Патриция Вентворт - Дело закрыто. Опасная тропа

– Что ж, пусть едет. Возможно, это его излечит.

– Мейбел в полном расстройстве. Она слышала, там отвратительные санитарные условия, даже в Москве и Ленинграде.

– Не понимаю, при чем здесь я, Эрнест.

Мистер Уодлоу заерзал на диване. Его кадык ходил ходуном.

– Если бы ты помогла ему вступить в… то общество, идеями которого он так загорелся…

– Ты имеешь в виду Коммуну равных возможностей?

– Ну да. Мейбел полагает, таким образом мы сумеем удержать его в Англии.

На языке у мисс Трехерн крутился вопрос: «А с чего вы все взяли, будто я горю желанием удержать Мориса в Англии?» Но она промолчала (сказалась многолетняя практика) и лишь заметила:

– Я вовсе не собираюсь проталкивать его в эту идиотскую коммуну.

Мистер Уодлоу беспомощно развел руками.

– Молодежь всегда ударяется в крайности. Со временем Морис образумится.

– Надеюсь.

В голосе Эрнеста Уодлоу послышалась искренняя тревога:

– Но если он уедет в Россию… Рейчел, этого нельзя допустить!

– Может быть, он не уедет.

– Уедет, если здесь его не возьмут в коммуну. Он уже не хочет быть адвокатом и бросил учебу. Он говорит, что юридическая система в нашей стране изжила себя и ее необходимо ликвидировать. Бедная Мейбел так за него переживает! Но если у него будет пять тысяч фунтов, которые он сможет вложить в коммуну…

Щеки мисс Трехерн порозовели от гнева.

– Пять тысяч фунтов? Ты с ума сошел, Эрнест?

В этот момент сзади подошла Мейбел Уодлоу. Она облокотилась на спинку дивана, вторгнувшись между ними, и произнесла тихим, но на удивление энергичным голосом:

– Ну пожалуйста, Рейчел! Для тебя это сущий пустяк, а мой мальчик останется дома!

Рейчел Трехерн встала.

– Даже не обсуждается! Я никогда в жизни не дам деньги на подобную ересь.

Голос Мейбел задрожал.

– Ох, Рейчел… как это жестоко… мой мальчик… твой родной племянник! И потом… эти деньги… ведь он все равно когда-нибудь их получит.

Огонек гнева, загоревшийся в душе Рейчел Трехерн, превратился в бушующее пламя.

– Ты имеешь в виду, после моей смерти, – нарочито размеренно произнесла она. – Но кто тебе сказал, что, если я завтра умру, Морис получит пять тысяч фунтов или хотя бы пять тысяч пенсов?

В другом конце комнаты кто-то включил радио. Оттуда доносились смех и гул голосов. Взглянув на Мейбел и Эрнеста, Рейчел подумала: «В черновике завещания я отписала ему десять тысяч… И они это знают».

Их лица изменились. Эрнест резко вскочил, а Мейбел со слезами на глазах подалась чуть вперед, ухватившись руками за мягкую спинку дивана. На душе у Рейчел заскребли кошки.

– И пожалуйста, давайте больше никогда не будем об этом говорить, – очень тихо сказала она, затем отвернулась и направилась к группе у камина.

Они расступились, давая ей место. Ричард подвинул кресло. Когда она проходила мимо Кэролайн, девушка схватила ее руку и приложила к своей щеке.

– Ох, милая, ты до сих пор холодная!

– Только руки, – пробормотала Рейчел Трехерн, откинулась в кресле и заслонила от огня пылающее лицо.

– О чем с тобой говорили родители? – полюбопытствовала Черри.

Рейчел покосилась на Эрнеста и Мейбел, которые продолжали что-то обсуждать в дальнем конце гостиной. Злость развязала ей язык, и она, к своему удивлению, выпалила:

– Я не желаю продолжать эту тему.

В глазах Черри вспыхнули хитрые искорки.

– Значит, о Морисе. Держу пари, они хотели, чтобы ты дала ему денег – как всегда. Только если их уговоры подействовали, имей в виду: я гораздо больше заслуживаю материальной поддержки.

