Эрл Гарднер - Дело о смертоносной игрушке

— А до этого они уже оставляли его одного?

— Иногда. Ведь собака всегда была с ним. Иногда они уезжали после того, как он засыпал. Мне это не нравилось.

Я считаю, что родители должны предупреждать ребенка, если на какое-то время оставляют его одного. Мне кажется, что, если ночью ребенок внезапно просыпается и не находит родителей, он может получить своего рода эмоциональный шок.

— Дженнингсы когда-нибудь в вашем присутствии упоминали о пистолете? Или, может быть, вы их спрашивали о нем? Другими словами, знали они, что вы разрешаете Роберту играть пистолетом?

— Я никогда ничего им не говорила, а они тоже молчали. Роберт пообещал мне, что ничего не скажет, я ему верила. Роберт, хотя ему всего семь лет, умеет держать слово.

— Но вам известно, что Роберт мечтает о том, чтобы пистолет лежал у него под подушкой, когда он спит во дворе?

— Да.

— Если бы вдруг он проснулся среди ночи и обнаружил, что мать и отчим уехали, как вы думаете, мог ли он пойти в спальню на втором этаже и взять пистолет?

На ее лице внезапно появилось испуганное выражение.

— Могло ли так случиться? — настаивал Мейсон.

— Боже мой, неужели он это сделал? — прошептала она.

— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— Это возможно, — вздохнув, сказала она.

— Я думаю, достаточно, — улыбнулся Мейсон. — Спасибо, миссис Бэсс, вот ваши сорок долларов.

— Боже мой, — повторяла она. — Если он это сделал, мистер Мейсон… Нет, это невозможно, ребенок не мог…

Боже мой! Нет! Это чудовищно! Он никогда не сделал бы ничего подобного!

Мейсон встал:

— Вы пытаетесь успокоить себя, миссис Бэсс, но вот на стене перед вами зеркало, взгляните на свое лицо, и ваши глаза скажут вам, что вы считаете это вполне возможным.

Мейсон протянул ей деньги.

Ханна Бэсс помедлила секунду, затем резко встала и молча вышла, захлопнув за собой дверь.

Мейсон с улыбкой повернулся к Элис Колтон:

— Большое вам спасибо, миссис Колтон, вы замечательно сыграли. Расследование значительно продвинулось вперед благодаря вам.

В воскресенье в десять часов вечера зазвонил личный телефон Мейсона.

Мейсон поднял трубку:

— Перри слушает.

В трубке послышался хриплый от волнения голос Пола Дрейка:

— Я кое-что раскопал, Перри, хорошо бы и тебе взглянуть. Один из моих парней допустил промах, но его просто не предупредили.

— Что ты имеешь в виду?

— Я оставил людей следить за домом Дженнингсов, как ты сказал. Бартон Дженнингс вышел из дома утром, заехал в какой-то дом, затем вернулся обратно. Мой человек проследил его, но он говорит, что что-то было не так.

— Что именно?

— Можешь назвать это шестым чувством, если хочешь, — заявил Дрейк. — Мой человек говорит, что, похоже, Бартон Дженнингс покинул дом с определенной целью и он сделал, что хотел, под носом у моего парня.

— Где сейчас твой человек?

— Здесь.

— Ты в офисе?

— Да.

— Задержи его, — сказал Мейсон. — Я еду.

Мейсон позвонил в подземный гараж и распорядился, чтобы приготовили его машину. Спустившись в гараж на лифте, он прыгнул в машину. На стоянке перед конторой Дрейка в это время никого не было. Мейсон поставил машину и поспешно поднялся в контору Дрейка.

Детектив Дрейка оказался невысоким щуплым человеком с темно-серыми глазами, задумчиво глядящими из-под кустистых белых бровей. Ему было лет пятьдесят пять — шестьдесят. Несмотря на внешнюю невзрачность, было в нем что-то такое, что позволяло предположить наличие острого, проницательного ума. Кроме того, годы работы научили его как бы сливаться с окружающим фоном, практически становясь незаметным, как это делают хамелеоны.

У Мейсона появилась странная мысль, что фамилия этого человека должна быть Смит. Он уже не раз встречался с ним, занимаясь расследованием других дел, но никогда не слышал, чтобы кто-то называл его иначе, как Смити.

Пол Дрейк, развалившись в кресле и закинув ноги на край стола, курил с задумчивым видом. Увидев Мейсона, он приветственно поднял руку.

Смити обменялся с Мейсоном рукопожатием, и Перри сел.

— Расскажи ему, Смити, — сказал Дрейк.

Смити коротко вздохнул и начал:

— Сегодня в восемь утра Бартон Дженнингс вышел из дома с дипломатом. Двигался он с трудом, по всей вероятности, его мучила боль в ноге. В одной руке у него был Дипломат, а в другой — палка. Он сел в машину и очень медленно доехал до заправочной станции. Машину заправили, протерли стекла, проверили покрышки, затем он тронулся, объехал вокруг квартала и повернул к дому.

Что-то в его манере вести машину показалось мне подозрительным. Казалось, он что-то задумал, что-то, что ему позарез нужно было сделать, если бы за ним не было хвоста. Я насторожился. Потом я заметил, что он начал прижиматься к краю дороги. Со мной этот номер проделывали и раньше, поэтому я свернул на боковую дорогу, проехал полквартала и развернулся. Дженнингс поступил так, как я и предполагал. Он развернулся и быстро поехал в обратном направлении. С того места, где я находился, это было хорошо видно, поэтому я проехал до перекрестка и, повернув на главную дорогу, оказался как раз перед ним. У него была возможность обогнать меня, и ему никогда бы не пришло в голову, что я слежу за ним. Проехав на большой скорости восемь или девять кварталов, он притормозил и остановился у жилого дома.

Там он оставил машину и, взяв дипломат, вошел в дом, где оставался около получаса, затем вышел, сел в машину и вернулся домой. На обратном пути его, казалось, уже не волновало, есть за ним слежка или нет. У него был вид человека, который довел до конца задуманное и которому уже не из-за чего волноваться. Домой он вернулся с тем же дипломатом.

— Он точно вернулся домой? — спросил Мейсон.

— Да, он вернулся домой, поставил машину в гараж и вошел в дом, но через некоторое время вышел и устроился с газетой на крылечке. Но я заметил, что, прикрываясь газетой, он осматривался, проверяя, не наблюдают ли за ним из соседних домов.

Когда объект так поступает, то самое лучшее — сменить детектива, поэтому я добрался до телефона, позвонил Полу и обрисовал ему сложившуюся ситуацию.

— Вы заметили, в какую квартиру он поднимался? — спросил Мейсон.

— Нет.

— А что это за дом?

— «Кретоник Апартментс», жилой дом на Уимберли-стрит. Я думаю, что в нем не больше пятнадцати-двадцати квартир. Это небольшой двухэтажный дом без лифта, в современном стиле, с умеренной платой, в таких домах обычно живет небогатая интеллигенция.

— Поехали туда, — сказал Мейсон.

— Я так и думал, что вы захотите взглянуть, — усмехнулся Смити. — Поедем на двух машинах?

— Нет, достаточно моей, — ответил Мейсон. — Ты оставайся здесь, Пол, и не отходи от телефона. Нам может понадобиться помощь. Поехали, Смити.