Роберт Гулик - Золото Будды

— Так это контрабанда золота! Слухи об оружии были просто трюком, чтобы отвлечь мое внимание. Но зачем им переправлять в Корею золото? Я всегда полагал, что там и так полно золота.

Он сердито потеребил свою бороду, а потом сел за стол и подытожил:

— До вашего прихода я обсуждал с Хуном, почему эти мошенники хотят убрать меня с дороги. Мы пришли к выводу, что они решили, будто я знаю о них больше, нежели мне известно на самом деле. Но зачем же убивать вас? Нападение на барже явно подготовлено после того, как вы расстались с По Каем и Ким Саном в харчевне. Постарайтесь вспомнить, что из сказанного вами во время трапезы могло их насторожить.

Ма Жун нахмурил лоб и глубоко задумался. Цзяо Тай сосредоточенно крутил свои тонкие усики. Наконец он произнес:

— Ну, это была обычная застольная болтовня. Шутливый разговор, ничего особенного… — Он недоуменно покачал головой.

— Я упомянул о нашей прогулке в заброшенный храм, — сказал Ма Жун. — Поскольку на заседании вы заявили, что мы собираемся арестовать А Квана, я подумал, не будет вреда, если рассказать им, что мы обнаружили его именно там.

— Заходила ли речь о тех старых посохах? — спросил старшина Хун.

— Да, заходила, — кивнул Ма Жуй. — Ким Сан еще отпустил по этому поводу какую-то шуточку.

Судья стукнул кулаком по столу.

— Видимо, в этом-то все и дело! — воскликнул он. — Почему-то эти посохи очень для них важны!

Он достал из рукава веер и принялся энергично обмахиваться, а потом сказал Ма Жуну и Цзяо Таю:

— Послушайте, вы двое, не проявлять ли вам чуточку больше осторожности в беседах с подобными мерзавцами? А Кван рассказал нам перед смертью именно то, что мы желали узнать, а эти корейские лодочники, похоже, лишь выполняли приказы Ким Сана, так что от них толку мало. Вот если бы вы захватили Ким Сана живым, мы, возможно, решили бы все стоящие перед нами задачи.

Цзяо Тай уныло почесал затылок.

— Да, если подумать, то было бы неплохо захватить его живым. Но, понимаете, все случилось так быстро. Все кончилось еще прежде, чем я понял, что оно началось, если можно так выразиться!

— Забудьте все, что я вам наговорил, — улыбнулся судья. — Жаль, конечно, что По Кай подслушал предсмертное признание Ким Сана. Этот негодяй знает теперь столько же, сколько и мы. Если бы его там не было, он бы теперь места себе не находил, гадая, выдал ли Ким Сан истинные цели заговорщиков. А встревоженный преступник совершает ошибки и тем себя выдает.

— А почему бы нам не допросить под пыткой судовладельцев Ку и Ии? — с надеждой в голосе поинтересовался Ма Жун. — В конце концов именно их управляющие пытались убить нас с Цзяо Таем.

— Нам совершенно не в чем их обвинить, — ответил судья. — Мы знаем только, что корейцы играют важную роль в преступном замысле, который, как нам теперь известно, состоит в контрабанде золота в Корею. Наместник Ван совершил роковую ошибку, доверив свои документы той корейской девице.

Она явно показала сверток своему дружку Ким Сану, и он вытащил уличающие бумаги из лакированной шкатулки. Они не решились уничтожить саму шкатулку: ведь наместник Ван мог оставить в своих документах запись о том, что передал сверток девушке; ее бы сразу заподозрили и арестовали, не предъяви она, будучи спрошенной, шкатулку Вероятнее всего, как раз по этой причине личные бумаги покойного наместника были похищены из судейских архивов. В преступлении должно быть замешено множество людей, если у них есть шпионы даже в столице империи. Так или иначе, они явно причастны и к исчезновению женщины в усадьбе Фана, а также связаны с напыщенным ученым болваном Цзао. У нас есть несколько разрозненных фактов, но отсутствует ключ, позволяющий распутать непостижимый клубок предположений и подозрений.

Судья Ди глубоко вздохнул и продолжил:

— Что ж, на дворе глубокая ночь, вам всем лучше теперь хорошенько выспаться и отдохнуть. Старшина, по пути вытащи из постелей трех или четырех писцов и вели им написать приказ об аресте обвиняемого в покушении на убийство По Кая с полным перечнем его примет. Вели стражникам этой же ночью развесить эти объявления на воротах суда и на больших домах по всему городу, так чтобы люди прочитали их утром. Если мы поймаем этого неуловимого мерзавца, то, скорее всего, сильно продвинемся вперед.

На следующее утро, когда старшина Хун подал завтрак судье Ди, вошел начальник стражи и доложил, что судовладельцы Ку и Ии просят о немедленной встрече с наместником.

— Скажи им, чтобы явились на утреннее заседание, — отрезал судья. — Все, что они имеют сказать, пусть говорят на людях.

Затем пришли Ма Жун и Цзяо Тай, а вслед за ним Тан. Тан выглядел еще хуже, чем прежде: лицо его совсем посерело, а руки тряслись еще сильней. Отчаянно заикаясь, он произнес:

— Это… это ужасно. За всю мою жизнь в этом округе не случалось ничего подобного! Нападение на двух служителей суда, я…

— Не стоит так волноваться, — прервал его стенания судья. — Мои помощники способны за себя постоять.

Два друга просияли. Ма Жун уже снял перевязь, да и глаз Цзяо Тая выглядел получше, хотя по-прежнему отливал всеми цветами радуги.

Когда судья вытирал лицо влажным горячим полотенцем, прозвенел гонг. Хун помог судье переодеться, и все направились в зал суда.

Несмотря на ранний час, зал был полон. Горожане, живущие поблизости от восточных ворот, разнесли весть о потасовке на корейской барке, и все ознакомились с приказом о поимке По Кая.

Во время переклички судья заметил стоящих в первом ряду ученого господина Цзао, Йи Пена и Ку Менпина.

Как только судья стукнул молотком, господин Цзао, яростно тряся бородой, рванулся вперед. Он бухнулся на колени и взволнованно заговорил:

— Ваша честь, прошлой ночью у нас случилась ужасная история! Поздним вечером моего бедного сына Цзао Мина разбудило ржание наших лошадей в конюшне у сторожевого домика. Он пошел туда и обнаружил, что лошади очень возбуждены. Он поднял привратника, а потом взял меч и отправился искать среди деревьев вокруг дома, не притаился ли там вор. Вдруг кто-то обрушился ему на спину, и в плечи вонзились когти. Он рухнул на землю, и последнее, что услышал, это лязг зубов прямо у своей шеи. Тут он лишился чувств, ибо при падении ударился головой об острый камень. К счастью, в этот момент подоспел привратник с факелом; он успел заметить, как нечто темное скрывается среди деревьев. Мы уложили сына в постель и перевязали ему раны. Они оказались не опасны, но рана на лбу вызвала наше беспокойство. Утром он ненадолго пришел в себя, но потом начал бредить. На рассвете явился доктор Шень и заявил, что состояние сына очень серьезное. Стоящий перед вами настаивает на том, чтобы суд принял надлежащие и незамедлительные меры к поимке и уничтожению этого тигра-людоеда, что рыщет по всей округе.