Раймонд Чэндлер - Неприятности – мое ремесло

– Я не ребенок и понимаю, что вляпалась в нехорошую историю. Но обобрать себя я тоже не дам. Половина денег моя, и я хочу спокойно убраться отсюда вместе с ними. Только с половиной. Вызови я ночью полицию, у меня появился бы шанс выпутаться… Думаю, Лу не стал бы возражать, чтобы его половина досталась вам – если вы мне поможете.

– Это слишком большой гонорар для частного детектива, мисс Гленн. – Я устало улыбнулся. – Вы немного усложнили себе жизнь, не вызвав копов. Хотя для них можно придумать подходящее объяснение. Пожалуй, мне лучше съездить на место и взглянуть на все самому.

Она поспешно наклонилась вперед и спросила:

– А если я оставлю деньги у вас?.. Не боитесь?

– Оставляйте. Я спущусь вниз и положу их в сейф. Один из ключей можете взять себе, а о моей доле поговорим потом. Хорошо бы как-то сообщить Каналесу, что ему стоит встретиться со мной. А вам лучше спрятаться в маленьком отеле, где у меня есть друг, – по крайней мере, пока я что-нибудь не разузнаю.

Она кивнула. Я надел шляпу, сунул конверт за пояс и вышел, сообщив мисс Гленн о пистолете в верхнем ящике стола – на тот случай, если она боится.

Вернувшись, я обнаружил ее в той же позе, словно все это время она не шевелилась. Однако она сказала, что позвонила в заведение Каналеса и оставила для него сообщение, которое, как ей кажется, он должен понять.

Окольными путями мы добрались до отеля «Лотарингия» на пересечении Брэнт-стрит и авеню Си. Никто в нас не стрелял, и, насколько я мог судить, хвоста за нами тоже не было.

Я обменялся рукопожатием с Джимом Доланом, портье «Лотарингии», – в моей ладони пряталась сложенная двадцатидолларовая купюра. Он сунул руку в карман и выразил готовность проследить, чтобы «мисс Томпсон» не беспокоили.

Я ушел. В дневной газете не было ничего о Лу Харгере из Хобарт-Армз.

Хобарт-Армз оказался обычным многоквартирным домом, ничем не выделявшимся среди других домов квартала. Шесть этажей, темно-желтый фасад. Вдоль всего квартала по обеим сторонам улицы припаркованы машины. Я ехал медленно, внимательно осматриваясь. Непохоже, чтобы недавно район взбудоражило чрезвычайное происшествие. Было тихо и солнечно, а автомобили у обочин выглядели так, будто стояли тут всегда.

Я свернул в переулок с высокими дощатыми заборами по обе стороны и ветхими гаражами. Остановив машину возле гаража с надписью «Сдается», я прошел между двумя мусорными баками и оказался на забетонированном дворе Хобарт-Армз. Какой-то мужчина укладывал клюшки для гольфа на заднее сиденье машины. В фойе филиппинец водил щеткой пылесоса по ковру, а у коммутатора что-то писала смуглая еврейка.

Поднявшись на автоматическом лифте на верхний этаж, я прокрался по коридору к последней двери слева. Постучал, подождал немного, снова постучал, а затем вошел, воспользовавшись ключом мисс Гленн.

Никакого трупа на полу не было.

Я посмотрел на свое отражение в зеркале, висевшем позади откидной кровати, подошел к окну и выглянул наружу. Под окном проходил карниз, который вел к пожарной лестнице, и по нему мог пройти даже слепой. На слое пыли, покрывавшей карниз, я не заметил никаких следов.

Ни в маленькой столовой, ни в кухне ничего необычного не обнаружилось. В спальне яркий ковер и серые крашеные стены. В углу, вокруг корзины для бумаг, лежала груда мусора, а на сломанной расческе на комоде осталось несколько прядей рыжих волос. В шкафчиках пусто – только несколько бутылок джина.

Я вернулся в гостиную, заглянул за откидную кровать, постоял минуту и вышел из квартиры.

В фойе филиппинец с пылесосом переместился ярда на три. Я облокотился на конторку возле коммутатора:

– Мисс Гленн?

– Пятьсот двадцать четыре, – ответила еврейка и поставила отметку в квитанции из прачечной.

– Ее нет дома. Давно ушла?

– Не видела. – Она подняла на меня взгляд. – Что у вас? Счет?

Назвавшись приятелем мисс Гленн, я поблагодарил и вышел во двор. Выходит, в квартире мисс Гленн не происходило ничего необычного. Я вернулся в переулок к своему «мармону».

История, рассказанная мисс Гленн, и раньше не вызывала доверия.

Я пересек Кордова-стрит, проехал еще квартал и остановился у захудалой аптеки, которая как будто спала, притаившись за двумя гигантскими перечными деревьями и заслонившись пыльной, захламленной витриной. Одинокая кабинка таксофона пряталась в углу. Ко мне шаркающей походкой подошел старик, но, увидев, что мне нужен телефон, сдвинул очки в металлической оправе на кончик носа и снова уселся читать газету.

Опустив монетку в таксофон и дождавшись, когда женский голос на другом конце провода, слегка растягивая слова, ответил: «Телеграм», я спросил Вона Бэллина.

Он сразу же узнал меня и нерешительно покашлял. Потом отчетливо произнес, по всей видимости поднеся трубку к самому рту:

– Новости есть, но плохие. Мне очень жаль. Твой друг Харгер в морге. Мы получили сообщение десять минут назад.

Я прислонился к стенке телефонной кабинки и почувствовал, что меня захлестывает волна ярости.

– И все?

– Его тело подобрал полицейский патруль на чьем-то дворе в Уэст-Симарроне. Пуля попала прямо в сердце. Это произошло ночью, но по какой-то причине опознание провели только что.

– Уэст-Симаррон, говоришь? Все ясно. Я к тебе заскочу.

Я поблагодарил его, повесил трубку и немного постоял в кабинке, разглядывая через стекло седовласого мужчину средних лет, который вошел в аптеку и теперь перебирал стоявшие на полке журналы.

Потом опустил в автомат еще одну монетку, набрал номер «Лотарингии» и попросил к телефону портье.

– Попроси свою девочку соединить меня с рыжей, Джим.

Я вытащил сигарету, закурил и выпустил облачко дыма в стеклянную дверь кабинки. Дым растекся по стеклу и закружился в неподвижном воздухе. В трубке раздался щелчок, и голос телефонистки сказал:

– Извините, абонент не отвечает.

– Дайте мне Джима, – попросил я и стал ждать, когда он возьмет трубку. – Тебя не затруднит сбегать наверх и выяснить, почему она не подходит к телефону? Может, просто осторожничает.

– Не волнуйся. Сейчас возьму ключ и сбегаю.

Пот заливал глаза. Положив трубку на маленькую полочку, я рывком распахнул дверь кабинки. Седовласый мужчина бросил на меня быстрый взгляд, затем нахмурился и посмотрел на часы. Кабинка очистилась от дыма. Через секунду я толчком ноги захлопнул дверь и взял трубку.

Голос Джима казался мне очень далеким.

– Ее нет в номере. Может, пошла прогуляться.

– Ага – или прокатиться.

Я повесил трубку на рычаг и поспешно выбрался из будки. Седой незнакомец с такой силой швырнул журнал на полку, что тот упал на пол. Мужчина нагнулся за журналом как раз в тот момент, когда я проходил мимо. Выпрямившись за моей спиной, он тихо, но решительно произнес: