Эрл Гарднер - Дело о бархатных коготках

— Я сам разберусь, — решительно сказал он.

Ева Белтер не переставала хлюпать в платочек.

— Что вы им сказали? — повторил Мейсон.

Она молча покачала головой.

— Прекратите слезы, мисс Белтер. Сейчас нет времени на представления. Дело серьезное. Я хочу знать, что вы им сказали.

— С-сказала, ч-что слышала в-ваш голос.

— Вы сказали им, что слышали мой голос? Или голос, похожий на мой?

— Я с-сказала им все. С-сказала, ч-что это был ваш голос.

Теперь адвоката тон стал более резким:

— Вы хорошо знаете, что это был не мой голос.

— Я не хотела им г-говорить, — сквозь слезы сказала она, — но это был в-ваш голос.

— Хорошо, пусть пока будет так, — отрезал Мейсон.

Делла начала что-то говорить, но замолчала под его острым взглядом. В комнате воцарилась тишина, прерываемая только отдаленным шумом, доносящимся с улицы и всхлипыванием на постели. Через пару минут открылась дверь и вошел Пол Дрейк.

— Привет, красотка, — весело сказал он. — Быстро я, верно? Но, мне повезло. Никто как-то не проявлял ко мне ни малейшего интереса.

— Ты не заметил ничего подозрительного внизу? — спросил Мейсон. — Я не совсем уверен, не шли ли они за Деллой.

— Ничего не заметил.

Мейсон показал рукой на женщину, сидящую на постели.

— Миссис Ева Белтер, — представил он.

Дрейк посмотрел на ее ноги и оскалил зубы в ухмылке.

— Знаю по фотографиям в газетах.

Ева Белтер отняла платок от лица, посмотрела на детектива и улыбнулась.

— Даже слезы у вас фальшивые, — фыркнула Делла.

Ева Белтер посмотрела на нее, и в ее голубых глазах блеснула внезапная злость. Мейсон резко повернулся к Делле.

— Слушай, Делла, здесь я командую. — Он снова обратился к детективу. — Ты принес блокноты и карандаши, Пол?

Дрейк кивнул головой. Мейсон взял канцелярские принадлежности и передал их Делле.

— Можешь стенографировать, Делла? — спросил он.

— Попробую, — ответила она сдавленным голосом.

— Что ж, только не пропусти ничего из того, что она будет говорить, — предупредил он, показав пальцем на Еву Белтер.

Ева Белтер обвела взглядом присутствующих.

— Что это значит? Что вы хотите от меня?

— Я хочу выяснить некоторые подробности.

— Я нужен тебе при этом? — спросил Дрейк.

— Конечно, я должен иметь свидетеля.

— Это действует мне на нервы, — заявила Ева Белтер. — Полицейские вчера делали то же самое. Привезли меня в прокуратуру, посадили людей с блокнотами и карандашами. Я не люблю, когда кто-то записывает то, что я говорю.

— Неудивительно, — усмехнулся Мейсон. — Они спрашивали вас о револьвере?

Ева Белтер раскрыла свои голубые глаза невинным взглядом, который придавал ей такой девический беспомощный вид.

— Что вы имеете в виду?

— Вы хорошо знаете. Они спрашивали, каким образом этот револьвер попал в ваши руки?

— Каким образом он попал в мои руки?

— Да. Вам его дал Гаррисон Бурк. Поэтому вы и звонили ему. Вы хотели предупредить его, что ваш муж был убит из этого револьвера.

Карандаш Деллы быстро скользил по бумаге.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — с достоинством ответила Ева Белтер.

— Еще как знаете! Вы звонили, чтобы предупредить Бурка, что кто-то стрелял из его револьвера. Он получил револьвер от своего приятеля, некоего мистера Митчелла. Бурк сел в машину, заехал за этим приятелем, и оба куда-то исчезли.

— Что вы! — воскликнула она. — Никогда ничего подобного я не слышала.

— Послушайте, миссис Белтер, запирательство ни к чему не приведет. Я виделся с Гаррисоном Бурк, у меня есть его показания. Письменные.

Она застыла.

— У вас есть его письменные показания? Мне казалось, что вы являетесь моим адвокатом.

