Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 11. Прокурор расследует убийство

— Что произошло потом?

— Ларраби'еще раз сказал, что ему необходимы пять тысяч долларов. Его близкий друг по имени Брауер испытывает финансовые затруднения. Ларраби обещал ему достать деньги. Он затратил несколько месяцев на этот сценарий и верил, что создал шедевр. Пастор считал, что с моей поддержкой легко получит за него пять тысяч долларов. Я дала ему деньги и посоветовала этому доброму человеку забыть о своем сценарии. Пусть он рассматривает эти деньги как заем, сказала я.

— Это все?

— Все.

— Объяснил ли он, почему зарегистрировался в отеле под именем Брауера?

— Мистер Ларраби сказал, что у него в Мэдисон-Сити еще одно дело и что человек, с которым пастор связан, просил сохранить его прибытие в секрете. Он сказал, что написал этому человеку из Ривербенда, тот позвонил в ответ и предупредил, что мистеру Ларраби опасно регистрироваться под своим настоящим именем. Он посоветовал пастору, когда тот приедет в Мэдисон-Сити, взять вымышленную фамилию.

— Ларраби рассказал вам еще что-нибудь об этом деле?

— Да. Тот человек интересовался, знает ли кто-то еще, что мистер Ларраби писал ему. Мистер Ларраби ответил отрицательно. Человек заметил, что это прекрасно и пусть мистер Ларраби приедет тайно, не ставя в известность даже жену. Бедный пастор считал, что грех будет не таким большим, если он зарегистрируется под фамилией реального человека, а не под какой-нибудь выдуманной. Поэтому он назвался Брауером, позаимствовал у него водительские права и бумажник. Брауер же скрывался, опасаясь ареста за растрату церковных денег или чего-то в этом роде. Он ждал в Лос-Анджелесе вестей от Ларраби.

— Значит, Ларраби сообщил, что он писал письмо челцвеку, с которым встречался здесь?

— Да.

— И он не назвал этого человека?

— Нет.

— Даже не намекал?

— Нет.

— Послущайте, каждый раз, когда мы беседуем, вы утверждаете, что говорите только правду. И каждый раз это оказывается не совсем правда или нечто, совершенно противоположное истине.

Она молча кивнула в ответ.

— Как я могу верить в то, что сейчас вы говорите правду?

Ширли Арден подошла к нему и сказала:

— Разве вы не видите? Разве вы не понимаете, почему я так поступаю? Вы были великолепны, абсолютно искренни, вы заставили меня уважать вас. Я говорю правду только ради вас.

Селби задумчиво взглянул на нее:

— Вы можете остаться здесь до тех пор, пока я не разрешу вам уехать?

— Да. Я сделаю все. Все, что бы вы ни сказали.

— Кому известно, что вы здесь?

— Никому.

— Где сейчас Кашинг?

— Не знаю. Где-то скрывается. Боится, что все всплывет.

— Но чего же бояться ему?

Она ответила, не отводя глаз:

— Если история моей жизни станет известна, на всей карьере можно ставить крест.

— Все было настолько скверно? — спросил он.

— Да ;Мало кто сможет это понять. Оглядываясь назад, я сама многого не понимаю. Ларраби утверждал, что я обладала слишком большой жизненной энергией, чтобы поступать, как все.

— Это вы снабдили Кашинга средствами для покупки гостиницы?

— Да. Я держу этот номер. Он мой. Его никогда не сдают. Я приезжаю сюда, когда пожелаю, и использую как убежище, когда хочу отдохнуть.

— А Ларраби знал что-нибудь об этом номере?

— Нет. О нем не знает никто, кроме отца и Бена Траска.

— Но как пастор ухитрился найти вас здесь, в отеле?

— Не знаю. Он заметил меня, когда я входила в номер, и решил постучать. Для меня он был как крестный отец.

— Пастор знал вашего отца?

— Нет. Они не встречались. Вернее, он знал его лишь как владельца отеля.

— Но он что-то должен был знать о вашем отце.

— Да. Он слышал кое-что… очень давно… не очень хорошее.

— Каково прошлое Кашинга?

Она пожала плечами:

— Достаточно скверное. Наверное, много можно сказать в его оправдание, но вряд ли кто-то захочет понять. Однако он мой отец и сейчас ведет честную жизнь. Теперь вы видите, в какое я попала положение? Я была вынуждена врать, попытаться сделать все, чтобы увести вас в сторону. Сейчас я чувствую себя очень виноватой перед вами. Правда, я изо всех сил старалась подсказать вам настоящее имя покойного и его местожительство. Я думала, что вы найдете на карте все названия, в которых содержится слово «ривер», и проверите, не пропал ли где-нибудь пастор.

— Да, навернбе, я бы так и поступил, если бы не открылась иная возможность.

Он принялся мерить комнату шагами из угла в угол. Актриса не сводила с Селби глаз.

— Вы понимаете теперь? — спросила она.

— Да.

— Я не могла вести себя иначе. Вы же можете посмотреть теперь на все с моей позиции?

— Да, я могу посмотреть с вашей позиции.

— По-моему, вы все же меня не понимаете. Но ведь то, что произошло, не помешает нам быть друзьями? Я уважаю вас и восхищаюсь вами. Для меня встреча с вами значит очень много. В вас нет никакого притворства. Я редко кому предлагаю свою дружбу… Мне нужны друзья, похожие на вас. Меня окружают якобы блестящие личности, которые на самом деле так же фальшивы, как фасад дворца в декорациях. Вы понимаете?

Селби спокойно, глядя ей в глаза, махнул рукой в ту сторону, где находился его офис.

— Там, — сказал он, — ждет девушка. Она верит в меня и в мое дело. Она рискнула своей работой, заверив редактора, что я найду убийцу сегодня не позже четырех, пополудни. Она так поступила только из дружеских побуждений. У нее нет денег, роскошных нарядов, влиятельных друзей и великолепного дома.

Я не знаю, поймете ли вы то, что я хочу сказать, но я попытаюсь довести мои слова до вашего сознания. Если мы станем друзьями, как вы предлагаете, мне придется постоянно метаться между Мэдисон-Сити и Голливудом. Помимо своей воли я попаду под влияние того искусственного блеска, который вам так не по нраву. Постепенно я начну замечать ограниченность моих теперешних друзей. Эта ограниченность не результат каких-то недостатков в их характерах, она проистекает из всего их образа жизни. Я непроизвольно начну задирать нос перед теми, кто ездит на старых, дребезжащих автомобилях, усвою городскую утонченность и начну смотреть на обитателей Мэдисон-Сити сверху вниз.

Вы просили меня понять, почему вы лгали мне. С вашей точки зрения, ничего другого не оставалось. И я настолько понимаю вашу позицию, что мне ваши слова кажутся логичными, если смотреть с вашей точки зрения, конечно. Ладно, покончим с этим. Ваша жизнь окружена славой и блеском, моя же — честными, прямыми друзьями в городке, где каждый знает каждого настолько, что для лжецов просто не остается места. — Он направился к двери. — Вы мне нравитесь, но мне не по нутру ваше окружение. Скажу больше, меня тянуло к вам с самого начала, со дня первой встречи. Однако я не желаю играть роль мотылька, порхающего у огней Голливуда.