Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 11. Прокурор расследует убийство

— Могу ли я спросить, что привлекло ваше внимание к этому делу? — поинтересовался Карр.

— Прежде я хочу задать вам несколько вопросов, — коротко бросил Селби.

Карр сделал театральный жест, как бы разрывая на груди рубашку.

— Спрашивайте все, — сказал он голосом, звенящим от желания оказать посильную помощь.

— Сколько времени вы представляете интересы миссис Гролли?

— Около недели.

— Вы лично встречались с ней?

— Да.

— Где?

— Она приходила ко мне в контору.

— Примерно неделю тому назад?

— Да, это так. Тогда я увидел ее впервые.

— И если это корректный вопрос, чего она хотела от вас?

— Она считала, что муж намерен с ней развестись, и просила меня добиться справедливого раздела собственности. Если бы он ничего не предпринял для оформления развода, тогда на развод подала бы миссис Гролли. У нее ребенок от Эзры Гролли, о существовании которого она никогда не говорила отцу. Весьма необычная ситуация.

— Вам доводилось встречать Эзру Гролли?

— Нет. Но я представляю его характер, со слов жены.

— Не могли бы вы пересказать мне хотя бы самое главное?

— Гролли, — начал Карр, — является прелюбопытнейшим побочным продуктом нашей современной цивилизации. — Он сделал паузу, пыхнул пару раз сигарой — и затем внушительным тоном продолжил: — В свое время он был брокером по торговле недвижимостью, специализировался по сельскохозяйственным землям. За пять лет работы на бирже его капитал — на бумаге — составил три четверти миллиона долларов. Когда на бирже разразился крах, он начал терять деньги быстрее, чем мог подбить дневной итог. Но ему все-таки удалось выгрести что-то из-под обломков. Я не сумел узнать всей предыстории от моей клиентки, но не думаю, что она сама знает ее полностью. Видимо, пережитый им период неуверенности и беспокойства привел к серьезным изменениям в психике Эзры Гролли. Раньше деньги для него не имели никакого значения. Он тратил их направо и налево. Несколько прошедших, как в лихорадке, месяцев во время краха биржи продемонстрировали ему весь ужас нищеты. После этого Гролли не мог без душевных мук потратить даже никель.

Старый АБК переменил позу. Его глубокий, хорошо поставленный голос, казалось, совершил чудо — в комнате как будто возник образ покойного хозяина маленького ранчо.

Адвокат продолжал свое повествование:

— В июне прощлого года он почувствовал недомогание и обратился к доктору. Доктор порекомендовал Гролли проконсультироваться у специалистов в Сан-Франциско. Те сказали ему, что чудовищное умственное и нервное напряжение, которое он испытал, работая на бирже, нанесло его здоровью непоправимый урон. Они тактично намекнули, что конец может наступить быстро и неожиданно, хотя и не исключено, что больной протянет еще некоторое время. И тут Гролли решил в последний раз тряхнуть стариной, пожить красиво и размотать все оставшиеся деньги. Он вернулся туда, где прожигал жизнь раньше, потратился на одежду и весело зажил. В это время произошла встреча с моей клиенткой, и — вы можете смеяться! — Гролли полюбил ее. Хотя я и не отрицаю, что, возможно, он просто испытывал чувство ужасающего одиночества. Гролли был значительно старше ее, но он был богат, внимателен, умел сопереживать. Короче, моя клиентка проявила к нему определенный интерес. Они поженились и два-три месяца жили весело и, по всей видимости, счастливо. Но затем Гролли понял, что если выбирать между жизнью в большом городе и отшельническим существованием в Мэдисон-Сити, то он явно предпочитает незатейливый сельский образ жизни. Городское окружение больше не привлекало его. Он утратил вкус' к ночным развлечениям, шум и темп городской жизни действовали ему на нервы. Гролли не очень ясно мог изложить свои мысли. Он пытался в день расставания поделиться с женой своими чувствами… Сказал, что информация, полученная от докторов, заставила его пуститься в траты. Он думал, что будет счастлив. Но это оказалось не так. Он не может жить ее жизнью и знает, что она не способна жить так, как привык он. В то время они не подозревали, что встанет вопрос о расторжении брака. Даже узнав, что она беременна, моя клиентка не писала мужу. Она боялась, что Гролли будет волноваться. Он не хотел семейной ответственности, а она желала, чтобы он свободно наслаждался последними годами или днями той жизни, которую избрал сам, и не чувствовал, будто женитьба приковала его цепями к образу жизни, ставшему для него столь неприятным. Никогда она не говорила ему, что у них есть общее дитя.

— г И вы все это сможете доказать? — спросил Селби.

Карр поднял свои густые брови, выждал для вящего драматизма пару секунд и сказал:

— Мой дорогой юноша, я могу доказать каждое слово не рассказами моей клиентки, не записями гражданских актов графства и города Сан-Франциско, не заявлениями общих друзей, а показаниями, написанными собственноручно Эзрой Гролли в виде писем, которые, по счастью, моя клиентка сохранила и передала мне при первой встрече.

— Есть ли у вас какие-то предположения по поводу того, что могло случиться с миссис Гролли? — спросил Селби.

Подвижное лицо Карра мгновенно сменило выражение. Оно застыло и стало весьма торжественным.

— Естественно, я не вправе выступать с заявлениями по этому вопросу… Кстати, насколько мне известно, замужняя сестра Гролли, миссис Терри Лосстен, находится здесь, в Мэдисон-Сити.

— Да, верно.

Карр соединил кончики пальцев обеих рук и переместил во рту сигару, задумчиво попыхивая ею. Затем он вынул сигару и очень медленно, как бы подчеркивая значение своих слов, спросил:

— Вы разговаривали с ней?

— Нет, говорил шериф. Надеюсь, что увижу их сегодня вечером.

— Сегодня вечером?

— Да, их машина попала в автокатастрофу.

В гЛазах Карра неожиданно загорелся огонек острого интереса.

— Это когда погиб ребенок?

— Да.

— Их автомобиль?

— Да.

— Кто вел машину?

— Никто этого не знает.

— Дознание проводится сегодня вечером?

— Да, в семь часов.

— Думаю, я там буду.

— Хорошо, Карр, наша беседа носит конфиденциальный характер, поэтому скажите, что вам известно, не боясь закона о клевете.

Карр начал было говорить, но тут же остановился. Некоторое время он продолжал курить, нарочито храня молчание. Затем отрицательно покачал головой.

— Я ничего не знаю. Если я поделюсь своими предположениями, у вас может возникнуть определенная предвзятость — не в отношении личности, нет, а в вашей интерпретации свидетельских показаний. Я хотел бы, чтобы вы осуществляли расследование без всякой предвзятости.

Карр одним движением поднялся на ноги, протянул правую руку через стол и обхватил руку Селби длинными крепкими пальцами.