Андрей Воронин - Тайна Леонардо

"Ну, ладно, – мысленно сказала она себе, – правильно, сыщик из меня никакой, так ведь это же было ясно с самого начала! Как там у Александра Сергеевича сказано? "Дурачина ты, простофиля, не садись не в свои сани..." Что-то в этом роде. "Сказка о рыбаке и рыбке". Это про меня написано. Может, все-таки позвонить Сиверову, пока не прибыла опергруппа? А то ведь широко разрекламированное право на один звонок – штука сугубо теоретическая. Позвонить, конечно, не дадут, а пока Глеб Петрович с Федором Филипповичем хватятся тебя, дуры, да пока выручат, ты такого успеешь натерпеться, что ни в сказке сказать, ни вслух произнести..."

Мимо, притормаживая и с громким шорохом разбрасывая высокими колесами коричневую слякоть, проехал огромный черный джип. Оранжевый указатель поворота едва различимо мигал под слоем грязи, с чехла запасного колеса скалила зубы свирепая волчья морда. Джип причалил к высокому бордюру метрах в десяти от красной "хонды"; "дворник" на его заднем окне пару раз мотнулся из стороны в сторону, как будто приветствуя Ирину, потом загорелись белые огни заднего хода, и огромный внедорожник осторожно попятился, остановившись в метре от ее капота.

Ирина напряглась, когда из джипа вышел и направился в ее сторону какой-то незнакомый молодой человек спортивного телосложения с неброской, бесцветной внешностью профессионального шпика. Рука сама собой потянулась к телефону, но было поздно: молодой человек уже наклонился к окну и несильно постучал согнутым указательным пальцем в грязное стекло.

Немного успокоившись, поскольку представляла себе операцию захвата несколько иначе, Ирина нажала кнопку стеклоподъемника. Когда стекло слева от нее с жужжанием опустилось сантиметров на десять, она убрала палец.

– Добрый день, – сказал молодой человек в образовавшуюся щель. – Валерия Захаровна просит вас перейти в ее машину.

Возразить было нечего, да и Валерия Захаровна не относилась к категории людей, привыкших брать в расчет чьи-то возражения. Ирина вышла из машины и направилась к черному джипу, почти уверенная, что там вместо Валерии Захаровны ее поджидают четверо оперативников в черных масках. Молодой человек – по всей видимости, водитель – открыл перед ней заднюю дверь, и она с облегчением увидела на кожаных подушках просторного сиденья вовсе не угрюмых оперативников, а мило улыбающуюся ей знакомую.

– Забирайтесь скорее, милочка, – сказала Валерия Захаровна, похлопывая по сиденью рядом с собой узкой, обтянутой черной перчаткой ладонью. – Гена, заводи, поехали!

– Погодите, – сказала Ирина. – А как же моя машина? Здесь ведь нельзя стоять, ее заберут на штрафную стоянку...

– Вы забыли, с кем имеете дело. Я ведь говорила вам, что все могу уладить, так что волноваться вам не о чем. Садитесь, милочка, нас ожидает в высшей степени увлекательная поездка!

Ирине ничего не оставалось, как подчиниться. Черный джип тронулся, влился в поток уличного движения и пошел, набирая скорость, куда-то – куда именно, Ирина не сумела разглядеть сквозь тонированные да вдобавок еще и густо забрызганные грязью стекла.

– Я должна еще раз перед вами извиниться, милочка, – сказала Валерия Захаровна, дружески похлопывая Ирину по руке. – Как я могла подумать такое о вас! Это просто уму непостижимо. Поверьте, я всеми силами постараюсь искупить свою вину.

– Не стоит извинений, – через силу выдавив из себя бледное подобие улыбки, сказала Ирина. – Я сама готова подозревать всех и каждого.

– Да, да! – с жаром подхватила Валерия Захаровна. – Такое кощунство! Поднять руку на одну из работ Мастера – это недопустимо! Это не должно остаться безнаказанным! И вы тысячу раз правы, что взялись за это дело сами, не дожидаясь, пока наши доблестные "внутренние органы" окончательно запутаются в своих чугунных версиях и безнадежно все испортят. Вы представляете, чем они сейчас занимаются? Допрашивают сотрудников Эрмитажа! Вызывают по одному и мытарят чуть ли не сутками, как будто люди могут сказать то, чего не знают. Какая трогательная наивность! Какая непроходимая тупость! Гена, – прервав себя, уже совершенно иным тоном обратилась она к водителю, – ты принес?..

Водитель, не оборачиваясь, протянул ей какой-то небольшой, но увесистый сверток из плотной темной материи. Валерия Захаровна сунула его в сумочку и с отчетливым щелчком закрыла замок. Ирина заметила, что сегодня вместо привычного ридикюля при ней была довольно объемистая сумка, куда при желании без труда поместились бы продукты для приготовления обильного ужина на целую семью.

– Куда мы едем? – воспользовавшись паузой, спросила Ирина.

– В одно место, – весьма расплывчато ответила Валерия Захаровна, – где я рассчитываю получить кое-какие разъяснения по поводу интересующего нас обеих дела. Помните, я говорила вам о хирурге, который сделал мне эту операцию?

При упоминании об операции Ирина невольно посмотрела на ее лицо. Это лицо сегодня выглядело усталым и осунувшимся настолько, что очень мало напоминало свой знаменитый прототип. Под прекрасными глазами набрякли темные мешки, лишь отчасти замаскированные толстым слоем пудры, уголки губ безвольно опустились, обозначив морщинки по обе стороны рта, округлые щеки казались слишком пухлыми, будто накладными; лицо словно распадалось на части, разваливалось, в нем не осталось и следа от гармонии, которая делала его столь прекрасным.

– Так вот, – продолжала Валерия Захаровна, не замечая изучающего взгляда Ирины, – я думала всю ночь и пришла к выводу, что никакой он не хирург.

– Как "не хирург"? – удивилась Ирина. – А кто же?

– Мерзавец, – сказала Валерия Захаровна. – Негодяй. Вор. Маньяк, возомнивший себя равным Господу Богу. О, скальпелем и иглой он владеет прекрасно, но ему этого, видите ли, мало! Слава Леонардо не дает ему покоя... Я ему покажу славу!

– Вы хотите сказать, – осторожно уточнила Ирина, – что это он украл картину?

– Он организовал похищение, – поправила Валерия Захаровна. – Впрочем, это одно и то же, поскольку исполнители не в счет...

– Но как же... – Ирина все никак не могла поверить в реальность происходящего. – Надо же, наверное, вызвать милицию!

– Я так не думаю, милочка, – пренебрежительно отвергла это предложение Валерия Захаровна. – Во-первых, я не уверена на сто процентов, что картина у него, а эти дуболомы только все испортят. Тут надо действовать тонко! И пугать его следует не тюремной камерой, а чем-нибудь пострашнее. Он знает, кто я такая и что могу с ним сделать, мне он не станет лгать. Ох, с каким же наслаждением я вцеплюсь ногтями в эту наглую сытую рожу! Вы разве не хотите поучаствовать в экзекуции? Ну вот, а говорите – милицию... Повторяю, они только все испортят.