Семен Майданный - Хранитель понятий

Итак, куда Харчо и Палец прячут болванов для обточки? Палец в гараж на Народного ополчения. Харчо на дачу в Комарово. Но то для длительной обработки. Эрмитаж-ника далеко не попрут, там расколочных делов на пять секунд. Однако в живых после смотрин не оставят, человечек может побежать в ментовку. Поэтому и о рубке концов мысль раскинут. Харчо поганится с рынками, но там народу трется до задницы. Клубы тоже не годятся. Харчовские лабазы, которых все и не упомнишь? Нет, места неудобные - или в домах находятся, или дома рядом стоят, любопытные глаза скрозь окна сверкают. Ага, вот куда надо глянуть - Палец владеет парой охранных агентств. Но жмурика оттуда вывозить - тоже неудобств масса.

А ну-ка! Вензель довольно потер ладони. Ай-яй-яй, как же я сразу-то?… Как же не начал с точки, недавно прикупленной Пальцем для освоения честного бизнеса? Ах какое место, как годится! Не удержится Палец, туда потащит.

В разумной близости от Пятака на лед спикировала стая голубей. И Пятак искренне пожалел, что нечем ему подхарчить зябнущих птиц.

Вензель еще раз для самопроверки пробежался в уме по владениям и возможностям Харчо с Пальцем и остался при своем выводе.

Следом за голубями приземлилось трое воробушков, и они весело запрыгали у самых ходуль Пятака, чирикая бодрую пургу. Из-за угла вывернули мама и дошкольного размера сынок:

- А почему ты мне запретила смотреть мультики? - ныл киндер-сюрприз. - Я на этой неделе ни одного стекла не разбил!

- Видишь ли, Юрий…

- Наверное, жадничаешь и сама смотришь!

- Зови. - Вензель оторвал подбородок от груди. - Скажи, чтоб грузились и пристраивались в хвост. И чтоб стволы в тепле держали, могут потребоваться. Куда мы двинем, нас не приглашали.

Тарзан, сидевший рядом с водилой, толкнул «вольвешную» дверцу и мячиком выпрыгнул наружу. Пацаны стали отряхивать снег с плеч.

Палец опустил руки, и они повисли вдоль туловища, длиннющие, как у шимпанзе. Харчо и Палец, с отпавшими до ширинок челюстями переглянулись. Шары у Харчо выцвели, будто старые обои, и стали безобидно мутными. Как у напроказившего школяра. Хачик спрятал волыну за спину. Такого наворотного звиздеца они никак не могли предположить. Здесь ОН?! Какая падла стуканула?! Но до поисков падлы еще дожить надо, а пока через дверной проем шестерка вносила широко известное плетеное кресло.

Одного седалища хватило бы, чтоб допереть, кто в него плюхнется. Но по коридору, приближаясь, еще и постукивала палка. Стук Вензелевой трости они могли отличить от прочих стуков эпохи. Так стучит сердце, когда вмажешь эфедрина, так стучит молоток по крышке гроба.

А вскоре наметился и сам. Вензель перенес ноги за порог, прошаркал до плетенки, скрипя коленями, осел в нее, очень довольный произведенным шухером. Гнида.

Первым опомнился Палец.

- Товарищ генерал, - подскочив, он даже пристукнул каблуками, - разрешите продолжать?!

Ах вот оно как, фыркнул жмурящийся от самодовольства Вензель, козлики и дальше канают под мусоров, разрубают клиента на «помощи следствию». Это кто ж из них такой умный, что дотумкал? Ведь и вправду, эрмитажник, чахлый и сырой, как фиалка, начни жилы рвать - скопытится без толку от ишемичного приступа.

- Продолжайте, - распорядился «генерал» Вензель.

