Патриция Вентворт - Дело закрыто. Опасная тропа

– Нет, сэр, этот камень не продается.

Рейчел рассказала Гейлу Брэндону эту историю, пока они переходили через площадь.

– Хорошо, что на свете есть вещи, которые не купишь за деньги, – заключила она.

Они стояли в тени сэра Альберта Дауниша.

– Мне неприятно слышать от вас такие слова, мисс Трехерн. И знаете почему? У меня создается впечатление, будто деньги взяли над вами власть, а это весьма прискорбно. Пока мы управляем деньгами, все замечательно, но как только деньги начинают управлять нами, мы пропали. Деньги – прислуга, а прислугу надо держать в узде. Пользуйтесь ими, заставляйте работать на вас и не позволяйте собой помыкать. Не думайте, будто вы не сможете без них обойтись, и не допускайте даже мысли о том, что они способны сделать вас более значимой. Как раз наоборот. Это вы придаете деньгам ценность, когда тратите их на те или иные вещи. – Он вдруг засмеялся и закончил свою речь школьной шуткой: – Не деньги делают человека, а человек делает деньги.

– Мои деньги заработаны не мной, – вздохнула Рейчел.

– Это неважно. Значит, кто-то заработал их для вас.

Он опять засмеялся и перевел ее через дорогу. Рейчел взялась за щеколду на двери магазинчика мистера Эндерби и с чувством произнесла:

– Лучше бы их не было вовсе!

Томас Эндерби очень напоминал старую серую мышь, только глаза были не черными и блестящими, а тусклыми и совершенно бесцветными.

Во время обмена любезностями Рейчел вспомнила одну пожилую даму, которую знала в детстве. Дама любила приговаривать, одобрительно кивая: «Когда встречаются благородные люди, звучат комплименты».

После того как отзвучал последний комплимент, мистер Брэндон что-то тихо сказал хозяину магазина, и Рейчел поняла, что их приход сюда был подготовлен заранее. Мистер Эндерби поклонился и исчез за дверью подсобки. Вернувшись буквально через секунду, он положил перед мисс Трехерн квадрат из черного бархата и опять исчез, на этот раз надолго.

Рейчел села и стала ждать, окутанная романтикой старинного здания. Пол, почерневший от времени и протертый ногами нескольких поколений; само кресло, в котором она сидела, – с высокой спинкой и прямыми подлокотниками, и на фоне всего этого – мужчина, который привел ее сюда выбирать подарок для другой женщины. Она впервые так остро реагировала на мужское присутствие. Его взгляд волновал, точно прикосновение, а его прикосновение… Она осадила себя. Что это – безумие одинокой женщины, которая осталась без любви, так как у нее не было времени на чувства? Отчаяние напуганной женщины, мечущейся в поисках надежной защиты, или нечто более глубокое, трезвое и устойчивое? Она знала лишь одно: в любом случае ей придется страдать. Придется встретиться с болью, перетерпеть ее, задавить…

Рейчел поражалась той перемене, которая произошла в ее душе. Ей было приятно общество Гейла Брэндона, этот человек привнес в их семейную атмосферу живость и новизну, он относился к ней с явным восхищением, однако она и представить себе не могла, что испытает такое жестокое разочарование, узнав о его любви к другой женщине.

Томас Эндерби вернулся, неся в руках старинную тонбриджскую шкатулку. Эта вещица, конечно, была анахронизмом, но ее возраст внушал почтение. Хозяин магазина сел за стол, задрал очки на лоб, где они затерялись в спутанной шевелюре, открыл шкатулку и, убрав слой ваты, достал три маленьких предмета, упакованных в папиросную бумагу. Очень тонкие бледные пальцы с бескровными ногтями осторожно, неторопливо развернули бумагу. Наконец мистер Эндерби откинулся на спинку кресла и обозрел три украшения, выложенные им на черную бархатную салфетку. Его глаза перестали быть тусклыми щелочками, теперь в них блестело восхищение знатока.

Рейчел тоже смотрела на драгоценности.

Сначала продавец развернул веточку дуба. От нее было трудно оторвать взгляд: два бриллиантовых дубовых листочка и три желудя – шляпки сверкают бриллиантами, а орешки – жемчужины, две белые и одна черная.

– Какая прелесть! – воскликнула Рейчел.

Мистер Томас Эндерби с ней согласился:

– Эту брошь изготовили по эскизу моего отца. Ее заказала герцогиня Саутширская, но умерла, не дождавшись окончания работы. Мой отец несколько лет подбирал жемчужины. Знаете, он всегда неохотно продавал свои любимые произведения, так что, боюсь, кончина ее светлости стала для него облегчением. А эту цепочку нам привезли из-за рубежа – итальянская работа, сделанная по русскому заказу.

Цепочка имела длину около двадцати пяти дюймов. Тонкие звенья из светлого золота весьма изысканно перемежались с сапфирами и изумрудами, красиво ограненными и обсыпанными бриллиантовой крошкой. Колье было легким, ярким и изящным.

– Превосходный камень, – заметил мистер Эндерби, любовно тронув последнее украшение. – Конечно, рубин не сравнится ни с чем, а это один из наших лучших рубинов. Вы только посмотрите на цвет!

Рубиновый камень полыхал огнем между двумя распахнутыми орлиными крыльями, выполненными из бриллиантов. В их блеске он казался живым.

– К сожалению, я не имею права рассказывать вам историю этой вещи, – продолжил Томас Эндерби. – Мой отец разработал ее эскиз для члена королевской семьи, а недавно драгоценность вернулась к нам. – Он обернулся к Гейлу Брэндону: – Вот, сэр, три наших лучших украшения.

Рейчел была сражена. Все вещицы были невероятно красивы. И очень дороги. Какой романтический жест – объясниться в любви с помощью одного из этих сокровищ! Но тут ей в голову пришла иная мысль: «Плохо только, что выбирать подарок будет другая женщина».

– Что вам нравится больше всего? – спросил Гейл Брэндон, нагнувшись к ней.

Эти слова зажгли в ее душе искру негодования, и она выпалила:

– Разве это имеет значение? Я не могу выбирать подарок женщине, которую никогда не видела. Я не знаю, какая она, что любит. Жемчуг подходит одним, рубины – другим, а изумруды и сапфиры – третьим. Вам придется выбирать самому, мистер Брэндон. Здесь я вам не помощница.

В глазах Гейла Брэндона плясали озорные лучики. Он казался чересчур энергичным и живым для этой маленькой темной каморки.

– Какая досада! – воскликнул он. – Но ведь я не прошу вас выбирать. Мне просто очень интересно, какая из этих милых вещиц мистера Эндерби пришлась вам по душе. Например, мне самому понравилось одно украшение. Если наши вкусы совпадут, значит, в пользу моего выбора будет уже два голоса. Вы меня понимаете?

– Но мой голос не имеет никакого значения, так как я играю втемную. Я даже не знаю, какого цвета у нее волосы.

На лице американца мелькнула улыбка.

– Ну, со временем мы все поседеем. Надеюсь, она будет долго носить это украшение, так что лучше выбрать вещь, которая хорошо сочеталась бы с серебряными нитями в золоте.