Эрл Гарднер - Дело встревоженной официантки

— Нас не интересуют предчувствия свидетеля, — перебил Мейсон.

— Придерживайтесь только фактов, мистер Баксли, — предупредил судья Черчилл.

— Я поднялся на верхнюю площадку лестницы, не создавая шума, — продолжал Баксли. — Я уловил какое-то движение и понял, что в доме кто-то есть.

— И что вы сделали?

— Застыл на месте, не произнося ни звука.

— Вы утверждаете, что уловили какое-то движение. Вы что-нибудь еще услышали?

— Какой-то странный скользящий звук.

— Словно кто-то шепчется?

— Нет, я не думаю, что слышал шепот, но это был какой-то странный скользящий звук.

— В то время вы не знали, что адвокат защиты Перри Мейсон и нанятый им Пол Дрейк находились в здании, в комнате, которую занимала обвиняемая?

— Нет, я этого не знал.

— Что произошло потом?

— Послышался страшный грохот, и я… Ну, я очень удивился, напрягся и испугался. Я бросился бежать, а затем… Грохот раздался из какого-то места, расположенного между мной и черной лестницей, по которой я поднялся. Поэтому я бросился на парадную лестницу. Тут выскочил мистер Мейсон и набросился на меня.

— Лично Мейсон?

— Ему помогал Пол Дрейк, частный детектив. Они привели меня в беспомощное состояние. Дрейк отправился вызывать полицию.

— Вы можете проводить перекрестный допрос, — обратился Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.

Адвокат сделал пару шагов в направлении свидетельского кресла, чтобы подчеркнуть значимость своих вопросов.

— Когда вы отправились в дом Софии Атвуд, у вас было с собой оружие?

— Револьвер тридцать восьмого калибра.

— У вас имелось разрешение на ношение оружия?

— Нет.

— Тогда зачем вы взяли его с собой? Вы знали, что в таком случае незаконно иметь его при себе?

— Я считал, что могу оказаться в опасности.

— От кого могла исходить опасность?

— Не знаю.

— И вы были готовы стрелять в любого, кто встретится на вашем пути?

— Я был готов защищать свою жизнь.

— Вы считали, что вашей жизни может угрожать опасность?

— Да.

— Что навело вас на подобную мысль?

— Жизнь Софии Атвуд была в опасности.

— Вы знаете, почему на нее напали?

— У меня есть идеи по этому поводу.

— Вы думаете, что это связано с кражей стодолларовой купюры?

— Честно говоря, нет.

— Минуточку, минуточку, — вмешался Гамильтон Бергер. — Задан спорный вопрос. Я не стал выступать с возражениями, но адвокат защиты интересуется мнением свидетеля. Как указывал сам мистер Мейсон, нас не волнует то, что думает свидетель, нам нужны только факты. Пусть свидетель придерживается фактов.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — Мистер Баксли, вы присутствовали, когда София Атвуд заявила, что кто-то украл стодолларовую купюру из шляпной коробки, хранившейся в шкафу?

— Да.

— И вы высказали предположение, что эта кража могла быть совершена обвиняемой?

— Нет. Я задал несколько наводящих вопросов.

— Что вы имеете в виду под «наводящими вопросами»?

— Я спросил, сколько людей находилось в доме, сколько человек имели доступ к спальне миссис Атвуд, кто знал, что у нее в спальне хранятся пустые коробки из-под шляп.

— Пустые коробки из-под шляп?

— Да.

— Сколько коробок?

— Боже, я не в курсе. Она сказала, что положила деньги в пустую коробку из-под шляпы.

— Но вы не сказали «пустая коробка из-под шляпы», — заметил Мейсон. — Вы сказали «пустые коробки из-под шляп» — во множественном числе.

— Возможно.

— Вы имели в виду, что там находилось больше одной коробки?

— Не знаю. Не думаю. Она сказала «коробка из-под шляпы».

— Но вы употребили множественное число.

— Ладно, я говорил о коробках из-под шляп во множественном числе.

— Когда вы задавали свои наводящие вопросы, о которых вы упомянули, вы говорили о коробках из-под шляп во множественном числе?

— Да, я сказал «коробки из-под шляп».

— И она вас не поправила, заметив, что имеется только одна пустая коробка?

— Нет. В тот момент создалась напряженная ситуация, и она думала…

— Минуточку, минуточку, — перебил Мейсон, поднимая руку. — Вас уже предупреждали, что нас не интересуют ваши собственные мысли. Нас тем более не интересует ваша способность читать мысли миссис Атвуд. Задавая вопросы, я пытаюсь выяснить то, что вы предумышленно заложили ей в голову — мысль о совершении обвиняемой кражи.

— Я никогда не говорил, что закладывал ей подобную мысль.

— Вы сами этого не говорили, об этом свидетельствуют ваши действия. Вы задавали наводящие вопросы о том, кто находился в доме. Но вы не задали ни одного наводящего вопроса о вашей собственной возможности украсть деньги.

— Конечно, нет!

— Почему нет?

— Потому что, как уважаемый бизнесмен, как друг, я, естественно, был вне подозрений — или, по крайней мере, считал себя вне подозрений.

— Но вы не считали, что обвиняемая — кровная родственница — тоже находится вне подозрений?

— Я просто задавал вопросы.

— Наводящие вопросы?

— Называйте их как хотите.

— Когда вы в последний раз заходили в дом, у вас при себе имелся револьвер?

— Да.

— Почему?

— Чтобы защитить себя в случае необходимости.

— Вы знали, что противозаконно носить оружие, на которое у вас нет разрешения?

— Да, я знал, что это противозаконно.

— Вы вломились в дом.

— Я не вломился — я открыл замок целлулоидом.

— С точки зрения закона, вы совершили взлом и проникновение, — заметил Мейсон.

— Хорошо, обсудите этот вопрос с господином окружным прокурором, — ответил Баксли. — Я ему все откровенно рассказал, и мы понимаем друг друга.

— Другими словами, вы получили неприкосновенность за любое совершенное вами преступление, в обмен на ваши показания?

— Речь не шла ни о какой сделке. Окружной прокурор пришел к заключению, что мои намерения абсолютно честны.

— У вас при себе имелась стодолларовая купюра?

— А это преступление?

— Я задал вопрос.

— Да, имелась.

— Как долго она у вас хранилась?

— Не помню.

— Попробуйте вспомнить.

— Я не помню, когда она у меня оказалась.

— Значит, у вас очень плохая память, — заметил Мейсон. — Я готов представить компетентное свидетельство о том, что вы отправились в свой банк, попросили дать вам стодолларовую купюру и…

— Хорошо, у меня имелась стодолларовая купюра. Это мои деньги. У меня было полное право снять их со своего счета в банке, когда мне заблагорассудится.

— А разве не является фактом, что вы отправились в дом Софии Атвуд, прихватив с собой стодолларовую купюру, с намерением подбросить ее в комнату, занимаемую обвиняемой, с тем чтобы в дальнейшем, при тщательном обыске комнаты полицией по вашему наущению, эту стодолларовую купюру нашли спрятанной под матрац или в каком-то другом месте, что явно указывало бы на вину Катерины Эллис?