Стивен Кунтс - В западне

– ...Джефферсон, и ваши клиенты заплатили столько, сколько он стоил, я уверена. – Она убрала руку и снова посмотрела на картины. – Прекрасный кабинет.

– Что вы скажете, если я приглашу вас на обед? Могу я просить вас об этом?

Она с удивлением посмотрела на него.

– Почему же, мистер Джефферсон. Как мило, что вы спрашиваете. Почему же, конечно, да, с удовольствием.

Броуди взглянул на свой "Ролекс".

– Почти четыре. Надеюсь, на сегодня достаточно. Пожалуй, сначала отправимся в одно уютное местечко, выпьем по стаканчику, а после пообедаем, когда проголодаемся?

– Вы очень внимательны.

Вечер обещал быть одним из самых приятных, насколько Т. Джефферсон Броуди мог предполагать. Прекрасная чернокожая женщина с умопомрачительной фигурой оказалась одаренной собеседницей, пришел к выводу Броуди, женщина, которая знала, как сделать так, чтобы мужчина не чувствовал себя скованно рядом с ней. Она поддержала беседу на его любимую тему – Т. Джефферсон Броуди – и заставила его выдать последнюю версию истории его жизни. Профессиональный триумф, состоятельные клиенты, отдых в Европе и на Карибском море – после нескольких рюмок Броуди развезло. Как он выразился, его жизнь – это победный марш во дворец, полный достатка и привилегий. Он наслаждался каждым шагом, потому что заслужил этого.

После обеда – безусловно, шатобриан на двоих и бутылка французского вина двенадцатилетней выдержки за 250 долларов, – Джефферсон Броуди усадил миссис Линкольн вместе с ее изумительным экземпляром бюста в свой "мерседес" и отвез в свое скромное жилище в Кенвуде стоимостью 1,6 млн. долл.

Он провел ее по дому, произнося названия принадлежавших ему вещей так, будто это названия диких и опасных животных, которых ему удалось добыть в далекой Африке, пользуясь одним лишь копьем. Майолика Россели, расписанные маслом панели, итальянская кожаная мебель, джезурумские кружевные покрывала и скатерти, два подлинных чиппендейловских кресла, яйца Фаберже – все это его трофеи, и не будет преувеличением сказать, что он их любил.

После экскурсии он привел ее обратно в свой кабинет, где приготовил напитки, для нее – водку с тоником, для себя – виски с содовой. В полумраке под звуки мелодии Дворака, доносившиеся из динамиков "Клипш", Т. Джефферсон Броуди нежно поглаживал бедра вдовы и целовал ее чувственные губы.

Минуты через три, после трех глотков виски, он уснул, пролив остатки выпивки себе на брюки и на кашмирский ковер.

Миссис Броуди с трудом освободилась от его обмякшего тела и включила свет. Она застегнула бюстгальтер, поправила одежду и после этого позвонила по телефону.

Когда Джефферсон Броуди проснулся, солнце уже светило в окно. Он зажмурился от яркого света и попытался пошевелиться, отчего голова буквально раскололась надвое. В голове что-то ухало, как огромный барабан, хуже он еще никогда в жизни себя не чувствовал.

– Боже мой...

Он попытался собраться с мыслями. Дебора Линкольн со своей величественной грудью... она была... нет, она здесь. Здесь! В доме. Они целовались, а он рукой... и ничего! И больше ничего. В голове пусто. Это все, что он мог вспомнить.

Который час?

Он пошарил по руке. Часов не было.

Ролекс! Ролекса не было!

Т. Джефферсон Броуди открыл глаза и заскрипел зубами от боли в голове. Часов не было. Он осмотрелся вокруг. Телевизор и видеомагнитофон исчезли. Там, где стояли динамики "Клипш", остались одни провода. Его бумажник лежал посреди ковра, пустой. О, Боже...

Он проковылял в столовую. Дверцы китайского шкафчика распахнуты настежь, а сам шкафчик пуст! Китайский фарфор, серебро и хрусталь – все пропало!

– Меня ограбили, – прорычал он. – Мать вашу, проклятье, меня ограбили!

Он бросился в гостиную. Яйца Фаберже, гравюры, все достаточно мелкое, чтобы можно было унести, пропало!

Полиция! Он вызовет полицию. Он бросился на кухню к телефону.

Поверх телефона лежала раскрытая газета. Он отбросил ее в сторону и поднял трубку, пытаясь сосредоточиться на кнопках.

Какое-то красное пятно на газете привлекло его внимание. Красным цветом была обведена фотография толстой, безвкусно одетой чернокожей женщины. Красный круг – губная помада! Он наклонился поближе. Вчерашний номер "Пост". Под фотографией надпись: "Миссис Джадсон Линкольн, в Национальном аэропорту после похорон своего мужа, выразила сомнения по поводу происхождения многочисленных пожертвований, сделанных ее мужем, коренным жителем округа, населению Вашингтона".

– Давай по порядку, Ти. Ты заплатил этой женщине, про которую думал, что она миссис Линкольн, четыре сотни кусков. Ты сводил ее пообедать. Она подсунула тебе какую-то гадость и обчистила весь дом?

– Да, Берни. Бумаги, которые она подписала, не имеют силы. Это подлог. Я не знаю, кто она, черт побери, но я сижу тут и смотрю на фотографию миссис Линкольн во вчерашней газете, и вижу, что та проститутка, которая подписывала вчера бумаги и увела мои деньги – это не она.

– И что, у нее хорошие сиськи?

– Да, но...

Берни Шапиро пронзительно засмеялся. Его хихиканье вызывало тошноту, особенно если вы с похмелья после "Микки Финна" [15]. Броуди отодвинул трубку подальше от уха. Шапиро смеялся и фыркал, пока не закашлялся.

– Послушай, Берни, – возмутился Броуди, когда Шапиро прекратил кашлять, – это вовсе не смешно. Она свистнула ваши деньги.

– Ну нет, Ти. Она увела четыреста тысяч у тебя! Мы дали тебе наши четыреста тысяч, чтобы ты купил эту проклятую компанию, и тебе следовало получше обращаться с ними. У тебя сорок восемь часов, Ти. Я жду документы о передаче титульного права на эту компанию у себя на столе в течение сорока восьми часов. И лучше если их подпишет настоящая, bona fide, миссис Джадсон, вдова Линкольна. Ты еще меня слушаешь?

– Да, Берни. Но хорошо бы, если бы ты помог мне поймать эту черномазую суку и вернуть деньги.

– Ты не вызывал полицию, не так ли?

– Нет, я подумал, что сначала не мешало бы потолковать с тобой.

– Хорошо, наконец-то ты сделал хоть один верный шаг. Я подумаю, как помочь тебе поймать эту стерву, но тем временем ты займись делом Линкольна. Я не собираюсь повторять.

– Конечно, конечно, Берни.

– Расскажи-ка, как выглядела эта женщина.

И Броуди рассказал.

– А этот адвокат, что был с ней, как выглядел он?

Броуди описал Джеремию Джоунса вплоть до шнурков и скверных зубов.

– Я подумаю над этим, Ти. Поспрашиваю кое-кого. Но у тебя только сорок восемь часов.

– Да.

– Только не делай глупостей. – Связь прервалась.

Джефферсон Броуди положил трубку, поднял пузырь со льдом и аккуратно приложил его ко лбу. Это немного помогло. Пожалуй, надо еще выпить три таблетки аспирина.

Надо полежать несколько часиков. Вот так. Ноги кверху.