Эрл Гарднер - Вороны не умеют считать

В половине восьмого принесли завтрак: пикантный соус из каких-то незнакомых мне тропических плодов, бананы, папайю, яйца всмятку и, конечно, знаменитый колумбийский кофе — тот самый, который совсем без горечи…

Я спокойно позавтракал. Честно говоря, мне было даже неинтересно, следят сейчас за мной или нет.

Ровно в девять просигналила машина.

Я вышел на улицу. Перед отелем стоял большой лимузин. Смуглый шофер, типичный колумбийский крестьянин — пеон, даже не обернулся: должно быть, привык не интересоваться пассажирами. Мне показалось странным, что такой человек вообще мог научиться водить машину. Маранилья протянул мне руку.

— Буэнос диас [1], сеньор, — сказал я.

— Доброе утро, мистер Лэм, — ответил Маранилья. — Садитесь, пожалуйста.

Я устроился на заднем сиденье. Мальчишка вынес из отеля мою сумку, шофер положил ее в багажник, и мы двинулись.

Машина мягко бежала по дороге. Я смотрел в окно.

Родольфо Маранилья сидел в углу и молча курил одну сигарету за другой. Его нисколько не интересовали колумбийские пейзажи.

Мы проехали по живописному ущелью. Сначала по обеим сторонам дороги кое-где зеленели узенькие полоски обработанной земли, но вскоре нас окружили горы, величественные в своей первозданной красоте. Горы были покрыты густыми лесами, на лугах паслись стада.

Маранилья докурил шестую сигарету, обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

— Как красиво! — воскликнул я. Он кивнул.

Я посмотрел на затылок шофера.

— Быстро едем. А он знает дорогу?

— Еще бы!

— А он справится с машиной на такой большой скорости, да еще на горном серпантине?

— Конечно.

— По нему не скажешь.

— Это прекрасный шофер.

— Колумбиец?

— Да. Вам, североамериканцам, не просто понять этих людей.

— Может быть. Мне показалось, он несколько туповат. Не знаю, сумеет ли он вовремя отреагировать, если попадется встречная машина.

— Будьте спокойны — у него прекрасная реакция. Вскоре мне представилась возможность убедиться в этом: на одном из крутых поворотов навстречу нам выскочил грузовик. Казалось, столкновение неизбежно. Справа пропасть, слева стеной гора. Шофер даже не вздрогнул; он невозмутимо крутанул руль и наша машина пронеслась буквально в нескольких дюймах от края пропасти, чудом не задев грузовик.

Я вжался в сиденье, сердце бешено колотилось, к горлу подступил кашель.

Сеньор Маранилья как ни в чем не бывало докуривал очередную сигарету. Казалось, он даже не заметил опасности.

— Пожалуй, вы правы, — выдавил я, как только ко мне вернулся дар речи.

Маранилья удивленно посмотрел на меня. Я кивнул в сторону шофера. — Конечно, — спокойно произнес Маранилья. Вдруг асфальт кончился — мы въехали в джунгли. Стало невыносимо жарко. Судя по всему, дело было не столько в температуре воздуха, сколько в его влажности. Рубашка насквозь промокла, и я снял пиджак.

Часам к двум дня мы оказались у широкой реки, Проехали миль двадцать вдоль берега, миновали маленький городок. Шофер свернул на узкую грязную дорогу и вскоре затормозил перед большими деревянными воротами. Укрепленная над ними вывеска гласила: «Прииск „Два клевера“. Еще выше были прикреплены внушительных размеров деревянная подкова и два цветка клевера, вырезанные из жести. Стоящие вокруг дома, судя по всему, недавно отремонтировали, но было видно, что им уже много лет.

Навстречу нам вышел высокий худощавый человек в белой рубахе — управляющий прииска Фелипе Мурин-до. По всей вероятности, он не знал английского языка. Это создавало непредвиденные трудности. Я объяснил по-английски, что именно меня интересует.

Сеньор Маранилья заговорил по-испански, Муриндо, внимательно выслушав, протянул мне руку и поздоровался.

Перевод Маранильи был необычайно гладок с точки зрения ораторского искусства, и мне показалось, что лишь приблизительно передает смысл моих слов.

— Я объяснил Муриндо, что вы друг опекунов и приехали в Колумбию, чтобы увидеть прииски.

— Это не совсем так, — заметил я.

— Почти так, — невозмутимо сказал Маранилья. — И потом этим людям совершенно не обязательно знать все подробности. Достаточно кратко объяснить, что от них требуется.

Мне, однако, не показалось, что Маранилья был краток в своих объяснениях. Более того, он и Муриндо о чем-то оживленно заговорили, отчаянно жестикулируя, как будто спорили.

Мы обошли весь прииск. В том числе гидравлическую установку, с помощью которой добывалось золото.

Фелипе Муриндо давал пояснения, Маранилья переводил. Ничего нового я не узнал. Напор воды размывал почву, она поступала в специальные лотки, и на их дне оседало золото. Механика эта стара как мир.

Было душно. В воздухе носилось множество насекомых. Шофер ни на шаг не отходил от нас и все время косился по сторонам. Я заметил кобуру у него на боку и понял: он совмещал обязанности шофера и телохранителя. Мне стало немного не по себе.

Когда мы вернулись к зданию правления, я увидел, что к воротам шахты подъезжает еще одна машина. Значит, что-то случилось.

Машина резко затормозила. Из нее вышел водитель-колумбиец и не спеша приблизился к задней дверце. Стекло было опущено, и я увидел красное, покрытое испариной лицо Берты Кул.

Шофер пытался что-то объяснить ей по-испански.

— Перестань дышать мне в лицо! — крикнула Берта. — Открой дверь!

Однако шофер не открыл, а продолжал что-то объяснять.

Берта вытащила из сумки англо-испанский разговорник и, по всей вероятности, найдя нужное, произнесла нечто невразумительное.

Шофер, не обратив на ее слова никакого внимания, бубнил свое.

Сеньор Маранилья посмотрел на Берту, потом на меня и спросил:

— Ваша знакомая?

— Да, — ответил я и поспешил к машине. Берта вскинула на меня глаза и взмолилась:

— Ради всего святого, открой эту чертову дверь. Этот кретин меня запер, я тут задыхаюсь.

Мне показалось, что она сейчас предпримет попытку пролезть через окно машины.

— Какая приятная неожиданность видеть вас здесь, миссис Кул, — напустив на себя важность, сказал я.

— Вижу, как тебе приятно, — ухмыльнулась Берта.

— Я приехал посмотреть на здешние горнодобывающие предприятия, — быстро проговорил я. — Мой друг, сеньор Маранилья из местной полиции, любезно согласился показать мне прииск «Два клевера», который, как я предполагаю, принадлежит неким мистеру Шарплзу и мистеру Кеймерону.

— Пошел ты к черту со своими приисками, — завопила Берта. — Лучше помоги мне выбраться!

К машине подошел Маранилья.

— Прошу прощения, сеньора, — учтиво произнес он. — Чем могу быть вам полезен? Не нужен ли вам переводчик?

— Переводчик?! — снова завопила Берта. — Да этот сукин сын не знает своего родного языка! Я ему прочитала так, как напечатано в разговорнике: «Открой дверь, я спешу».