Эрл Гарднер - Вороны не умеют считать

— Ты сошел с ума. Я не могу тебе помочь.

— Если захочешь, сможешь.

— А что думает по этому поводу Берта?

— Она ничего не знает.

— Кто посылает тебя в Южную Америку?

— Никто. Я сам решил ехать.

— Что ты там забыл?

— Не знаю.

— Так зачем тебе туда?

— Туда отправляется Роберт Хокли. Он, как ты теперь знаешь, один из наследников Коры Хендрикс. Большая часть наследства — владения в Колумбии.

— Ты хочешь за ним проследить?

— Я хочу побывать в Колумбии.

— А я тут при чем? Хочешь таскать каштаны из огня моими руками?

— Ты тоже получишь свой каштан.

— Так можно и обжечься.

— А ты подуй.

— Слушай, а как ты думаешь вытаскивать эти каштаны?

— Ты, кажется, все перепутал. Ведь только что ты говорил, что сам будешь их таскать для меня…

— Знаешь, Дональд, мне все это не нравится: наворотишь дел, погоришь, а мне отвечать…

— Не бойся, не погорю. Ничего особенного не случится. Разве тебе неинтересно узнать, зачем Хокли едет в Колумбию?

— Вообще-то, не очень. А что?

— А то, что если я узнаю, кто убил Кеймерона, я скажу тебе, а ты сможешь этой информацией воспользоваться.

Кажется, впервые за все время Селлерс проявил заинтересованность.

— В конце концов, — продолжал я, — ты ничем не рискуешь. Ты ведь знаешь, что полиция не станет оплачивать поездку в Южную Америку своим агентам, если бы они решили следить за Робертом Хокли. А тут представляется шанс отправить агента за чужой счет. Скажешь, что экономил казенные деньги.

Селлерс напряженно смотрел на меня.

— Послушай, Фрэнк, я когда-нибудь тебя подводил?

— Мне всегда было с тобой трудно.

— Да, но ведь все кончалось хорошо.

Капитан Селлерс глубоко вздохнул и, снимая телефонную трубку, спросил:

— Так куда я должен позвонить?

— В паспортный отдел Госдепартамента.

Был уже вечер, когда я приехал к Ширли Брюс. Она встретила меня на пороге, подала руку.

— Вы, наверное, удивлены, что я просила вас прийти? — проворковала она вкрадчиво.

— Я привык к неожиданностям.

— Я почему-то верю вам.

— Благодарю.

Она взяла меня под руку и повела в холл. На ней была легкая блузка с глубоким вырезом, облегающие брюки подчеркивали изящную фигуру.

Ширли почти прижалась ко мне и прошептала на ухо:

— У меня сейчас подруга. Не надо говорить при ней. Она скоро уйдет. — И добавила громко: — Проходите, пожалуйста.

Я вошел в комнату.

На диване лежала женщина, с головой укрытая пледом.

— Садитесь, — прощебетала Ширли. — Моя подруга немного нездорова. Хуанита, дорогая, познакомься с мистером Лэмом. Я тебе о нем рассказывала.

Женщина резко откинула плед и села. Это была Хуанита Грэфтон. Она гневно уставилась на меня и возбужденно заговорила:

— Я его знаю. Он был там, когда меня хотели отравить. Он, наверное, тоже замешан. Это ее дружок! Не верь ему. Послушай меня…

— Заткнись! — прервала ее Ширли. Хуанита умолкла.

Ширли посмотрела на меня.

— Да, я уже знаком с миссис Грэфтон, — подтвердил я. — Зашел к ее дочери, и тут как раз случилась эта история с отравленными конфетами.

— А что вы делали у Доны? — с удивлением спросила Ширли.

— Пришел к ней, чтобы кое-что выяснить. Я расследую дело об убийстве Роберта Кеймерона.

— Зачем?

— Можно сказать, спасаю свою шкуру. Ведь это мы с Шарплзом первыми увидели убитого, а полиция не любит, когда частные детективы обнаруживают трупы.

— При чем же здесь Дона Грэфтон? Вы что, подозреваете ее?

— Извините, я не имею права разглашать оперативную информацию.

— Вы хотели ее допросить?

— Если угодно, да.

— И она поняла это?

— Она поняла, что меня кое-что интересует.

— Дона знала, кто вы?

— Она решила, что я из газеты.

— Но как вы объяснили ей свой приход?

— У нее жила ворона Роберта Кеймерона, и я пришел поглядеть на эту ворону.

— Ах вот как, — с нежной улыбкой посмотрела на меня Ширли.

Хуанита Грэфтон начала тараторить по-испански. Ширли повернулась к ней и сказала по-английски:

— Замолчи, пожалуйста. У меня от твоей трескотни голова болит. Думаю, ты просто объелась конфет. Наверное, в них и яда никакого не было.

— Мне было плохо. Я умирала. Меня забрали в больницу, там поставили капельницу. Мне было очень плохо!

— Ну было, но ведь прошло. Ты совершенно здорова, и не корчи из себя инвалида. Может, чайник поставишь?

Миссис Грэфтон послушно встала с дивана, аккуратно сложила плед и вышла из комнаты.

— Хуанита — испанка, — тихо сказала Ширли, едва закрылась дверь. — Бешеный темперамент. Оно и понятно — Южная Америка. Она вдова горного инженера, он погиб на одном из доставшихся мне в наследство приисков.

— Давно она живет в Штатах?

— Все время ездит туда-сюда. Поживет немного здесь — и обратно в Колумбию. Здесь строит из себя этакую важную даму, но я догадалась: в Колумбии она нанимается служанкой. Скопит денег, приезжает сюда и… Впрочем, хватит о ней. Поговорим лучше о другом.

— О чем же?

Она подошла к дивану:

— У меня к вам конфиденциальный разговор.

Мы сели на диван, еще хранивший тепло тела Хуаниты Грэфтон. Ширли почти касалась меня ногой. Взяв мою руку, стала перебирать пальцы.

— Говорят, вы мастер своего дела.

— Мало ли что говорят.

— Вы внушаете мне доверие.

— Приятно слышать.

— Действительно, приятно? лукаво спросила Ширли.

Наши взгляды встретились. Ее полные губы слегка раскрылись. Она подвинулась еще ближе.

— Ну, конечно, — отозвался я.

Ширли залилась очаровательным смехом, чуть прикрыла глаза и снова начала играть моей рукой.

— Я очень люблю дядю Гарри.

— Я заметил.

— Потому что я его целовала?

— Хотя бы.

— Я его всегда целую при встрече. Он мне как родной.

— Раз так, вас можно обвинить в кровосмесительной связи.

— Мои поцелуи совершенно невинны, — рассмеялась Ширли. — Я не люблю двусмысленности в отношениях.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Глядя на вас, этого не скажешь.

— Что вы имеете в виду? — В тоне Ширли вдруг появились злые нотки.

— Да так, ничего.

— Мне кажется, вы чего-то не договариваете.

— Трудно все выразить словами…

— Я очень импульсивна. — И она снова стала гладить мою руку.

— По-моему, вы очень эмоциональны и сразу решаете, кого любить, а кого ненавидеть.

— Вы правы. Я или быстро схожусь с людьми, или не схожусь вовсе… Некоторые мне очень нравятся.

— А я вам нравлюсь?

Она сжала мою руку. Некоторое время мы сидели молча. Неожиданно она спросила:

— Дональд, откуда вы узнали, что я давала деньги Роберту?

— Я этого не знал.

— Но вы же спросили.

— Мне было интересно.

Ширли вытащила из карманчика блузки листок бумаги и протянула мне. Это был банковский чек на две тысячи долларов, выписанный неделю назад на имя Роберта Хокли. На чеке стоял штамп «Оплачено».