Эрл Гарднер - Дело рисковой вдовы

Мейсон, избегая смотреть на Дрейка, ответил после минутного колебания:

— Я ничего не говорил. Вы говорите — я только слушаю…

— Я уже все сказал, — заметил Грэйб. Его белесые глаза внимательно разглядывали адвоката.

— Когда появится ваш компаньон?

— Примерно через четверть часа.

— Хорошо, четверть часа мы обождем, — решил Мейсон и поудобнее устроился на стуле. — У вас тут славное местечко.

— Мне нравится, — согласился Грэйб. — Я сам выбирал мебель.

— Там у вас подсобные помещения? — спросил Мейсон, кивая на стальную дверь.

— Да, господа, там находится наш сейф, — пояснил Грэйб.

— И вся ваша наличность в этом сейфе? — полюбопытствовал Мейсон.

Грэйб посмотрел прямо в глаза адвокату.

— Да, в сейфе вся наша наличность, — подтвердил он. — А также доказательства того, что кое-кто нам должен.

Мейсон усмехнулся:

— Вы имеете в виду долговые расписки?

— Вот именно, — сказал Грэйб.

— Вы, пожалуй, меня заинтриговали.

— Я так и знал, что вы заинтересуетесь. Нам приходится принимать собственные меры предосторожности, ведь мы в открытом море и не можем рассчитывать на помощь полиции. Впрочем, мы вроде бы все предусмотрели. В этот кабинет нельзя попасть иначе, как пройти по коридору с крутым поворотом. В коридоре есть площадка с сигналом, под полом смонтирована проводка, так что всякий, кто входит в коридор, невольно оказывает своим весом давление на площадку, и в кабинете немедленно раздается звонок. Дверь, ведущая в кабинет, всегда заперта. И она только с виду кажется деревянной — внутри толстый стальной лист, так что взломать ее вовсе не легко и это отнимет немало времени. По всему кабинету расположены сигнальные устройства, так что я могу поднять тревогу практически с любого места, едва пошевелив рукой. Добавьте ко всему этому, что поблизости всегда находится охранник, вооруженный автоматическим пистолетом сорок пятого калибра, человек проверенный и надежный. Вы, наверное, заметили его, когда входили сюда. Говоря откровенно, синяя форма и значок рассчитаны чисто на психологический эффект, но оружие у него вполне надежное и без подделки. Мы никогда не забываем, что находимся в открытом море. И здесь верховное командование принадлежит мне.

— Да, вы неплохо защищены, — задумчиво произнес Мейсон. — Впрочем, — небрежно добавил он, — банки защищены ничуть не хуже, и все же, время от времени, их грабят.

— У нас этот номер не пройдет, — спокойно сказал Грэйб. — Мало кому известно, но раз уж вы так заинтересовались, то могу сообщить, что в дальнем углу зала есть балкон, стены которого сделаны из пуленепробиваемой стали. Там всегда стоят наготове два охранника. Они вооружены пулеметами и бомбами со слезоточивым газом.

— Конечно, это меняет дело, — согласился Мейсон.

— Так что можете за нас не беспокоиться, — улыбнулся Грэйб. — Мы… — его оборвал звук зуммера. — Кто-то идет. Наверное, Чарли.

Грэйб подошел к двери, повозился с рычагами и распахнул ее. В кабинет донесся шум голосов и едва слышное тарахтение удаляющегося в сторону берега катера. На пороге появился лысый мужчина лет сорока пяти, в сером полосатом костюме. Широкая улыбка обнажала три золотых зуба.

— Господа, — произнес Грэйб, — позвольте представить вам моего партнера Чарльза Дункана. Чарли, это адвокат Перри Мейсон, а это…

— Если позволите, — быстро сказал Мейсон, протягивая руку, — второй джентльмен предпочтет сохранить инкогнито.

Дункан, протянувший было руку Мейсону, неподвижно застыл, улыбка исчезла с его лица. Он беспокойно перевел взгляд на своего компаньона и медленно спросил:

— Какие-нибудь проблемы, Сэм?

— Все в порядке, Чарли, — поспешил заверить Грэйб.

Дункан пожал руку Мейсону.

— Рад познакомиться, мистер Мейсон, — сказал он и бросил на Дрейка холодный оценивающий взгляд.

— Проходи Чарли, садись, — предложил Грэйб. — Мы хотим поговорить об одном деле, потому я и пригласил тебя, чтобы ты тоже присутствовал.

— Мы лично ни о чем не собираемся разговаривать, — сказал Мейсон.

— Нет, нет, — проговорил Грэйб нервно, — никто вас и не просит об этом. Вы только послушайте.

— Хорошо, — согласился Мейсон. — Мы послушаем.

Все уселись, и Грэйб повернулся к Дункану.

— Чарли, — сказал он и кивнул в сторону Дрейка, — этот господин начал у нас играть. Сначала дела его шли хорошо, потом он проиграл. Тогда он попросил разменять чек, я и взглянул на подпись. Чек был подписан именем Фрэнка Оксмана.

— Это ровно ничего не значит, — оборвал его Мейсон. — Я предпочел бы, чтобы вы, господа, забыли об этом чеке.

— Я только рассказываю моему компаньону, что произошло, — сказал Грэйб. — Вы, если хотите, можете ничего не говорить.

— Хорошо, — ответил Мейсон, — я помолчу.

Лицо Дункана ничего не выражало.

— Продолжай, Сэмми, — произнес он. — Что было дальше?

— Я попросил Джимми пригласить его в мой кабинет. Мистер Мейсон явился вместе с ним, обменялся со мной парой слов, потом вдруг схватил чек и передал своему спутнику, чтобы тот порвал его, — увидя, что Дункан нахмурился, Грэйб поспешно продолжал: — Нет, нет, ты не должен сердиться, Чарли. Послушай дальше. Сначала, конечно, я и сам немного рассердился, но потом понял, что мистер Мейсон просто не кочет, чтобы стало известно о пребывании его клиента на корабле. Никто не должен знать, по его мнению, о том, что мистер Оксман играл здесь. И он не хотел, чтобы у нас оказался чек мистера Оксмана. Теперь понимаешь?

Дункан откинулся на спинку стула и стал искать в кармане сигару. Постепенно его лицо утратило бесстрастное выражение и губы привычно расползлись, обнажая золотые зубы, в заученной улыбке.

— Значит, ты решил поговорить с ними по одному интересному делу? — поинтересовался Дункан.

Грэйб кивнул.

— Именно. Только я решил подождать тебя.

Дункан, наконец, выудил из кармана сигару, обрезал кончик перочинным ножом, чиркнул спичкой о подошву и сказал:

— Прекрасно, Сэмми, я готов к разговору.

— Ты будешь говорить?

— Нет, Сэмми, лучше ты.

— Сильвия Оксман у нас здесь недурно поиграла на днях, — повернулся к Мейсону Грэйб. — Мы навели о ней справки и выяснили, что ее мужа зовут Фрэнк Оксман. Нам также стало известно, что в настоящее время Фрэнк Оксман собирается начать бракоразводный процесс и ему необходимы доказательства, которые могут быть использованы для того, чтобы объявить, что Сильвии Оксман нельзя доверять ребенка, а также опекунство над ним, поскольку она одержима страстью к азартным играм и вследствие этого не в состоянии должны образом распоряжаться деньгами. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Нет, — покачал головой Мейсон. — Я даже не желаю об этом знать.