Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 11. Прокурор расследует убийство

— Ну так задавайте их, не стесняйтесь.

— Вы находились в гостинице в понедельник утром, да или нет?

— Находилась.

— В этой комнате?

— Да.

— С какой целью вы прибыли сюда?

— По делу.

— По какому делу?

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Это дело конфиденциального характера.

— С кем вы ведете здесь дела?

— И на этот вопрос я отказываюсь отвечать.

— Вы видели фотографию человека, которого нашли мертвым в номере триста двадцать один?

— Нет.

Селби вытащил карточку из кармана и ноказал ее актрисе:

— Вглядитесь внимательнее.

Она задержалась на секунду, прежде чем взглянуть на фото, возможно, для того, чтобы подготовить себя. Потом, рассмотрев фотографию, подняла глаза на Селби и медленно и торжественно кивнула.

— Знаете его? — спросил Селби.

— Я видела этого человека.

— Где?

— Здесь, в отеле.

— Где именно?

— В этой комнате.

Селби вздохнул.

— Вот это уже гораздо лучше. Когда вы его видели?

— Утром, думаю, около десяти часов.

— Что он делал?

— Разговаривал со мной.

— Он назвал свое имя? Или это было имя, под которым он зарегистрировался, — Чарльз Брауер?

Актриса отрицательно покачала головой:

— Нет, имя было другим.

— Каким?

Мисс Арден на секунду задумчиво сдвинула брови и сказала медленно:

— Нет, я не помню, но точно не Брауер. Там присутствовало нечто вроде Лэрри или что-то очень похожее. Все-таки я думаю, что Лэрри.

— В фамилии?

— Да.

— Вы уверены, что не в имени?

— Нет, в фамилии. Он не называл имени.

— Как пастор проник в эту комнату?

— Он постучал, и я подошла к двери, чтобы посмотреть, кто пришел.

— Видели ли вы его до этого?

Поколебавшись секунду, она отрицательно покачала головой.

— Нет, до этого я никогда его не встречала.

— Однако вы впустили его?

— Да.

— Вы всегда впускаете незнакомцев к себе в номер?

Я хочу, чтобы вы правильно поняли мое положение, мистер Селби. Вы образованный человек, выделяющийся из толпы, способный осознать положение актрисы в обществе. Ведь на самом деле я не распоряжаюсь собой. Я — собственность моих зрителей. Конечно, следует соблюдать осторожность, но если бы вы видели этого человека, когда он был жив, вы бы поняли, насколько он безобиден. Безобиден — даже не совсем точное слово. Правильнее будет сказать: он жил в полной гармонии с окружающим миром и людьми.

— Итак, вы его впустили?

— Да.

— Как он объяснил свой визит?

— Он сказал, что видел, как я входила в отель, и что, несмотря на мои попытки быть неузнанной, понял, кто я. Пастор заметил меня выходящей из автомобиля и шел следом до грузового лифта. Каким-то образом он ухитрился выяснить, какой номер я занимаю.

— Итак, вы вошли в номер. Как быстро после этого он к вам постучал?

— Менее чем через полчаса. Возможно, минут через пятнадцать.

— Если он видел ва. с у лифта, почему не пришел сразу же?

— Пастор сказал, что это значило бы нарушить мой покой. Он колебался и не мог решиться на вторжение в мою жизнь. Какое-то время бедняга стоял у дверей.

— Когда это было?

— Видимо, около десяти. Скорее всего, без четверти десять.

— Чего он хотел от вас?

— Это было очень трогательно, — сказала актриса. — Он хотел, чтобы я снялась в фильме, который принес бы^большую пользу людям. Казалось, это было для него крайне важно. Я не могла не впустить его. Он сказал, что ст^л моим горячим почитателем с того момента, как я впервые появилась на экране, что видел все мои фильмы по многу раз.

— Продолжайте, — сказал Селби.

— У него был с собой сценарий, с которым он собирался отправиться в Голливуд, чтобы передать его мне там лично.

— Вы помните название сценария?

— Да.

— Так как он назывался?

— «Да не судимы будете».

— Вы прочитали сценарий?

— Просмотрела.

— Внимательно?

— Нет, весьма поверхностно.

— Почему не тщательно?

— Во-первых, я знала, что это бесполезно. Во-вторых, с первого взгляда было видно, что сценарий безнадежно плох.

— Почему безнадежно плох?

— Стиль, сюжет да и все в нем никуда не годилось.

— Что же там было плохого?

— Прежде всего тенденциозность… Это нб пьеса, а проповедь. Люди ходят в церковь, чтобы послушать проповедь, а в кино они хотят развлечься.

— Он хотел продать вам свое творение?

— Нет, просто отдать… Право, не знаю, хотел ли он что-нибудь получить… Наша беседа не заходила столь* далеко. Он сказал, что посвятил всю свою жизнь служению человечеству, и полагает, что мой долг — сыграть в этом фильме для блага моих ближних. Беседа протекала примерно в таком плане, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Да, — ответил Селби, — я понимаю.

— Итак, он показал мне сценарий и попросил выступить в качестве распространителя благородных идей.

— И что вы ответили?

— Объяснила, что работаю по контракту со студией и абсолютно не участвую в выборе сценариев для постановки, что студия сама выбирает такие роли, которые подходят для меня. Я имею праЬо вносить предложения, и то не очень существенные, во время переговоров при возобновлении контракта.

— Что произошло после этого?

— Он попытался немного поспорить, но вскоре убедился, что я говорю сущую правду, что не в моей власти выбирать сценарий фильма, в котором я должна сыграть, и что все мои рекомендации, по существу, бесполезны.

— Что вы ему посоветовали?

— Предложить сценарий моей студии в Голливуде.

— Вы сказали, что, по вашему мнению, студия отвергнет предложение?

— Нет. Мне не хотелось огорчать его. Он был так серьезен, так увлечен своей идеей, выглядел очень трогательно.

Ее голос дрожал от сдерживаемых эмоций, а лицо выражало сочувствие.

Селби смотрел на нее, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, он знал, что имеет дело с искусной актрисой, способной изобразить любое душевное состояние по выбору; t другой стороны, в ней чувствовалась неподдельная теплота по отношению к маленькому, беззащитному пастору, захваченному идеей служения человечеству.

Более того, все, что она сказала, соответствовало уже известным Селби фактам. Он поколебался некоторое время и произнес:

— У вас красивая сумочка, мисс Арден.

— Да, очень, — воскликнула ойа. — Ее подарил мне режиссер моей последней картины. Я ею страшно горжусь.

— Можно взглянуть поближе?.

— Конечно.

Она передала сумочку Селби, который внимательно осмотрел ее и, видимо, сразу же потерял всякий интерес к изяществу изделия.

— Как она открывается? — спросил прокурор.

— Застежка наверху, — сказала актриса и раскрыла сумочку.

Селби заглянул внутрь, увидел пачку банкнотов, помаду, кошелек, носовой платок и пудреницу.

— Надеюсь, вы не считаете, что я веду себя неподобающим образом? — спросил он.