Анна и Сергей Литвиновы - Дата собственной смерти

– Коммерческая тайна, – буркнул Инков.

– …Вы, Наташа, – не обращая на него внимания, сказал Ходасевич, поворачиваясь к младшей Конышевой, – скрывали истинную роль ваших мачехи и отца в кончине «Настоящего» магазина… А вы, Вика, – полковник поклонился домработнице, – держали за семью печатями тайну своего происхождения…

От того, что на нее внезапно обратили при всех внимание и затронули при этом щекотливый вопрос, краска бросилась в лицо Вике, и полковник счел нужным галантно добавить:

– …И я очень хорошо понимаю причины вашей сдержанности. – И старомодно полупоклонился в сторону Вики.

Ходасевич легко владел аудиторией.

– Согласитесь, – вкрадчиво сказал он, – что тайна каждого из вас могла стать катализатором убийства. Итак, – многозначительная пауза, – все вы – могли убить. У каждого имелся свой мотив – ненависть, ревность, деньги, бизнес – но… – Снова пауза. – Но никто из вас в итоге НЕ убивал. Чтобы понять, что все вы чисты перед законом, мне понадобились целых два дня, последовавших за убийством Тамары Конышевой. Не скрою, в ходе наших собеседований я изучал вас. И вы – все вы! – в итоге не произвели на меня впечатление убийц. Вы говорили не как убийцы; вели себя не как убийцы; наконец, у вас у всех – глаза не убийц . А это очень важно в поисках истины – глаза человека. Уж поверьте мне и моему опыту…

Валерий Петрович с удовольствием пыхнул сигарой. Собравшиеся молчали. «Чем же он подавляет нас? – промелькнуло у Наташи. – Вроде говорит тихо, ровно – а ведь, ясный перец, подавляет. Вон как все слушают – как завороженные».

– Итак, – продолжил «кагэбэшник», – по результатам «собеседований» я сделал вывод, что убил Тамару кто-то посторонний. Но тогда кто?.. Человек, проникший в ночь убийства на территорию участка? Кто он? Зачем он это сделал? Как он попал внутрь дома, в спальню мачехи? Все улики говорили, что неизвестный ограничился пребыванием на территории участка, но в дом не входил. Наконец, в тот последний вечер, когда произошла развязка, мне очень помогли вы, Наташа, – Ходасевич кивнул в ее сторону. – Помогли своим звонком и сообщением, что проникал на участок и наблюдал за домом, оказывается, примчавшийся из Лондона Ритин муж. Именно после моего с Наташей телефонного разговора разгадка случившегося стала для меня очевидной… А понял я, в чем дело, несколько раньше – на пару часов: после того как мои коллеги сообщили мне, что взрывчатка, которой и первый, и второй раз подрывали машины Конышева, имеет одно и то же происхождение. А главное – что она похищена с воинских складов, расположенных в Нижегородской области, в Городецком районе. После этого, если помните, Денис, я попросил у вас атлас России. И обнаружил, что село Барыкино – ваша, Вика, родина, – жест в сторону домработницы, – также расположено рядом с Городцом, в непосредственной близости от знаменитого Городецкого полигона…

– Я бы в тот момент решила, что убийца – Вика, – тихо промолвила Наташа.

Вика метнула в ее сторону острый, злой взгляд.

– Я тоже так было подумал, – кивнул Валерий Петрович. – Сначала, на одну минуту. Но быстро понял, что очень уж не вяжется взрывчатка с Викой, не правда ли?

Домработница опять вспыхнула, заалела щеками.

– Яд – возможно, – пыхнул сигарой Ходасевич. – Нож – вероятно. Но взрывчатка… Мне доводилось слышать о том, что женщины сводят счеты со своими мужьями и хозяевами, но как-то не случалось, чтобы они взрывали своих жертв…

– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – подала реплику Наташа. Ей нравилось смущать бедную сводную сестру – хотя бы потому, что та трогательно переживала, когда высокое собрание обращало на нее свое внимание. Ходасевич сделал вид, что не заметил демарша Наташи, и продолжил:

– К тому же у Вики отсутствовал мотив. Ради чего ей убивать? Ради ста тысяч наследства? Убивать только что обретенного отца? Человека, который, в конце концов, вытащил ее из провинциального болота? Которого Вика мало того, что любила, – даже боготворила… Правильно я говорю? – Ходасевич участливо обратился к покрасневшей, потупившейся Вике.

