Ежи Эдигей - Внезапная смерть игрока

…тот субботний день мы собирались провести спокойно, вдвоем, у Стаха. Но когда позвонил профессор Войцеховский и рассказал о своих заботах, так как неожиданно приехал профессор из Англии и еще один профессор из Гливиц, Стах, не колеблясь, согласился выручить своего любимого «метра» – так он всегда называл профессора Войцеховского. Я лично не была знакома ни с профессором, ни с его женой, пани Эльжбетой. До этого мы только раз встречались в театре. Профессор тогда предложил после спектакля зайти к ним поужинать, но Стах отказался. Уже тогда он чувствовал себя неважно.

…мужчины за бриджем вечно ссорятся, словно от их проигрыша зависят судьбы мира, но, признаться, я была удивлена, что в тот вечер спор принял столь резкий характер. Видимо, потому, что Стаху сильно нездоровилось. Обычно он умел держать себя в руках, а на этот раз, казалось, просто намеренно нарывался на скандал. Мне пришлось даже сделать ему замечание. После вмешательства профессора и его жены вроде бы все успокоилось. Стах отошел с хозяйкой в глубь комнаты. Я сидела к ним спиной и вдруг неожиданно услышала женский крик и стук упавшего тела. Когда я обернулась, Стах лежал на ковре возле дивана. Я пришла в ужас и никак не могла успокоиться. Такой кошмар… Я и до сих пор не могу прийти в себя…»

– Ну, ясно, – глубокомысленно протянул полковник Немирох, – именно таких показаний и следовало ожидать. Но давай пойдем дальше.

Говоря это, он взял в руки очередной протокол; показания адвоката Леонарда Потурицкого.

«…Станислав Лехнович был моим школьным товарищем. Еще до войны мы вместе учились в гимназии имени Миколая Рея. Позже, во время оккупации, посещали подпольную школу. Экзамены на аттестат зрелости сдавали уже после войны. Затем, хотя и учились в разных институтах: я в юридическом, а он в политехническом, наша прежняя дружба сохранилась. Мне всегда нравился его острый ум, глубокие знания. Он был прирожденный ученый, потому и выбрал именно эту стезю, хотя после института ему предлагали завидные должности в промышленности. Должности куда более высоко оплачиваемые, чем должность старшего ассистента. Стах, однако, без колебаний отверг все эти предложения. Меня лично нисколько не удивляла прямо-таки сногсшибательная научная карьера Лехновича. Если бы не эта бессмысленная и трагическая смерть, нет сомнений – он стал бы ученым-химиком с мировым именем. Кроме того, он был человеком необычайно отзывчивым и скромным. Лучшее тому доказательство – его отношение к профессору Войцеховскому, которого он почитал за отца и учителя, хотя его последние научные достижения ничуть не уступали трудам самого Войцеховского.

…я увлекаюсь бриджем и должен признаться, что во время игры нередко, как теперь говорят, слишком «завожусь». Но мои друзья знают эту присущую мне слабость и обычно особенно на нее не реагируют. Между мной и Стахом дело не раз доходило и до более серьезных стычек. А,в детстве, бывало, мы даже и расквашивали друг другу носы, но это отнюдь не мешало нашей дружбе.

…да, на подсказки Лехновича я прореагировал резко. Неиграющему нечего соваться в игру. А тем более если разыгрывается большой шлем. Я абсолютно убежден, что доктор Ясенчак – игрок, честно говоря, довольно слабый, без подсказки Стаха шлем ему бы не разыграть. Доктор для видимости сердился, но в глубине души был рад помощи опытного игрока. Тут я не сдержался и сказал Стаху пару «ласковых» слов. Не припомню сейчас точно, какие именно выражения я употребил, но не думаю, что они могли до такой степени задеть его и вызвать сердечный приступ, хотя все знали, что в последнее время со здоровьем у Стаха не совсем благополучно. Мы искренне ему сочувствовали и всячески советовали подлечиться.

…благодаря вмешательству профессора Войцеховского, призвавшего всех к благоразумию, конфликт был улажен. Мы вернулись к игре. Пани Эльжбета увлекла Стаха в глубь комнаты. Профессор для успокоения предложил выпить по рюмке коньяку. Я хорошо видел пани Эльжбету и Стаха. Он, насколько я помню, попросил у нее прощения за свое бестактное поведение, поцеловал руку. Она подала ему бокал с коньяком. И тут произошло непредвиденное – Стаха словно поразило громом. Он схватился за сердце, раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, и как подкошенный рухнул на ковер. Мне кажется, когда мы укладывали его на диван, он был уже мертв.

…не могу себе простить, что так вспылил из-за подсказки Стаха. Промолчи я, быть может, ничего бы и не было. Эта перепалка могла оказаться той пресловутой каплей, что переполнила чашу».

– Браво, адвокат, весьма удачно сформулировано, – не удержался полковник, комментируя показания своего приятеля. – Любопытно, а что по этому поводу сказал нам Витольд Ясенчак?

«…Станислава Лехновича я знал много лет. Правда, не припомню сейчас, при каких обстоятельствах мы познакомились. Вероятнее всего, это произошло в доме профессора Войцеховского, с которым я учился в одной школе несколькими классами младше. Признаюсь, я весьма ценил Лехновича, этого молодого талантливого ученого. Встречаться с ним мне доводилось и у Войцеховского, и у других общих знакомых. Частенько мы вместе играли в бридж. Порой, как это бывает за карточным столом, между нами сличались небольшие перепалки, особенно если кто-то проваливал интересную игру. Лехнович играл хорошо, но относился к той категории игроков, которые считают своих партнеров пригодными лишь для того, чтобы держать в руках карты, а играть предпочитают всегда сами.

…несколько раз Лехнович действительно жаловался на то, что «у него побаливает сердце», и просил даже прописать ему «какие-нибудь капли». Я обещал положить его в свою клинику и там тщательно обследовать, а потом уж соответственно и полечить. Лехнович в принципе соглашался, но никак не мог выбрать время, тянул. Так продолжалось более года. Я никак не предполагал, что со здоровьем у него так скверно.

…ссора за бриджем не имела, собственно, под собой никакой почвы. Расклад карт был таков, что даже начинающий игрок без труда справился бы с задачей. Само собой напрашивался лишь один вариант. Независимо от того, что советовал Лехнович, играть можно было только так, и никак не иначе. Потурицкий известен своей несдержанностью в игре, потому я нисколько не удивился, когда он стал скандалить. В то же время меня, как врача, удивило поведение Лехновича. Обычно он умел владеть собой, был хорошо воспитанным человеком. Однако на этот раз проявил несвойственную ему нервозность. Такого рода поведение, кстати сказать, нередко проявляется у людей в предынфарктном состоянии. В свою очередь, нервное напряжение, повышенная возбудимость провоцируют сердечный приступ.