Рекс Стаут - Через мой труп

Милтан повел себя дипломатом и сказал что-то примирительное – ясно, мистера Дрисколла не выгонят из школы, где он наконец обрел любимую потеху. Я отошел на задний план. К Нийе с тонкой улыбкой приблизился давешний неандерталец без подбородка – имени его я не расслышал, – светловолосый малый с тонкими губами и выступающим носом. Все время, что длилось разбирательство, он или стоял, или, чеканя шаг, ходил по комнате туда-сюда. Видимо, он сказал Нийе что-то приятное, а да ним то же самое проделал Дональд Барретт. Затем к Нийе, пройдя через весь кабинет, приблизилась миссис Милтан и дружески похлопала ее по плечу, а потом подошел Перси Ладлоу. С минуту они о чем-то поговорили, после чего она, оставив его, направилась в мою сторону.

Я ухмыльнулся ей:

– Что ж, представление просто превосходное. Надеюсь, вы ничего не имели против моего вмешательства? Ниро Вульф никогда не разрешает своим клиентам ничего подписывать, разве что чек об оплате его услуг.

– Ничего. Я подошла попрощаться. У меня сейчас урок фехтования с мистером Ладлоу. Спасибо, что пришли.

– Ваши глаза так и сверкают.

– Мои глаза? По-моему, они всегда блестят.

– Вашему отцу передать от вас что-нибудь?

– Сейчас, думаю, не стоит.

– Вообще-то вам не мешало бы забежать к нему, чтобы сказать «привет».

– Забегу как-нибудь. Ну, оревуар.

– Счастливо.

Развернувшись, она угодила прямо в лапы адвоката, который велеречиво извинился перед ней, а затем обратился ко мне:

– Можно узнать ваше имя, сэр?

Я назвался. Он повторил вслед за мной:

– Арчи Гудвин. Спасибо. Если позволите спросить, в качестве кого вы представляете мисс Тормик?

Я разозлился.

– Слушайте, – ответил я ему, – хочу сразу оговорить, что у адвоката есть право на жизнь, но, уверен, даже когда он преставится, в его гроб ни один червь не полезет – ведь сделай он это, как его тут же заставят что-нибудь подписать. Вам не удалось заполучить подпись на ту бумажонку, так что я опасаюсь, как бы у вас не случилось нервного срыва. Дайте-ка ее мне.

Он по-прежнему сжимал в руке конверт, и в ответ на мои слова извлек из него документ и протянул мне. С первого взгляда мне стало ясно, что его «одна-две фразы, просто рассказывающие о случившемся», на деле обернулись целыми пятью абзацами, под завязку напичканными юридическими терминами. Я вынул ручку и над пунктирной линией внизу страницы вывел быстрым росчерком: «Королева Виктория».

– Вот, – сказал я, сунул ему бумажку и отошел прочь, пока он не успел опомниться. Все-таки величавость очень замедляет реакцию.

Кабинет почти опустел. Жена Милтана стояла возле письменного стола и разговаривала с Белиндой Рид. Карла Лофхен и остальные исчезли – наверное, девушка отправилась предоставлять богатому толстяку возможность насладиться любимой забавой. Пока я доставал с вешалки свое пальто и шляпу и пятился к коридору и дальше – к выходу из здания, я размышлял о том, что, видно, Дрисколл должен быть звездой в фехтовании.

Мои часы показывали без четверти шесть. Вульф еще наверняка торчит в оранжерее, и хотя он не очень-то любил, когда его беспокоили во время возни с орхидеями, я счел, что мой звонок к работе не относится – дело-то семейное, как-никак. Я заглянул в ближайшую аптеку, уединился в телефонной будке и набрал наш домашний номер.

– Алло, мистер Вульф? Это мистер Гудвин.

– Ну?

– Ну, я сейчас в одной аптеке на углу Сорок восьмой улицы и Лексингтон-авеню. Все в порядке. Фарс растянулся на целых три акта. Сначала она, то бишь ваша дочь, скорее скучала, чем волновалась. Потом один парень по имени Перси сказал, что она рылась в его пиджаке в поисках сигарет, а вовсе не в пиджаке Дрисколла в поисках бриллиантов. Судя по выражению ее лица, для нее такой оборот оказался новостью. В третьем акте появился сам Дрисколл с вытянутой физиономией и письменными извинениями. В его пиджаке бриллиантов не было и в помине. Ничего у него не украли. Он просто ошибся. Очень и чертовски сожалеет. Так что я еду домой. Могу еще добавить, что на вас она ни капельки не похожа и очень хорошенькая…

– Ты уверен, что все до конца прояснилось?

– Точно. Все на этом порешили. Я бы, впрочем, не сказал, что для меня все ясно как день.

– Ты отправился туда с двумя заданиями. Как насчет второго?

– Никакого просвета. Даже проблеска не видно. Полная безнадега. Там было целое сборище, а когда разборка закончилось, обе балканки уже отправились давать уроки фехтования.

– А кто такой Перси?

– Перси Ладлоу. Примерно мой ровесник и вообще во многом похож на меня: учтивый, одаренный, с броской внешностью…

– Ты сказал, что моя… что она как будто скучала. Ты хочешь сказать – она круглая дура?

– Вовсе нет. Я сказал только то, что сказал. Она совсем не проста, это верно, но дурой ее не назовешь.

Тишина. Ни слова в ответ. Молчание тянулось так долго, что я в конце концов не выдержал:

– Алло, вы слушаете?

– Да. Привези ее сюда. Я хочу ее видеть.

– Я так и знал. Чего еще ожидать. Это совершенно естественное желание, которое делает вам честь, именно поэтому я и звоню – объяснить, что я просил ее что-нибудь передать для вас, но она ответила отказом; я сказал, что ей не мешает забежать хотя бы поздороваться с вами; она согласилась, что когда-нибудь это сделает, но сейчас должна скрестить шпаги с Перси…

– Подожди, пока она освободится, и привези сюда.

– Прямо так и привезти?

– Да.

– Может, на руках ее принести, или…

Вульф в ответ повесил трубку. Терпеть не могу такие его выходки.

Я зашел в бар с фонтаном, взял стакан грейпфрутового сока и, потягивая его, проникся убеждением, что надо постараться воздействовать на нее с минимальным применением силы. Ничего более удовлетворительного я так и не придумал и снова поплелся к полю боя на Сорок восьмой улице.

В кабинете были только Никола Милтан и его жена. Мне показалось, что, когда я вошел, она направлялась в сторону двери, но вроде бы передумала, увидев, как я снимаю пальто и шляпу и вешаю их на вешалку. Я объяснил, что, когда мисс Тормик освободится, я хотел бы ее повидать. Милтан предложил мне сесть в кресло неподалеку от его письменного стола, а его жена открыла дверцу большого стеклянного шкафа и принялась переставлять там с места на место разные вещицы, хотя особой нужды в том не было.

– Я знаком с Ниро Вульфом, – вежливо сказал мне Милтан.

– Понятно, – кивнул я.

– Это блистательный человек. Блистательный.

– Пожалуй, я знаю одного малого, который с вами полностью бы согласился.

– Только одного?

– По крайней мере одного. Это Ниро Вульф.

– Ах вот оно что. Шутка. – Он вежливо посмеялся. – Но я думаю, найдется еще немало людей, которые разделят мое мнение. Правда, Жанна?