Юлия Ефимова - Волшебное свечение Ладоги

Проследовав за строгой Корнелией, Беата всё же обернулась в надежде увидеть малахольного молодого человека, пять минут назад проливавшего слёзы в дублёнку строгой управляющей, но его по-прежнему не было.

Дом был великолепен, высокие потолки и огромные панорамные окна в сочетании с натуральными брёвнами и идеальным, по мнению Беаты, дизайном делали его сказочным. Эдаким современным домиком волшебника, затаившегося в карельском лесу. «Хорошая фактура для детективного сюжета», – вдруг подумалось ей.

Когда Корнелия сняла верхнюю одежду, оказалось, что это маленькая женщина лет пятидесяти с жидкими волосами, убранными в шишку, и печальным лицом, не знающим косметики. Конечно, не Беате об этом судить. После того как Степан ушёл, она полностью ударилась в работу, оставляя то немногое время, которое у неё оставалось от работы, сыну. Поэтому её лицо ничем не отличалось от лица помощницы, возможно, лишь только молодостью. Ну, конечно, спасением были и её кучерявые от природы волосы, сами собой, без всяких усилий со стороны их обладательницы складывающиеся в красивую причёску, эдакое каре из локонов естественного русого цвета.

– Агния просила, лишь только вы приедете, сразу направить к ней, – сказала Корнелия.

Одета она была в строгое чёрное платье со старомодными вязаными манжетами и таким же воротником. Беате вспомнилось, как в детстве мама учила её вязать крючком такие же ажурные вещи. Всё это создавало сюрреалистичность ситуации, поэтому она в джинсах и чёрной водолазке чувствовала себя неуютно, словно тоже должна была нарядиться в скромное платье прошлого века.

– Правое крыло первого этажа полностью принадлежит Агнии, – говорила Корнелия, делая попутно экскурсию по дому, – сюда можно заходить только с разрешения хозяйки. Остальные гости находятся либо в гостиной-столовой в левом крыле, либо в комнатах на втором этаже.

– Остальные? – спросила удивлённо Беата. – В доме стоит такая тишина, что я думала, мы здесь одни.

– Что вы, – сказала Корнелия, – сейчас в доме почти все родственники, приехали на юбилей Агнии.

– Да вы что, – решила поддержать разговор Беата. – И когда же столь радостное событие?

– Через два дня, двадцать девятого декабря, вы тоже приглашены, – сказала Корнелия и постучалась в массивную дверь.

– Почему-то меня это не радует, – тихо пробурчала Беата, входя в роскошную комнату.

Старушечьи глаза всматривались в Беату, словно хотели проткнуть её насквозь. Вот уже пять минут она стояла перед пожилой дамой, восседающей в огромном кресле, похожем на трон, и казалось, что молчание несколько затянулось. Именно сейчас ей вспомнилось выражение одного прощелыги-журналиста, с которым перед отъездом она поговорила. Беате очень хотелось узнать что-то о женщине, которая за семь дней работы предлагает такую большую сумму денег. Вениамин работал на соседнем, конкурирующем канале, и поэтому пришлось поднимать все имеющиеся знакомства для встречи с ним. Просто никто другой так и не смог взять у неё интервью за последнее время. Из ныне живущих очкарик Веня был единственным журналистом, допущенным к телу престарелой звезды.

– Ты знаешь, я был атеистом до встречи со старухой, но сейчас я уверен, что она продала душу дьяволу. Задорого продала, наверняка торговалась, потому как везучая дама до чёртиков, а души в ней нет.

И вот сейчас, глядя в бездонные глаза пожилой женщины, Беата тоже не видела в них души, только холодный, почти ледяной расчёт.

– Подхожу? – не выдержав такой открытой оценки, задала она вопрос, но старуха лишь ухмыльнулась еле заметно и жестом пригласила её сесть за большой письменный стол.

– Мне от тебя необходима кое-какая работа, – она сразу перешла на «ты», и Беату от этого покорёжило, она не любила панибратства. Хотя на телевиденье, где она работала журналистом, это было нормой, но даже этих раздолбаев Беата приучила, что грубая девушка с юга не терпит, когда её стучат по плечу. Папа, который всю свою жизнь проработал директором, ещё в детстве дал ей несколько советов. Один из них звучал так: если не хочешь проблем в коллективе, не позволяй ни начальству, ни подчинённым хлопать себя по плечу. А отец для Беаты был авторитетом всегда, и даже сейчас, после смерти, остаётся таковым.

– Давайте мы с вами перейдём на вы, – перебила она старуху, – думаю, это будет удобнее и мне и вам.

Пожилая актриса удивлённо подняла бровь и продолжила, словно не услышала данное предложение. На руках её красовались перстни разных цветов и размеров – от огромного с ярко-красным рубином до небольшого с камнем, очень похожим на бриллиант, но чересчур большого размера, по мнению Беаты, для драгоценного камня.

– Сядь, – указала она на письменный стол, взмахнув своими перстнями, так что даже солнечные зайчики пробежались по комнате. Беата решила, что показывать характер пора заканчивать, уговорив себя, что прощает старухе всё за её преклонный возраст и хороший гонорар, за последнее особенно.

– На столе стоит коробка, открой, – удивительно, но, несмотря на возраст, голос у Агнии был высокий и звонкий, словно и не исполняется ей на днях девяносто лет.

Беата подошла к большому дубовому столу, глядя на шикарное кожаное кресло, немного посомневалась, но садиться в него всё же не стала, а просто открыла старую потрёпанную коробку.

– Это письма от одного прекрасного человека, который любил меня всю свою жизнь. Любил по-настоящему меня ту, которая я есть на самом деле, и ещё я очень ему обязана. Я хочу, чтоб ты из писем сделала красивую историю любви. Врать и придумывать ничего не надо, собери просто всё в одну книгу.

– Продать хотите? – спросила по-деловому Беата, она была самой прямолинейной и беспринципной в их отделе. Никто бы в здравом уме и светлой памяти не дал снежной королеве Беате делать репортаж о любви, а уж разбирать любовные послания полувековой давности тем более. Странно, что такая скрупулёзная в выборе журналистов дама не подготовилась и не уточнила информацию о будущей работнице.

– Нет, – сказала Агния, хотя Беата не ждала ответа, вопрос был риторический. Оттого услышанное поразило циничную журналистку, и она уточнила:

– Зачем тогда вам ворошить эти розовые сопли?

– Ради любви, – мечтательно ответила Агния, – ради памяти.

– Ну, вы и так помните, – логично рассудила она и спросила у пожилой актрисы: – Зачем об этой любви помнить кому-то ещё?

– Это личное, и вообще, я пригласила тебя не для того, чтоб ты задавала оскорбительные вопросы, – разумно возмутилась Агния Орлова – делай то, за что тебе платят, или проваливай.

– Не хотела вас обидеть, – ничуть не раскаиваясь, сказала Беата, – мои вопросы связаны именно с работой, я должна знать, зачем вам эта книга, кто её будет читать, какую смысловую нагрузку она должна нести.