Иван Василенко - Золотая жила [Записки следователя]

— Эх ты, жила! Хочешь стать чистенькой? Не отмоешься! Наколочки свои не снимешь, в паспорте штампик не выковырнешь и не вытравишь. Дважды судимая! Кому ты нужна, кроме Николая? Брось свои фортели и ложись спать! Одинаково свое воровство не бросишь! — Последние слова подчеркнула особо, со злобой и ненавистью.

— Нет, брошу, вот увидишь!

— Не ври! Это здесь все говорят: «завяжу». А там? До первого случая… Выйдешь, бац — и денежки! Бац, бац — чемоданчик. Живи, ни заботы, ни труда. Рестораны, шпана, кофеинчик. А ты запела — свобода, небо. Чепуха все это! Без денежек и небо серое, и ромашка завянет!

— Догнивай в этой дыре, а я не хочу!

Утром Наташа на работу не пошла, попросилась на прием к начальнику колонии. Была осунувшаяся, но глаза светились надеждой и радостью.

— Что с тобой?

— Я хочу свободы… Хочу туда, на воздух, к людям! Помогите мне! Я здесь погибну! Нет у меня больше терпения, — опустилась на колени, подняла голову и умоляюще, благоговейно, плачущим голосом произнесла:

— Мамочка! Вы добрая, ласковая, помогите мне!

Александра Ивановна подошла к Наташе, стала гладить по голове, как обычно гладила своих детей, и тихо сказала:

— Встань.

Наташа встала и, взяв руки Александры Ивановны, поцеловала их.

— Мамочка моя, мамочка!

Ома поверила Наташе. Это была настоящая, честная, откровенная душевная исповедь человека, перешагнувшего старое, прошлое и устремившегося в новую жизнь.

По представлению руководства колонии Наташу освободили досрочно.

«…Вы и только Вы, — продолжала читать письмо Александра Ивановна, — выжгли у меня затаенную злобу к людям, спасли меня от последнего падения. Не обижайтесь на меня. Возврата к прошлому никогда не будет. Чувствую, что влилась в жизнь и доказала всем, что могу жить честно. Нашла себе верного друга, у нас родилась дочка. Живем счастливо и радостно. Благодаря Вам, конечно. Целую Вас, моя родная мамочка!

Наташа ».

Василий Козарец и Вера Шмыга жили в Днепропетровске на одной улице, дом к дому. Когда они были еще совсем маленькими, родители вместе относили их в ясли, затем отводили в садик. А подросли — их вместе отправили в школу. Сидели они за одной партой. И, как это бывает, вместе учили уроки, проводили свободное время.

Он — голубоглазый, курчавый, она — щупленькая, тоненькая, как соломинка, с большими темно-карими глазами. Василий — задира, с мальчиками не мирил. Доставалось от него и Вере: то бантик из косички выдернет, то чернильницу опрокинет, то портфель с книгами спрячет. В конце уроков они мирились и домой возвращались веселыми, будто ничего и не произошло. Время шло быстро, шли годы, а с ними исчезла и шалость. Так они и повзрослели, стали серьезными, дружба между ними укрепилась. Вместе встречали и провожали тихие весенние ночи…

О том, что Козарец ухаживал за Шмыгой, знали многие. Правда, не всем это понравилось. Однажды кто-то пустил слух, будто к Вере приезжал из Днепродзержинска какой-то парень чуть ли не свататься.

Но Василий этой стряпне не верил. Он знал — Вера любит его, и только его одного.

Окончив десятый класс, они решили поступить в Днепропетровский горный институт. К экзаменам готовились вместе. Их мечта — стать геологами… Экспедиции, поиски, открытия — таковы были их совместные планы.

В тот роковой июньский вечер они ходили в кино, а после — бродили в парке. Ночь была тихая и светлая. Огромная луна, словно призрак, ходила за ними.

Вера любовалась красотой парка, раскинувшегося на склонах могучей реки, мечтала о том, как они окончат институт, поженятся и вместе, вот так, взявшись за руки, войдут в большую жизнь.

Возвратились домой в полночь.

Их улица уже опустела, погасли в окнах огни, лишь фонари сторожили тротуары, бросая на землю желтоватые круги.

Остановились у куста сирени. Где-то рядом в саду пел соловей, пищали летучие мыши, кружась над светильниками фонарей, из балки доносились запахи полыни и настоянного разнотравья.

— Поцелуй меня на прощание, — попросила девушка.

— Отчего на прощание? — вспыхнул парень. — Ты что, уже уходишь? Такая ночь, давай постоим!

— Пора.

— Смотри, какое небо — звездное и глубокое, послушаем соловья, — продолжал Василий, — слышишь, как он заливается.

Они замолчали, прислушались к трелям соловьиной песни.

На проходной завода сторож пробил час.

— Пора, Вася, — спохватилась Вера. — Поздно. Мама заругает.

Но уходить ей не хотелось, и она, подняв голову, стала смотреть в голубую даль неба, и так жадно, будто прощалась с ним навсегда.

— Как красиво! Как прекрасна жизнь, — промолвила она. — И как хочется жить, долго-долго! Вон, видишь, звезда упала — человек умер. Так говорят. И чья это звезда? Горела, горела и уж нет. Почему? Где же бессмертие?

— Ты чего это вдруг загрустила? — оборвал ее Василий. — К чему эти звезды? Они каждую ночь падают. Таков закон природы. — Василий заглянул в ее глаза и отшатнулся. — Плачешь? Из-за чего эти слезы?!

— Так не хочется с тобой расставаться, — промолвила Вера и прильнула к Василию. — Поцелуй меня на прощание!

Он обнял ее, поцеловал и словно растаял в глухой ночи.

Утром Василия разбудили работники милиции.

— В чем дело? — удивился он.

— Одевайся, пойдем с нами, — скомандовал ему лейтенант. — Поторапливайся.

Отца и матери дома не было, ушли на работу. В соседней комнате спала его сестренка Зоя, которая от шума в доме проснулась и выскочила на порог.

— Объясните, что случилось? — продолжал недоумевать.

— Знаешь, парень, не прикидывайся, убил дивчину и еще огинаешься, — ответил ему старшина.

— Я убил? Да вы что, товарищ старшина, очумели?

— Ну хватит, хватит. Одевайся побыстрее!

В разговор вмешалась Зоя:

— Оставьте его. Ему нужно к экзаменам готовиться!

— Какие экзамены? — оборвал ее старшина. — Лучше приготовь ему другую одежду и еду.

Зоя заплакала, кинулась к брату.

— Вася, что ты натворил? Скажи!

Тот в недоумении пожал плечами:

— Ничего не понимаю.

— Не пущу, — вдруг закричала Зоя, обхватив брата за ноги. — Не пущу!

Когда вышли на улицу, Василий заметил толпу людей у куста сирени, в том месте, где он прощался с Верой. У него застучало в висках, закружилась голова.

«Значит, стряслось что-то страшное…»

Увидев работников милиции и Василия, толпа людей зашумела. В их глазах он прочитал негодование и злобу.

«Что же произошло?» — спрашивал себя.

В это время к нему подбежали двоюродные братья Веры.

— Подлец! Что ты наделал? — кинулись они к нему.

В толпе заголосила женщина. Василий окончательно растерялся, съежившись, опустил низко голову. Его втолкнули в машину, и она тронулась. Через маленькое оконце увидел, как ему вслед махали кулаками братья.