Женя Л. - Дело №2 [СИ]

Сразу после завтрака, то есть в девять, Алик пошел открывать лавку, поскольку перед Рождеством мы начинали работать на час раньше. Я же, захватив недопитый кофе, отправилась к себе в кабинет звонить инспектору Норману. Инспектор по началу моему звонку обрадовался, заметив, что мы уже давненько никуда не выбирались вместе, предложил было встретиться в «Специи», но я не стала тянуть кота за хвост и спросила, не он ли занимается делом Креченского.

— Дженни, только не говорите мне, что и Вы расследуете это дело, — сказал он довольно строго.

— Пока нет, но я хотела бы узнать некоторые подробности, если не возражаете, — как можно более вкрадчиво начала я.

— Там и подробностей нет, — почти перебил меня инспектор. — Все чисто — муж решил избавиться от жены, она, видимо, заподозрила, написала письмо в полицию, но опоздала на один день.

— А отпечатки пальцев на баночке с ядом обнаружили? — поинтересовалась я.

— Джении, отпечатков нет потому, что он их тщательно стирал на всякий случай, — инспектор начинал раздражаться.

— А яд в ее крови или теле обнаружили?

— Сегодня будут результаты повторного вскрытия, — отрезал инспектор.

— То есть поначалу вскрытие ничего не дало? — продолжала расспрашивать я.

— Дженни, это такой препарат, что вызывает внезапный отек легких, а у нее накануне был кашель, начиналась простуда и даже температура немного поднялась.

— Доктора вызывали?

— Нет, но они сами ездили в клинику. Врач поставил диагноз — бронхит, что-то там вколол и прописал лекарство.

— А на следующий день, когда она умерла от отека легких, заподозрили врача, а не умышленное убийство. Так?

— Ну, почти так. Только врача не подозревали, но допрашивали.

— Потом, в пятницу, пришло письмо, полиция провела обыск, нашла бутылек с ядом и арестовала Креченского.

— Кстати, кто Вас нанял, Дженни?

— Не могу пока ничего сказать, — ответила я. — К тому же, я не уверена, что возьмусь за это дело.

— И правильно! — обрадовался инспектор.

— А письмо было написано от руки или напечатано на компьютере?

— Напечатано, но подпись и дата сделаны ручкой. Эксперты уже сравнили почерк — письмо написано женой, — предупредил он мой вопрос.

— А где брали образец почерка?

Я чуть не проговорилась, что в доме я не нашла ни единой записной книжки или письма, или чего-нибудь написанного от руки.

— В чековой книжке, — признался инспектор.

И тут я сообразила, что в доме не было компьютера, на котором Соня могла бы напечатать письмо. Снова прикусив язык, я поинтересовалась у инспектора нейтральным тоном, проверили ли они файл на компьютере в доме Креченских.

— Да, мы целиком компьютер изъяли, — объяснил мне инспектор. — Файл на месте, напечатано письмо, похоже, на их же домашнем принтере. Все чисто!

— Похоже или напечатано? — ухватилась я.

— У них принтер струйный и старый. Печатает с характерными подтеками. Кроме того, если Вы еще не в курсе, жена Креченского была застрахована на пятьдесят тысяч долларов, которые он, видимо, рассчитывал получить, — заключил инспектор.

Я-то была в курсе. Это инспектор был не в курсе, что Креченский имел еще сына и любовницу, но я не собиралась его информировать. По крайней мере, пока.

— А отпечатки на письме и конверте проверили? — не сдавалась я.

Инспектор ответил не сразу, видимо, копался в бумагах.

— Честно говоря, не помню точно, проверяли ли. Почерк-то совпал, — напомнил он мне.

— И все-таки, проверяли отпечатки на письме?

— Перезвоню в лабораторию, — буркнул инспектор. — Вы дома?

— И дома, и на работе, — пошутила я.

Инспектор перезвонил минут через пять и сказал, что отпечатков ни Сони, ни Креченского на конверте и бумаге, на которой было отпечатано письмо, не обнаружено.

— И как Вы это объясните? — поинтересовалась я.

— Ну, не знаю, — отозвался инспектор. — Возможно, она была в перчатках.

— А Вы сейчас в перчатках? — спросила я нейтральным тоном.

— Нет! — рявкнул инспектор. — Не вздумайте мне снова дело развалить!

Он имел в виду предыдущее мое расследование. Я напомнила ему, что я дело не развалила, а раскрыла, но он, как будто пропустил мое замечание мимо ушей. Я подумала, что пора прощаться пока инспектор окончательно не разозлился, поблагодарила за информацию, пообещала, что буду держать его в курсе дела, поскольку речь шла об убийстве и положила трубку.

Настало время заводить новый блокнот. Я покопалась в столе и нашла не блокнот, но довольно толстую тетрадь, решила, что так даже лучше, и крупными буквами вывела на обложке «Дело N 2». На первой странице я написала крупными буквами «Мотивы убийства» и стала составлять список подходящих мотивов. Первым, на мой взгляд, могли быть деньги. «Проверить, насколько Володя материально зависел от жены и зависел ли вообще,» — написала я на отдельном листке. Еще одним возможным мотивом была ревность. Тут я вспомнила, что так и не выяснила у Люси, откуда у Анны был ключ от дома Володи, и набрала ее рабочий номер.

— Что нового? — поинтересовалась Люся.

— Ничего, кроме того, что письмо напечатано на компьютере Креченских и на их принтере, — ответила я, чтобы немного расстроить ее. — Ты не сказала мне вчера, откуда у Анны ключ от дома Креченских.

— Не знаю, — выдохнула Люся. — Я вчера с утра с ней поругалась вдрызг. Она заявила, что…

— Помню, что все достанется Николасу, — закончила за нее я. — Зачем у нее ключ? Она бывала в доме Креченских?

— Не говорит, — повысила голос Люся.

— Ты понимаешь, что дело об убийстве? У меня лицензия и я обязана сотрудничать с полицией, — объясняла я Люсе. — Я не адвокат, я — детектив. Давай-ка я сама поговорю с твоей Аней.

— Попробуй, — согласилась Люся. — Она сейчас дома должна быть. Я не смогу с тобой съездить…

— И не надо. Я дорогу знаю, — заверила ее я.

Дом, где жила Люся с семьей находился, как я уже упоминала, минутах в двадцати езды от центра. Обычно это была приятная поездка, но обещанный снег уже начал падать и, к тому времени как я свернула на Миннесота авеню, видимость была почти нулевой. Я подумала от том, чтобы вернуться в лавку, но для этого надо было делать левый поворот и ехать по узким боковым улочкам, рискуя въехать в сугроб или завертеться на льду. Машина медленно ползла в цепочке других машин, и я решила не возвращаться.

Дорожка к Люсиному дому была расчищена, и я поставила свой старенький Додж» посередине, перегородив въезд в гараж, полагая, что в середине дня никто из членов семьи, да еще в такую погоду, домой не поедет. Дверь мне открыла Анна с малышом на руках.

— Привет, — улыбнулась я.

— Привет, — отозвалась Анна, но зайти не пригласила.

— Анна, мне нужно с Вами поговорить, — начала я.