Ледогостер в открывшуюся для вноса кресла-качалки дверь разглядел длинный больнично-белый коридор и туго набитый мешок, прислоненный к стене. Ясности, куда он попал, увиденное не внесло. Объявился генерал, похожий на известную скульптуру Вольтера. У Ивана Кирилловича малость отлегло. Старый человек, почти из его поколения, не бандит, по крайней мере. Что-то дряхленький для действующего генерала, так ведь, может, новых толковых не хватает. Или связи у него такие червонные, что не спихнешь на пенсию раньше смерти.

- А почему мы здесь? - осмелел Иван Кириллович. В чем-чем, а в том, что перед ним генерал, Ледогостер не сомневался. Даже по властному взгляду определяется.

- Где здесь? - стал вдруг грубым славянин, хотя обращался Ледогостер к старшему по званию.

- Ну как, - растерялся работник музейного архива,- Вот… Среди советских экспонатов… Что это за место?

- Вопросы будем задавать мы, - отрезал «генерал». Вензель. - В свое время все узнаете. Рассказывайте, или вы хотите, чтобы вас отвезли на Литейный? После этого, уверяю, на работе вам уже будет не восстановиться.

- Я расскажу, - торопливо заверил Иван Кириллович, покорный, как пони. - Зачем мне скрывать? Тот человек… Кстати, я наконец нашел нужный образ - очень похож на персонажей Гойи, вы меня понимаете? Так вот тот человек интересовался «Журналами учета движения музейных ценностей» с шестидесятого по восемьдесят пятый год…

Все произошло нестерпимо быстро. Пять секунд назад Шатл по указке Сергея заслал двух пацанов изъять из музейных архивов учетную книгу с длинным названием, и вот он уже вне квартиры.

Кнопка лифта пылала красной занятостью, гудела уползающая кабинка. Шатл засадил кулаком в створку, отправив вниз и вверх по шахте гневное содрогание металла, и помчал по ступеням.

Язычок кроссовки, в которую торопливо, не глядя, пихнули босую ступню, загнулся и пугал пальцы мозолью. Шатлу было нассать на язычок. Вот на что не нассать, так это на проникающие даже в подъезд сволочные гудки, на прерывистые, муторные завывания, чередующиеся с протяжным, вытягивающим жилы воем. Система «Алабама» с охрененными наворотами. Вытянула на четыреста баксовых. И чего? А то, что положили на «Алабаму» с прибором посередь белого дня.

Шатл сигал через пять ступеней, перепрыгивал с середины одного лестничного марша на другой.

Мозг продолжал развивать картинку, срисованную глазами с балкона, куда Шатл выскочил, едва взвыло: какое-то угребище в куртке, начхав на запилы сигнализации, ковыряло его, Шатла, любимую тачку. Но шустрику еще предстояло перекусить цепи на педалях, свинтить противоугон с руля, разобраться с проводкой. Успею!

Откуда взялся урод, что не знает его «бээмвуху»? Наширявшийся долбаный гастролер из какого-нибудь Тихвина? Может, цыган или хохол? На втором этаже Шатл перестал фиксировать электронные вопли. Значит, гнида отрубил сирену. И Шатл припустил еще сильнее, рискуя переломаться в хлам на вонючей лестнице.

У кодового замка, как всегда, заело задвижку. Провозюкаешься лишние секунды. Шатл нагнулся ниже, потом присел на корточки и все для одного - чтобы разглядеть, в чем там дело. Гадюшный замок совсем накрылся, не поддается. Куплю им, на фиг, новую навороченную дверь, посажу рядом ветерана, чтоб заставлял закрывать за собой мягко, ласково, нежно! И если хоть кто-то… урою!

Шатл обернулся, но поздно. Осадили его по кумполу крепко, от души, с удалого размаху. Развел Волчок проштампованного в Шрамовой кодле номером ноль-ноль-два Шатла, как пацана. Не стал курочить наружную антенну, чтоб телек заглох. Не стал устраивать по гастрономам беконовый кризис. Но таки надыбал беспроигрышный ход, как выманить из наглухо запертой квартиры.