не нашли. Она прошла навылет и попала в асфальт где-то на улице. Винтовка калибра 30.06, тот же калибр, из которого стреляли в Генерального прокурора. Тот же тип прицела. И, я поздравляю вас, тот же тип оружейного масла и прочее.

Пол комнаты покрывал тонкий слой пыли, на котором четко отпечатались следы, причем так много, что отдельные отпечатки шли поверх других.

– Это вы, ребята, натворили? – угрюмо спросил Джейк Графтон.

– Нет, если уж на то пошло. Интересно, но парень, который стрелял, пришел в комнату, подошел к окну и все время стоял там. Он оставил кое-какие отпечатки ног, но совсем немного. Он умеет стоять.

– Умеет стоять, – повторил Джейк.

Казалось, что эксперт подыскивает слова.

– Он совсем не волновался, если вы понимаете, о чем я говорю.

– Профи, – подсказал Тоуд Таркингтон.

– Возможно, – отозвался агент ФБР. – А может, и нет. Но он, безусловно, хладнокровный тип.

О введении с полуночи комендантского часа объявили в семь часов вечера. Каждый, кого задержат на улице с полуночи до семи часов утра, будет подвергнут аресту и предстанет перед военным трибуналом за неисполнение требований чрезвычайного положения. Всякий, кто будет находиться в автомобиле между семью часами утра и полуночью, также подвергнется аресту. Предполагается, что комендантский час будет действовать в течение сорока восьми часов, если его не отменят или не продлят.

Этот приказ стал всеобщей новостью для страны наравне с убийством Председателя Верховного Суда Харлана Лонгстрита и стрельбой в метро. Количество погибших увеличилось, поскольку двое пострадавших скончались от полученных ран. Среди них оказалась беременная женщина.

Судя по телеинтервью, взятым на улицах, в настроении страны преобладало возмущение. Политики призывали с трибун к нанесению ответного удара по Колумбии. Некоторые из них готовы были объявить войну. Сенатор Боб Черри оказался среди них. Переезжая в своем лимузине из одного пресс-центра в другой, он отказался от критики деятельности вице-президента Куэйла в частностях и обрушил на администрацию обвинения в неподготовленности и некомпетентности. Он требовал вывода войск из Вашингтона и отправки их в Колумбию.

С другой стороны, сенатор Хирам Дьюкен и несколько его коллег в тот же вечер прибыли в кабинет вице-президента в здании правительства и предложили свою помощь. Позже они появились перед телеаудиторией и, отбросив свои партийные разногласия и демонстрируя редкое единодушие, выступили с одобрением деятельности вице-президента по урегулированию кризиса.

Большая часть жителей страны проводила вечера у телевизоров. Среди них был и Т. Джефферсон Броуди. Потешно смотреть, как этот Дьюкен перед телекамерой пытается из себя что-то строить. В этот момент раздался телефонный звонок.

Он не знал звонившего, но неоднократно слышал его имя и смутно припомнил, что тот кое-что делал для Фримэна. – Мак-Нэлли мертв.

Новость ошеломила Броуди. В голову лезли сотни вопросов, но, поскольку он не знал, откуда звонили – линия могла прослушиваться, – он сдержался.

Положив трубку, он нажал на кнопку пульта дистанционного управления и выключил телевизор.

Фримэн мертв! Сначала Уилли Тил, за ним Фримэн.

Броуди легонько присвистнул. Да, опасный бизнес, было понятно с самого начала. Вот почему они на этом столько денег гребут.

А что он делал для Фримэна? О да, сенаторы. Теперь это напрасный труд. Впрочем, этот крючок можно использовать позже, уже от имени кого-либо другого. Он еще посмотрит.

Когда голова у него заработала в этом направлении, Броуди вспомнил о Суит Черри Лэйн, большегрудой соблазнительной суке, которая надула его и ограбила. Фримэн не захотел ему помочь в этом маленьком деле, но теперь и Фримэн, и его аргументы – какие бы они там ни были – исчезли, оставив Броуди хозяином положения. Берни Шапиро тоже не проявил особого энтузиазма, но Броуди снова к нему обратится.