Эрл Гарднер - Не вся трава зеленая

Она говорила, что ее имя звучит именно так, с двумя «н»: Н-э-н-н-с-и.

— Тоже пишет?

— Думаю, что да. Она много работала на машинке.

Хотя я не встречала в продаже ее книг.

— Общительная?

— Не могу сказать, но вообще она неплохой человек. И так неожиданно уехала! Я ничего и не подозревала до вчерашнего дня.

— Любовники?

— Не знаю. Здесь каждый живет своей жизнью. Например, в квартире 60-Б живет пара Остинов. Я не знаю, чем они занимаются. Он, кажется, где-то при должности. Что касается ее… Я никогда не слыхала, чтобы у них стучала машинка. Мне кажется, она художница. Они оба очень скрытные. Этот район города вообще отличается замкнутым образом жизни. — Она подумала с минуту, а потом добавила: — Это единственный способ выжить здесь.

— А мисс Бивер не намекала вам, что собирается уезжать? — спросил я.

— Нет, я ничего такого и предполагать не могла, пока она не начала выносить из квартиры картонные коробки и чемоданы.

— Выносили вещи грузчики?

— Нет, таксист, — ответила она. — Она договорилась, чтобы он помог ей.

— Картонные коробки и чемоданы, говорите вы?

— Да, картонные коробки. Наверное, с полдюжины, клеенные лентой и с почтовыми наклейками. Сначала она вынесла коробки, а примерно через полчаса вернулась и забрала чемоданы.

— Все это время ей помогал водитель такси?

— Да.

— Желтое такси?

— Да, по крайней мере, я так думаю.

— Один и тот же водитель?

— Не знаю. Господи! Почему вы так интересуетесь Нэннси Бивер?

— Будь я проклят, если я сам знаю, — сказал я, — но мне нравится сопоставлять факты, чтобы понять людей. Любого человека я рассматриваю как потенциального героя рассказа. То, что вы мне поведали, возбудило мое любопытство.

— Короче, она уехала, и вы не сможете продать ей пишущую машинку.

— Вы не думаете, что мисс Бивер вернется?

Она покачала головой.

— Скажите, — начала она опять, — сколько вы хотите заработать на машинке?

Я снова посмотрел на ее машинку.

— Не могу вас порадовать. Ваша машинка в том еще состоянии. Ее нужно почистить, смазать, отрегулировать.

— Это давно надо было сделать, но я все откладывала. Когда нет постоянной работы, на статьях и тому подобном много не заработаешь. Я не могу без машинки, но у меня не так много денег, чтобы купить новую.

Некоторые гонорары, которые я получаю за рассказы, составляют меньше пяти долларов… знаете, в этих дешевых журналах…

— Приходится туго, — согласился я. — Возможно, если ваши рукописи будут выглядеть более… скажем, более солидно, вы сможете больше заработать.

— Я как раз это и имею в виду. Вот почему мне хотелось бы узнать, сколько вы окончательно хотели бы получить. Я ведь не могу жить, чтобы совсем не есть, и через две недели надо еще вносить плату за квартиру.

— Я не могу назначить иную сумму…

— Может быть, вы все-таки согласитесь получить сейчас пятнадцать долларов, а через две недели остальные двадцать?.. У меня приняли рассказ. Двадцать долларов я получу наверняка.

— Извините, — сказал я, — но для меня это неприемлемо. К кому еще в этом доме вы посоветовали бы мне обратиться?

— Ни к кому, — ответила она. — На этом этаже всего четыре квартиры. Четвертую снимает какая-то дама, занимающаяся бизнесом. Она рано уходит на работу. А о людях, которые живут этажом выше, я вообще ничего не знаю.

Я положил свою пишущую машинку в кейс.

— Мне очень жаль, — выразил я сожаление. — Попробую спросить в соседнем доме. Вы там никого не знаете?

Она покачала головой.

— Мы не общаемся с соседями. У каждого свои знакомые, вот и все. Но мне бы, конечно, хотелось иметь эту машинку…

— Жаль, что я не могу позволить себе продать ее на ваших условиях, но мне тоже нужно думать о своем существовании.

— Вы пишете?

— Время от времени.

— Вы выглядите состоятельным. Производите впечатление человека, которому не составляет труда продать свои произведения.

— Неужели я кажусь именно таким?

— Да, в вас есть какое-то высокомерие, видимо, от самоуверенности. Вам наплевать на нас, писателей, живущих на случайные заработки. Мы осознаем всю тщетность наших усилий и постепенно погружаемся в пучину разочарований. Пока я наблюдала это у других, но, похоже, подобный финал ждет и меня.

— А знаете, что я сделаю? — обратился я к ней. — Вы славная, и я готов рискнуть. Ладно, давайте пятнадцать долларов, и машинка ваша, а я приду за остальными через две недели.

— Неужели вы пойдете на это? — спросила она, и ее лицо посветлело.

Я кивнул.

— Как чудесно! Мне в последнее время не раз приходило в голову, что мои работы выглядят, как бы это сказать… не очень профессионально оформленными.

— Новая лента отнюдь не пошла бы во вред вашей машинке.

— Новые ленты денег стоят, — сказала она, — а деньги не растут на деревьях.

Она прошла в чуланчик и, пошарив там, вернулась с двумя пятидолларовыми и пятью однодолларовыми бумажками.

Я отдал ей свою пишущую машинку, ее положил в кейс и сказал:

— Помните, я вернусь через две недели. Надеюсь, новая машинка принесет вам удачу.

— Принесет. Обязательно принесет! Я знаю! — радостно воскликнула она. — У меня даже настроение поднялось. Вы сказали, вас зовут Лэм?

— Дональд Лэм.

— Я достану эти деньги, Дональд. Уверена, что у меня получится. Эта сделка буквально оживила меня.

Я чувствую настоящее вдохновение. Теперь все пойдет по-другому. И даже наскребу на гамбургер — ведь на голодный желудок много не наработаешь.

— Это правда, — согласился я.

Она проводила меня до двери, потом, в порыве чувств, обхватила меня руками и поцеловала в щеку.

— Вы замечательный человек! — сказала она.

Унося ее разваливающуюся пишущую машинку, я вернулся к автомобилю, анализируя информацию, которую мне удалось получить о Нэннси Бивер.

Две ездки в такси. Одна — с картонными коробками, после которой она вернулась через полчаса. Потом вторая, с чемоданами, — насовсем.

Я вернулся и изучил список жильцов, мне нужен был управляющий. Узнав, где он находится, я направился прямо туда. Управляющим оказалась женщина средних лет, тучная и циничная.

— У вас есть свободные квартиры? — спросил я.

— Одна освобождается на третьем этаже, номер 62-Б.

Очень хорошая квартира.

— Могу ли я взглянуть на нее?

— Не сейчас. Она еще не убрана. Жилец выехал только вчера и оставил все в беспорядке.

— Я сделаю на это скидку.

— Я не могу сейчас подняться с вами. Мне должны позвонить из другого города.

— Дайте мне ключ, и я сам посмотрю, — предложил я.

— Чем вы зарабатываете на жизнь? — спросила она.

— Литературным трудом.

Она покачала головой.

— Писатели ненадежные клиенты. На словах у них все хорошо, но когда надо платить, оказывается, что у них нет денег. И такое происходит сплошь и рядом.