– Я же сказала, Черри, тема закрыта.

Морис сердито зыркнул на сестру. В разговор вмешался Ричард Трехерн:

– Сегодня днем, проходя по скальной тропе мимо дома Толледжа, я увидел кое-что необычное. Двое рабочих выкапывали из земли его старую изгородь. Зря, конечно, он это затеял: изгородь служила хорошей защитой от ветра. Но что поделаешь – его жена желает любоваться морем из окон гостиной. Так вот, мужчины окликнули меня и показали с полдюжины выкопанных ими гадюк. Оказывается, змеи устроили под изгородью гнездо и улеглись зимовать. Там собралась целая толпа деревенских мальчишек – они зорко следили за работой и ждали, не откопают ли еще одну змею.

– Как жаль, что там не было Черри! – засмеялся Морис. – Думаю, она с удовольствием завела бы себе гадюку.

Черри обернулась к Ричарду и выразительно закатила глаза. Она переоделась в очень короткое бледно-зеленое платье с открытой спиной и без рукавов. Ее кожа была гладкой и белой как молоко.

– О, обожаю змей! – жеманно воскликнула девушка.

Ричард как-то странно посмотрел на нее.

– Ну что ж, сходи туда и выбери себе домашнего питомца.

– Нет, гадюки – это неинтересно, – протянула Черри. – Мне бы хотелось завести длинную тонкую змейку, такую изумрудно-зеленую, с раздвоенным языком. Чтобы она трижды обвивала мою руку и кольцом обхватывала шею.

– Терпеть не могу змей, – тихо обронила Кэролайн.

На ней тоже было зеленое платье, только яркое, с серебристым узором, длинными рукавами, длинной юбкой и высоким присборенным воротником. Ричард подумал: «Она напоминает весеннюю листву, которая распускается под лучами солнца, – такая же теплая и свежая. О, моя драгоценная Кэролайн!» Но изобразил чуть циничную усмешку и предложил:

– Давайте скинемся всей семьей и на следующий день рождения подарим Черри подвязочную змею.

Черри коротко хохотнула.

– Шикарная идея, Дики! Но почему подвязочную? Что это за змеи такие?

– Кажется, они зеленые… и о-очень ядовитые.

– Вот что тебя ждет, если будешь называть его Дики, – заметил Морис.

Супруги Уодлоу вернулись в кружок весьма своевременно, по мнению Рейчел. Что происходит с Черри? Почему она все время язвит и рисуется? Ревнует к Кэролайн? Да, несомненно. Ей нравится Ричард? Возможно… Ох, Черри, бедняжка, ты напрасно теряешь время!

Вопрос Ричарда вывел ее из задумчивости:

– Ты ведь знакома с Гейлом Брэндоном, Рейчел?

– Да… мы виделись несколько раз. Вообще-то мы с ним видимся постоянно. А ты тоже его знаешь?

– Он мой будущий клиент. Нас познакомил Мерривейл. Брэндон хочет, чтобы я построил ему дом, очень странный дом, на мой взгляд. Мы с ним поговорили, правда, довольно сбивчиво, потому что Мерривейл завел бесконечный рассказ о том, как он фотографировал льва на реке Замбези. То есть он начал со льва, а потом неожиданно вплел в историю кучу других животных. Мерривейл разглагольствовал, сидя перед камином, а Гейл Брэндон в это время взял меня под руку и начал водить по комнате, объясняя, какой ему нужен дом. В итоге у меня в голове все перемешалось. Возможно, его проект показался мне странным лишь потому, что в нить нашей беседы то и дело вплетались львы, аллигаторы, бабуины и прочие звери Мерривейла. У меня создалось впечатление, будто он толкует мне про какой-то зоопарк. Кстати, наш разговор затрудняло еще одно обстоятельство: Брэндон часто прерывался и заговаривал про Уинклифф-Эдж. Похоже, твой дом не дает ему покоя. Вот только я не совсем понял, чем именно он восхищается – твоим жилищем или тобой, Рейчел.