Джон Харви - Малолетки

Линн Келлог разложила на столе фотографии размером двадцать на двадцать пять. Хотя их делали очень поспешно, центральная, снятая крупным планом, была довольно четкой и запечатлела даже облачко пара у губ снятого на фото человека.

– О да, – Эдит Саммерс ткнула пальцем, – вот этот мальчик.

– Мальчик?

– Тот, который так нравился Глории.

– Да?

– Да. Рей-о.

– Это его имя?

– Так звала его Глория. Полагаю, его настоящее имя Реймонд. Рей. Он хороший юноша, не как некоторые.

Когда Линн въезжала в Мейблторп, поток ослепительно ярких солнечных лучей порвал облака, висевшие над ней всю дорогу. Она увидела Эдит Саммерс перед домом, подметавшую метлой на длинной палке короткую дорожку, ведущую к воротам. Эдит настояла на том, чтобы Линн позволила ей открыть новую пачку печенья и заварить свежий чай.

– Что вы имели в виду, миссис Саммерс, когда сказали, что Глории нравился Реймонд?

– Ну, вы знаете, она иногда болтала с ним, была в восторге, когда встречала его. Каждый раз, когда Реймонд видел девочку, он обязательно окликал ее, махал рукой, шутил.

– Где это происходило?

– Простите?

– Когда Глория и Реймонд видели друг друга, где это было?

– На бульваре, по дороге из школы. Иногда на площадке для игр.

– На площадке для игр?

– Да, он бывал там иногда.

– С друзьями?

– Нет. По крайней мере, я их не видела. Скорее всего, сам по себе. Насколько я помню, он всегда был один. Я никогда не видела его с кем-либо еще.

– А где он обычно бывал на площадке?

– Не знаю. Да и какое это имеет значение?

– Около качелей?

– Возможно. Возможно, и около качелей. Но…

– Вы не замечали, дружил ли он еще с какой-нибудь маленькой девочкой, кроме Глории?

– Послушайте…

– Или это была только Глория?

– Послушайте, я не слабоумная и могу понять, куда вы клоните.

– Миссис Саммерс, я не говорю…

– Да-да…

– Все, что я хочу…

– Да, я все поняла.

– Чем его заинтересовала Глория, доверяла ли она ему?

– Послушайте. Я уже сказала вам: он хороший мальчик, вполне приличный, вежливый. То, что вы имеете в виду…

– В тот день, когда вы оставили Глорию на качелях, миссис Саммерс, день, когда она пропала, вспомните, был там Реймонд?

– Нет.

– Постарайтесь вспомнить поточнее.

– Нет. Его там не было.

– Вы уверены в этом? Эдит Саммерс кивнула.

– Прошу вас…

– Если бы он был там, я запомнила бы. Глория обязательно подошла бы к нему. – Она вздохнула. – Если бы Реймонд был там, ничего подобного не случилось бы.

– Почему вы так считаете, миссис Саммерс?

– Потому что тогда я оставила бы ее с ним, в этом нет никаких сомнений. Попросила бы его присмотреть за ней, как делала это и раньше.

Дивайн позвонил хозяину Реймонда по телефону: «Ничего серьезного, совершенные пустяки, конечно, не стоит беспокоиться и что-либо говорить самому парню, но вы можете помочь…»

– Вам лучше подъехать сюда, – ответил хозяин. Дивайн оставил машину на другой стороне дороги, не доезжая ярдов пятидесяти. Никогда нельзя угадать, что упадет на твою машину в таном месте – среди фургонов, вывозящих продукцию с бойни. А он совсем не был уверен, что требуха на голубом крыле его автомобиля будет выглядеть живописно.

– Мистер Хатерсадж скоро будет, – сообщила ему секретарша среднего возраста, проводя через двор в кабинет управляющего, небольшой квадратный закуток со стопками заказов на высоком столе и двумя календарями упаковочных фирм на стенах. Один из календарей заслуживал повторного взгляда – на нем между ног мясной туши торчала воткнутая вилка.