– Правильно, – кивнула та. И призналась, тоном ниже: – Да, я его любила. – И добавила совсем тихо – шепотом, даже шелестом: – В отличие от всех вас.

Все прекрасно расслышали реплику Вики, и у каждого было что возразить ей, однако никто не стал этого делать.

– Добавим, – адресовался ко всем собравшимся полковник, – что, как только мне стало известно о происхождении взрывчатки, я сразу же узнал у Вики: она, оказывается, совсем недавно, в мае нынешнего года, ездила к себе домой в Барыкино. И, что самое главное, – ездила вместе с отцом. Именно там Борис Андреевич и закупил взрывчатку – для покушения на самого себя.

– Наверное, он у старика Иогансена ее купил, – внезапно сказала домработница, глядя прямо перед собой. Все повернулись к ней, а она вдруг, не поднимая глаз, разразилась целым монологом:

– Иогансен вместе с Хозяином два дня подряд на рыбалку ходили. И рыбу приносили целыми ведрами. Она еще какая-то странная была, снулая. Они не говорили, но я думаю, они ее тогда взрывчаткой глушили. Наверно, Борис Андреич ту взрывчатку и купил.

Вика испуганно оглянулась на Ходасевича и быстро добавила:

– Я об этом ничего не знала. Я это только сейчас поняла, поэтому раньше ничего вам про взрывчатку или рыбу и не сказала. Честно.

– А вас, Вика, никто не подозревает, что вы знали, – ласково проговорил Ходасевич. – Вы только после обо всем следователю расскажите. Борис Андреевич, я думаю, ваши показания подтвердит… Однако я должен вам заметить, господа, – обратился он уже ко всем, – что мои с вами собеседования все-таки не прошли даром. Я многое узнал не только о вас самих, но и о, так сказать, жертве. О человеке, которого я никогда не видел, – внесценическом, как говорят драматурги, персонаже. Я имею в виду Бориса Андреевича. Я постарался понять его природу, его характер, взгляды на жизнь, мотивацию… И когда я наконец узнал, откуда «родом» взрывчатка, я вдруг внезапно понял: если вывести за скобки смерть старшего Конышева и считать, что он не умер , но исчез – дьявольская разница! – то… То – это исчезновение более всего на руку ему самому.

Полковник вдруг вдохновился, подался вперед, последний раз пыхнул сигарой и положил ее дотлевать в пепельницу.

– В самом деле! – воскликнул он. – В каком положении очутился Борис Андреевич к концу мая нынешнего года – к тому времени, когда он вместе с Викой собрался на рыбалку в ее родное Барыкино? На работе у него были неприятности. Его великая, как он считал, идея – насчет приобретения, – Валерий Петрович метнул насмешливый взгляд на Инкова, припоминая его перефраз, – новой поляны для своего бизнеса, – рухнула. Более того, когда Конышев затеял расширение дела, он привлек к себе внимание со стороны мощного концерна. Его недвусмысленно, обстреляв машину, предупредили о том, что он должен отказаться от своих планов. Больше того, концерн «Интерслава» стал вынашивать планы приобрести «Древэкспорт». Поглотить его. Если бы поглощение состоялось, тогда в «Древэкспорте», скорей всего, уже не нашлось бы места для Бориса Андреевича – возраст-то у него, что ни говори, почти пенсионный. Конечно, он не умер бы с голоду, но компания, которую он строил всю жизнь, уплыла бы в чужие руки… Правильно я говорю, Денис Борисович? – неожиданно обратился полковник к Конышеву-младшему, который, казалось, слушал его вполуха, думая о своем.