Дэшил Хэммет - Игра в бары

Услышав о сей детали, я вытаращил на Лона глаза, решив, что эту новость он выудил из собственной шляпы. Присцилла Идз, насколько я знал ее, в своем персиковом платье и отлично сшитом жакете совершенно не сочеталась с бренчащей освященной кружкой. Однако Лон подходил к делам без всяких претензий на дешевый эффект.

Присцилла действительно пробыла в Армии Спасения чуть ли не два года. Она носила форму, работала по семь дней в неделю и, забыв всех своих старых друзей, жила скромно, если не экономно. Потом неожиданно – Присцилла всегда меняла свои занятия неожиданно – она оставила Армию, переехала в квартиру на Восточной Семьдесят четвертой улице и начала, впервые за все время, проявлять живейший интерес к делам корпорации «Софтдаун».

Ее активизация вызвала волнение в различных кругах. Известно, что между Присциллой и ее бывшим опекуном Перри Холмером, который пока оставался управляющим собственностью мисс Идз, произошли крупные разногласия. В частности, несколько месяцев назад она уволила Дафни О’Нейл, велев ей уходить и не возвращаться. Категорический приказ отменили должностные лица корпорации при поддержке Холмера, законно контролировавшего ситуацию. Никаких сообщений об угрозах или моральном давлении никто не получал.

События вечера понедельника мы тщательно разобрали по времени.

Согласно показаниям шофера такси, в которое я усадил Присциллу, она попросила ехать на Центральный вокзал. Но, прибыв на место, заявила, что передумала и хочет прокатиться вокруг Центрального парка. Водитель повиновался. Когда после неторопливой поездки к северному концу парка, а потом снова к южному она сообщила, что собирается кое-что обдумать, а потому желает совершить еще один тур, шофер благоразумно потребовал денег вперед. Она вручила ему десятку. После второго круга она наконец назвала адрес: дом 618 по Восточной Семьдесят четвертой улице. Он привез ее на место примерно в час, помог с багажом и проводил до входных дверей, которые она открыла своим ключом. Потом водитель вернулся к машине и уехал.

И фараоны, и пресса предполагали, что убийца сидел в квартире, поджидая хозяйку, а проник он туда с помощью ключа, который горничная Маргарет Фомоз держала в своей сумочке. Иными словами, горничную к тому времени он уже убил и взял ее сумку. Не исключено, что подобных действий он не планировал.

Возможно, он рассчитывал добыть ключ более скромной ценой, но Маргарет его узнала, ведь она долгие годы прожила с Присциллой и могла вспомнить любого человека, хорошо знакомого хозяйке.

Я исписал половину блокнота сведениями Лона, но того, о чем я уже рассказал, будет вполне достаточно для моего отчета.

Проводив его, я вернулся в кабинет. Вульф сидел с закрытыми глазами, опустив голову на грудь. Не шелохнувшись, он спросил сколько времени, и, услышав от меня, что уже десять тридцать, проворчал:

– Слишком поздно, чтобы ожидать приглашения. Который час теперь в Венесуэле?

– О боже, откуда мне знать?

Я направился к большому глобусу у книжных полок, но Вульф меня опередил. Он провел пальцем по меридиану, начав от Квебека и закончив у экватора.

– Несколько градусов к востоку… Наверное, там на час позже. – Он с разочарованием крутанул глобус.

Я посчитал, что он попросту мошенничает, возмутился и заметил:

– Вы находитесь возле Панамского канала. Продолжите свой путь через другой океан, попытайте счастья в Галапагосах: там только половина десятого.

Он не обратил на мои слова никакого внимания.

– Возьми блокнот, – буркнул он. – Раз уж я взялся за дело, то давай работать.

Возможно, мое представление о вдовах сформировалось на основе знакомства и общения в раннем детстве, прошедшем в Огайо, с личностью по имени вдова Роули, которая жила через улицу.

С тех пор я узнал и других вдов, но их образы не смогли стереть первоначального впечатления. Поэтому я всегда ощущал некое подобие шока, когда, встречая женщину, называющую себя вдовой, обнаруживал, что у нее есть зубы, что она не бормочет постоянно себе под нос и умеет ходить без палки.

На вид казалось, что миссис Сара Джеффи вообще не отягощена недостатками. Вероятно, она была раза в три с небольшим моложе вдовы Роули, но это «с небольшим» было, действительно, невелико. В добавление к первому шоку мне понадобился лишь один внимательный взгляд уже внутри ее квартиры на шестом этаже громадного дома по Восточной Восемнадцатой улице, чтобы получить и второй. Хотя пробило только десять часов приятного солнечного июньского утра, в ее коридоре находилось мужское пальто, небрежно брошенное на спинку стула, а на полированном столике лежала фетровая мужская шляпа.

Я сдержал стремление своих бровей поползти кверху, рассуждая про себя, пока она вводила меня в роскошную гостиную, что, поскольку я просил по телефону разрешения прийти и, следовательно, моего визита ждали вдова, наверное, могла немного потрудиться и привести все в порядок.

Пройдя через гостиную, мы приблизились к столу в нише с двумя приборами на нем. Не берусь утверждать, что я смутился, просто в отношении этой вдовы меня не совсем правильно информировали.

– Я спала, когда вы позвонили, – заявила она, беря ложку. – Я не сомневаюсь, что вы уже завтракали, но не откажитесь выпить кофе. Садитесь… нет, нет, не туда, там место моего мужа. Ольга! Кофейную чашку, пожалуйста.

Дверь отворилась, и с чашкой в руке вошла валькирия.

– На подносе, моя милая, – бросила миссис Джеффи, и валькирия, повернувшись, исчезла. Раньше, чем дверь успела успокоиться, она влетела снова с чашкой и блюдцем на подносе, и я отступил, чтобы меня не растоптали.

Оставшись со мной наедине, хозяйка протянула мне кофе, и я прошел к стулу с другой стороны стола. Она же отколупнула ложкой кусочек дыни.

– Все в порядке, – проговорила она, чтобы подбодрить меня. – Просто я ужасная сумасбродка.

Она открыла рот, отправила дыню туда, и вопрос о ее зубах отпал сам собой, так великолепно они выглядели. Я сделал глоток кофе, едва ли подходящего для человека, привыкшего к прекрасному кофе Фрица.

– Вы знаете, что мой муж умер? – сказала она.

Я кивнул.

– Так я и понял.

Она взяла ложкой еще один кусочек дыни и пустила его вслед за первым.

– Он был майором запаса войск связи. Уезжая в какой-то из мартовских дней прошлого года, он оставил пальто и шляпу там, в коридоре. Я не стала их убирать. Когда три месяца спустя я получила извещение о его смерти, они все еще лежали на месте. Прошел год, а они по-прежнему там, я заболеваю при одном взгляде на них, но… – Она махнула рукой в сторону. – Здесь он сидел за завтраком, и я с ума схожу от этого. Разве вам… вы не удивились, когда услышали от меня по телефону: «давайте, приходите»? Вы, незнакомец, детектив, же-, лающий задавать мне вопросы об убийстве?