Дивайн приоткрыл дверь, и в комнату ворвался гул рефрижераторов.

Хатерсадж оказался плотным человеком лет пятидесяти в белом запачканном халате. Один глаз у него распух, и в нем застыл гной. Рука, которую он протянул Дивайну, была крепкой и сильной.

– Я никогда не взял бы его, если бы не был обязан Терри. Это его дядя. Надеюсь, мне не придется пожалеть об этом.

– Ну, до сих пор не приходилось? Хатерсадж медленно покачал головой.

– Пожалуй, у этого парня есть желание работать. Не из тех, кто начинает выставляться, лишь только научится работать не одной, а двумя руками. Умом особо не блещет, но кто отличается этим в наше время, тем более из работающих здесь?

– Значит, на него можно положиться?

– Пожалуй. Что он сделал?

Дивайн не ответил. Вместо этого он спросил о часах работы Рея. Хотя многие на бойне трудились посменно, у Рея всегда была только дневная смена: с восьми утра до четырех – половины пятого.

– Пять дней в неделю? – спросил Дивайн. – Шесть?

– Как правило, пять и полдня в субботу. Иногда дополнительно в воскресенье.

– Тоже полдня?

– По часам.

– И иногда, в таком случае, отгул?

– Во вторник.

Дивайн попытался вспомнить, в какой день исчезла Глория. Ничего, это можно будет легко проверить позднее. Дивайн взглянул на свои часы и сверил их со стенными прямо перед столом управляющего.

– Это серьезно? Неприятность, в которую попал парень?

– Не думаю. – Дивайн отрицательно мотнул головой.

– Выходит, мне нечего беспокоиться? Кивок головой.

– Мелкое воровство?

– Ваша касса цела?

Управляющий пренебрежительно махнул рукой.

– То, что у меня там лежит, можете забрать, я и не пошевелюсь. – Он постучал пальцами, похожими на сардельки, по коленке полицейского. – У меня исчезают отсюда целые говяжьи туши. За неделю это мне обходится в три-четыре сотни фунтов. Пришлось создать свою службу безопасности, установить ночное патрулирование, ведь именно в это время суток совершаются кражи. Нам здорово помог один из ваших парней: сокращая путь через мост, он заехал на своей «панде» и удивился, увидев, что погрузка ведется ночью. Осветил фонарем трейлер, а там полторы дюжины туш и ворюга из службы безопасности держит дверцу контейнера и получает за это половину выручки. Парень, который проделывал все это, проработал здесь шесть лет и три года из них обхаживал мою дочку. Она здорово разозлилась, когда я сказал ей, что никакой свадьбы не будет.

У Дивайна мелькнула мысль, что у дочки в нижнем ящике комода кроме шелкового нижнего белья наверняка лежит полдюжины сочных отбивных.

– Вы можете подождать парня здесь. – Управляющий собрался идти. – Я свистну ему.

– Все в порядке. Я пройдусь.

– Пробирает вас, не так ли? – Хатерсадж улыбнулся, открывая дверь кабинета.

– В каком смысле?

– Запах. Моя жена клянется, что если родится снова, то выйдет замуж за вегетарианца. Я возразил, что это ей ничуть не поможет, ведь испускаемые им газы будут пахнуть вдвое хуже, чем тот запах, который я приношу домой. Конечно, это вина не вегетарианцев, а съедаемых ими овощей.

Дивайн стоял у канала, облокотившись на парапет и наблюдая за стариком и мальчуганом, ловившими рыбу на удочки. Поплавки замерли на спокойной глади воды. «Если бы это было все, что может предложить жизнь, – думал Дивайн, – я бы тут же расстался с ней». Он повернулся как раз тогда, когда Рей выходил из-за угла. Дивайн не сдвинулся с места, ожидая, пока юноша подойдет к нему. Пусть немного поволнуется, понервничает.