Эрл Гарднер - Двойная страховка

— Лисман прочешет весь город, но добьется своего.

Я окажусь в больнице, если не отвяжусь от тебя, Дональд!

— Ты подала мне прекрасную мысль.

— Какую?

— Попасть туда, где Лисман не станет меня искать.

— Куда?

— В больницу.

— А как ты туда попадешь?

— Это все мелочи. Правда, они могут обойтись в некоторую сумму.

Берта наморщила нос.

— Ты думаешь, деньги растут на деревьях?

— Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой…

— Во сколько это обойдется? — поспешно спросила она.

— Наверное, долларов сто — сто пятьдесят…

Берта тяжело вздохнула.

— Наличными, — заметил я. — И теперь же…

Доктор Гелдерфилд сам подошел к двери, услышав мой звонок. Он не скрывал раздражения профессионала, которого оторвали от важных дел. Но когда увидел меня, заулыбался:

— А! Дональд Лэм, отважный детектив, отличный мастер драк! Входите же! Горничная сегодня выходная, и я вынужден сам открывать дверь, подходить к телефону…

Столько людей постоянно тревожат врачей по пустякам…

Проходите.

Я следовал за ним. Он пояснял, куда двигаться:

— Сюда, пожалуйста. Здесь у меня приемная для пациентов, для экстренной помощи. Тут вот рядом — небольшая операционная. Мы с вами устроимся в кабинете. Там вполне подходящая для беседы обстановка. Надеюсь, вы не торопитесь?

— Не особенно.

— У меня к вам долгий разговор. Меня беспокоит моя пациентка и ваша клиентка — миссис Деварест.

— А что вас беспокоит?

— Ее здоровье, конечно. Садитесь сюда. Хотите выпить? Сам я, к сожалению, вынужден отказаться: в любой момент могут вызвать к больному.

— Я бы выпил виски с содовой.

— Сейчас приготовлю. У меня здесь все под рукой, кроме льда. Сейчас принесу. А вы пока располагайтесь здесь, чувствуйте себя как дома. Простите… я не всегда был с вами любезен. Не знал, что вы за человек. Подождите меня, я быстро.

Я упал в кресло, вытянул ноги, наслаждаясь теплом, тишиной и покоем. Просторная комната, заставленная шкафами, мягкими креслами и торшерами, располагала к себе. На большом столе в центре покоились книги и журналы, в изобилии лежали сигареты и спички. Работал кондиционер.

Комната не была парадной. Здесь любили уединяться, читать, отдыхать. Хозяин, по-видимому, привык к своему кабинету, как к удобным ботинкам.

Тем не менее я был — весь внимание. Услышал, как в кухне Гелдерфилд бросил кусочки льда в стеклянный сосуд.

Он вернулся в кабинет с подносом, на котором стояли бутылки виски и содовой, мисочка с ледяными кубиками и стакан в подстаканнике из соломки — это чтоб мне было удобней пить, не увлажняя пальцев.

— Наливайте себе сами, Лэм. — Гелдерфилд опустил поднос на маленький кофейный столик, примостившийся возле моего кресла. — Сам я не буду, я уже говорил…

Знаете, Лэм, я остаюсь все еще под впечатлением того великолепного зрелища, которое вы нам устроили в гараже. Да! Потрясающая драка. И следить за ней было истинным удовольствием. Правда, не для моей пациентки. Мне следовало увезти ее. Но, должен признать, на какой-то момент я позабыл о своем профессиональном долге. У вас превосходные данные — скорость, реакция, координация движений. Где вы научились?

Я засмеялся:

— Пришлось научиться. Я был маленьким, слабым.

Все меня били. Берта Кул заставила меня заняться боксом и другими спортивными единоборствами, а за уроки джиу-джитсу даже сама платила. Кстати, некоторые приемы восточной борьбы мне очень потом пригодились.

— Не сомневаюсь. Всегда приятно видеть, как мужчина невысокого роста разделывает под орех какого-нибудь здоровилу. Обычно публика симпатизирует побежденному, но вчера она была на вашей стороне. Вы выиграли раунд по всем пунктам.

Я налил себе виски.

— Вернемся к миссис Деварест…

Доктор кивнул в знак согласия. Поначалу задумался.

— Существует профессиональная этика, которая не позволяет мне обсуждать с вами симптомы болезни или диагноз без согласия пациента.

Гелдерфилд медлил, подчеркивая тем самым значимость того, о чем собрался поведать.

— Но, — он поднял палец, — вы были наняты моей пациенткой с целью провести серьезное расследование.

Мне она велела помогать вам во всем. Следовательно, в том случае, если для успешного завершения вашей работы потребуются сведения медицинского характера, я готов ответить на вопросы, которые вы зададите.

Гелдерфилд стоял передо мной в позе наставника, читающего лекцию ученикам. Он уперся в меня строгим взглядом, как бы напоминая об ответственности, которая ложится на меня за те самые вопросы.

— Понимаете, куда я клоню? То, что миссис Деварест уполномочила меня сотрудничать с вами, позволяет мне донести до вас факты, касающиеся состояния ее здоровья.

Я понял, что от меня требуется. Я задал вопрос, который должен был задать:

— Так ли уж необходимы миссис Деварест инвалидное кресло и постельный режим?

— Они действительно необходимы, чтобы уменьшить нагрузку на нервы и сердце и заставить Колетту значительно больше внимания уделять своему здоровью. По некоторым причинам сейчас это очень важно.

Слова «по некоторым причинам» были произнесены с особой интонацией.

— Она, очевидно, подозревала, и не без оснований, что ее секретарь Нолли Старр флиртует с доктором Деварестом. Не могло ли это стать поводом для жгучей ненависти вашей пациентки к мисс Нолли Старр? Учитывая к тому же нервное состояние миссис Деварест?

Глаза Гелдерфилда блеснули.

— Вы задаете вопросы, которые я сам себе задавал.

Выскажу то, что представляется мне существенным: Колетта ненавидела мисс Старр и вынашивала планы мести.

Из-за чего здоровье ее резко ухудшилось. Я делал все, что в моих силах, пытаясь убедить Колетту больше заниматься собой, не обращать внимания на эту девицу.

— Спасибо. Честное признание облегчает душу, — сказал я. — Отношу эти слова и к вам, и к себе. Мне известно, что вы на особом положении в доме Деварестов. Поэтому я решился открыть кое-что вам, прежде чем своей клиентке.

— Что случилось? Что-нибудь непредвиденное?

— Да. Я ходил домой к Нолли Старр, проник к ней в квартиру.

— Зачем?

— Хотел посмотреть… Но сначала надо вернуться назад. Я немного прижал шофера Деварестов, Руфуса Бейли, и узнал, что он сидел в тюрьме.

— Мне теперь ясно, — перебил Гелдерфилд, — почему полиция не поверила заявлению Бейли. Мне оно показалось абсолютно лишенным здравого смысла.

— Я заплатил ему, чтобы он достал драгоценности.

— А он мог их достать?

— У меня были основания считать, что — мог.

— И он сделал это?

— Да.

— Где же драгоценности теперь?

— У меня.

— И вы не сказали об этом миссис Деварест?

— Нет.