Рекс Стаут - Окошко для смерти

— Надеюсь, — проворчал он, — медицинское заключение разъяснит цель вашего визита ко мне, а также ваш затянувшийся монолог. По крайней мере, что-нибудь одно.

— Весьма сожалею. — Дэвид Файф затряс головой. — Доктор не установил ничего подозрительного. Мой брат умер от воспаления легких. Доктор Буль — это наш врач из Маунт Киско — выдал свидетельство о смерти, и вчера тело брата было захоронено в семейном склепе. Конечно, факт ухода сиделки выглядел несколько необычно, но это не вызвало у него никаких вопросов.

— Так что же, черт возьми, вам от меня нужно?

— Именно это я и стараюсь разъяснить вам. — Файф откашлялся. — Вчера после похорон этот человек, Джонни Эрроу, заявил нам, что завещание Берта будет зачитано сегодня утром в его номере, в одиннадцать. Естественно, мы явились все. Луиза привела своего мужа. Присутствовал также некий адвокат из Монреаля, прилетевший с завещанием покойного, — Мак-Нейл. Если отрешиться от юридических формулировок, то суть можно свести к тому, что Берт завещал все свое состояние Полу, Луизе и мне, а Эрроу назначил своим душеприказчиком. Размеры имущества в завещании не упоминались, но по некоторым высказываниям Берта я бы оценил его миллионов в пять и выше; может, раза в два.

Вулф прекратил чертить на подлокотнике кресла.

— Потом, — продолжал Файф, — адвокат вытащил из портфеля еще один документ. По его словам, это была копия договора, год назад заключенного под его патронатом между Бертрамом Файфом и Джонни Эрроу. Он зачитал нам этот договор. В преамбуле говорилось об их пятилетнем сотрудничестве и совместном открытии залежей урановой руды в Блэк Элбоу. Все прочее укладывалось в простенькую формулу: если один из партнеров скончается, то рудник вместе со всеми активами, приобретенными покойным в результате эксплуатации месторождения, переходит в единоличное владение оставшегося в живых партнера. Естественно, я не могу буквально процитировать все формулировки этого документа, он составлен на великолепном, но сложном юридическом языке; однако я довольно точно передал суть договора. Сразу за адвокатом слово взял Джонни Эрроу. Он заявил, что, насколько ему известно, у Берта не было иного имущества, кроме половины рудника и активов, приобретенных в результате эксплуатации оного, следовательно, все, включая счета в канадских банках, переходит в его собственность.

Ему, Джонни Эрроу, известно, что Берт, отправляясь в Нью-Йорк, снял со счета примерно тридцать — сорок тысяч наличными, но он, Эрроу, не намерен взыскивать остаток суммы с родственников, и они могут распорядиться этими деньгами по собственному усмотрению. — Дэвид сделал рукой неопределенный жест:

— Мне кажется, это было благородно с его стороны, ведь он мог предъявить права и на эти деньги. Мы уточнили у адвоката некоторые детали и спустились в ресторан пообедать. Пол серьезно расстроился; он, я бы сказал, человек импульсивный. Брат намеревался отправиться в полицию и заявить, что Берт скончался при подозрительных обстоятельствах. По его мнению, Эрроу, став свидетелем примирения Берта с семьей, опасался, что ему придется расстаться с частью имущества или принять нас а долю; и тогда он решил, что Берт должен умереть. Винсент Таттл, муж моей сестры, возразил, что если даже догадка Пола верна, то Эрроу тем не менее никаких преступных действий не предпринимал, поскольку два врача пришли к единодушному заключению, что Берт скончался от воспаления легких. Мы с Луизой согласились с ним, однако Пол не желал отказываться от своей затеи. В конце концов он дал нам понять, что ему известно несколько больше, чем нам, просто он решил до поры до времени хранить это в тайне. Ему очень не хотелось бы выкладывать свой секрет полиции. Спорили мы довольно долго. Наконец я предложил в качестве компромисса передать наш спор на разрешение Ниро Вулфу. Если вы, сэр, решите, что существуют достаточно веские причины для привлечения к решению этого дела полиции, мы так и поступим; если вы сочтете, что оснований для мрачных подозрений нет, Пол отступится от своей затеи. Брат заявил, что согласен и готов считать ваше решение окончательным и бесповоротным. Вот чего, собственно, мы хотим. Я знаю, что ваша работа ценится достаточно дорого, но это дело не очень обременит вас. Это, в принципе, не такая уж и большая проблема, не правда ли?

Вулф только засопел:

— Может быть. Что вскрытие?

— Вскрытие? Вскрытия не было…

— Первым делом надо было сделать вскрытие. Теперь уже, конечно, поздно, особенно если вы хотите избежать любопытства полиции. Перед похоронами вы имели право потребовать вскрытия просто, так сказать, для успокоения лекарской совести, это чисто формальный акт. А эксгумацию может разрешить только вышестоящая судебная инстанция. Я правильно понял, что вы не хотите привлекать внимание полиции к расследованию и его итогам?

Файф с готовностью кивнул:

— Совершенно верно, конечно, не хотелось бы. Очень не хотелось бы скандала… Всякие слухи и сплетни, которые могли бы распространиться…

— Редко приходится встречать клиентов, заинтересованных в скандале, — сухо произнес Вулф. — Однако не исключено, что он все-таки разразится. Я думаю, вам ясно, что если расследование выявит подозрительные обстоятельства, то меры, которые могут последовать, уже не будут зависеть от вашей воли. Вы не сможете заставить меня сохранять в тайне доказательства убийства, если таковые будут обнаружены. Если даже я приду к заключению, что преступником являетесь вы собственной персоной, то буду действовать, как сочту нужным и справедливым сам, сообразуясь, конечно, с законом.

— Естественно! — подхватил Файф, пытаясь изобразить на лице улыбку. — Со своей стороны могу лишь подчеркнуть, что я лично не мог совершить этого преступления, да и вряд ли вообще здесь имело место умышленное убийство. Мой брат Пол бывает излишне горяч временами. Вы, конечно же, пожелаете говорить с ним, и, смею вас заверить, он тоже горит желанием встретиться с вами.

— Мне придется говорить со всеми вами. — В голосе Вулфа звучало неприкрытое отвращение. Работа! Он попытался ухватиться за последний козырь: — Принимая во внимание обстоятельства дела, я вынужден потребовать денежный залог в качестве доказательства серьезности ваших намерений. Что вы скажете насчет чека на тысячу долларов?

Для последней отчаянной попытки спастись это было совсем неплохо: можно было рассчитывать на то, что университетский преподаватель не нашпигован тысячными банкнотами. Вулф придумал элегантный финт, но Файф не позволил себе ни малейшего колебания. Он только дважды вздохнул: когда услышал сумму и когда ему пришлось вытащить чековую книжку и подписать драгоценную бумажку.