— Одно не мешает другому. Разве я не могу быть вашим адвокатом и одновременно иметь показания Бурка?

— Можете. Но это ложь, что он дал мне револьвер. Я его в глаза не видела.

— Это упрощает дело, — заметил Мейсон.

— Что?

— Вы увидите. Пока вернемся к делу. Объясним вначале друг другу несколько мелочей. Когда вы поднялись со мной наверх, ваша сумка была в столе мужа, вы помните?

— О чем вы говорите? — спросила она тихим, осторожным голосом.

— О том, что когда мы поднялись наверх, вы достали свою сумку из письменного стола.

— Да, припоминаю. Я положила ее туда вечером.

— Прекрасно. А так, между нами, кто, по-вашему, был наверху, когда раздался выстрел?

— Вы, — ответила она прямо.

— Отлично, — сказал Мейсон без энтузиазма. — Теперь послушайте: ваш муж купался до того, как был убит.

Впервые на ее лице появилось беспокойство.

— Этого я не знаю. Это вы там были, а не я.

— Вы знаете. Он вышел из ванны и набросил лишь халат, даже не вытерся.

— Да-а? — спросила она машинально.

— Впрочем, вы хорошо знаете, что на это есть доказательства. А теперь, как вы думаете, откуда я там взялся, если он купался?

— Наверное, вас впустил лакей.

— Лакей тоже так утверждает? — усмехнулся Мейсон.

— Откуда я могу знать. Я знаю только, что слышала ваш голос.

— Вы выходили с Гаррисоном Бурком, — медленно сказал Мейсон. — Вы не брали этой сумки к вечернему платью, правда?

— Конечно, нет, — ответила она и прикусила язык.

Мейсон показал зубы в улыбке.

— Тогда каким образом она оказалась в столе мужа?

— Не знаю.

— Вы помните те квитанции, которые я вам дал?

Она кивнула головой.

— Где они?

— Откуда я знаю, — пожала она плечами. — Я их потеряла.

— Это окончательно решает дело, — заявил Мейсон.

— Какое дело?

— Тот факт, что вы его убили. Вы не хотите сами сказать, что произошло, следовательно, я сам скажу это вам. Вы выходили с Гаррисоном Бурком, потом Бурк проводил вас до дома. Ваш муж услышал, как вы поднимаетесь наверх. Он как раз купался, и все в нем кипело от ярости. Он выскочил из ванны, набросил халат и позвал вас в кабинет. Как только вы вошли, он показал вам квитанции, которые нашел в сумке во время вашего отсутствия. На них стояла моя подпись, а я как раз был этим днем у него с требованием убрать статью из «Пикантных Известий». Он сопоставил одно с другим и догадался, от чьего имени я действовал.

— Ничего подобного я не слышала, — сказала Ева Белтер.

— Слышали, слышали, — улыбнулся Мейсон. — Вы сразу же поняли, что это конец, и выстрелили. Он упал на пол, а вы выбежали из комнаты, но несмотря ни на что, не потеряли хладнокровия. Вы бросили револьвер, зная, что он должен привести полицию к Гаррисону Бурку, зато никто не сможет доказать, что он был у вас. Вы хотели впутать в это дело Бурка, надеясь, что он, в свою очередь, вытащит вас. Вы побежали позвонить Бурку о том, что произошло несчастье и что полиция найдет его револьвер. Вы сказали ему, что будет лучше, если он на какое-то время затаится, и что единственный его шанс — это дать мне как можно больше денег на то, чтобы затушевать это дело. Потом вы позвонили ко мне и заманили меня домой. Вы сказали, что узнали меня по голосу, потому что вам нужна была моя помощь. Вы считали, что если вы впутаете в это дело нас обоих, Бурка и меня, то, защищая себя, мы защитим и вас. Вы были убеждены в том, что я как-то смогу это сделать при финансовой помощи Гаррисона Бурка и дополнительной угрозе собственной жизни. Вы делали вид, что не понимаете, в каком положении вы меня держали, утверждая, что узнали меня по голосу. Если бы вас стали в какой-то момент припирать к стене, то вы могли свалить все на меня и смотреть со стороны, как мы с Гаррисоном Бурком будем драться.