Юлия Ефимова - Ложь без срока годности

Эндрю переоделся в сухие вещи, выпил парацетамол, обтёрся водкой, которую нашёл на кухне, но всё равно не был уверен, что не заболеет. В детстве ему приходилось самому себя лечить, частично он вспоминал, как это делала бабушка, а остальную часть искал в интернете. Лекарства писал на листочке и, протягивая в аптеке женщине, тоскливо говорил: «Мама просила купить, заболела, лежит, встать не может». Сердобольные провизорши продавали мальчику нужные медикаменты.

Сейчас самое главное: до того, как возможная температура даст о себе знать, попробовать извлечь информацию из мёртвого телефона. Конечно, восстановить его – это занятие бесполезное, но вытащить кое-какую информацию возможно. Он разложил на кровати всё, что ему для этого понадобится, и голова сразу заработала по-другому. Эндрю иногда ощущал это физически: лишь только ставилась задача и мозг выбирал из сотен возможных вариантов решения самый оптимальный, мир вокруг исчезал, просто проваливался в пустоту.

Дверь открылась неожиданно, когда мир ещё не ушёл полностью, и Эндрю смог быстро среагировать и закрыть полученный трофей полотенцем.

– Чаю хочешь? – с порога сказала Вася и, не дав времени для ответа, вручила кружку ошеломлённому Эндрю.

Тот был не готов, что кружка горячая, руки мгновенно обожгло, поэтому схватил полотенце с кровати, что прикрывало его тайное занятие, и обхватил им горячую кружку.

– А это что? – увидев разбитый телефон Марго, спросила Василиса испуганно, казалось, что она неожиданно увидела жабу, огромную и противную. Её лицо, ещё секунду назад так искренне улыбающееся, превратилось в маску ужаса и животного страха.

– Вот, нашёл телефон на улице, а ты что так испугалась? – спросил Эндрю, ругая себя за слабость. Надо было потерпеть, поставить на тумбочку, ну, или даже на пол. Никакого от меня толка.

– И что ты собрался с ним делать? – справившись со своим волнением, спросила Василиса.

– Вот ты кто по профессии? – вопросом на вопрос ответил Эндрю.

– Финансист, – размыто ответила девушка.

– Вот представь, Василиса, как финансист. Этот телефон стоит как подержанная праворульная «Тойота» среднего звена. Ситуация: машина попала в аварию и прилично разбита, она не на ходу и восстановлению не подлежит. Что ты с ней сделаешь? Неужели выкинешь на свалку?

Вася поняла условия игры, улыбнувшись ответила:

– Я бы скорее всего сдала её на разбор.

– Совершенно верно, – Эндрю разговаривал с ней, как с маленькой девочкой, и называл Василисой, было видно, что ей это очень нравится. – То есть ты бы разобрала её на запчасти и продала то, что уцелело в аварии. Так вот, напоминаю, что это очень дорогой телефон, так почему же не сделать с ним то же самое?

– Ну хотя бы потому, что это не твой телефон, – возразила Вася.

– А вот это аргумент, – согласился Эндрю, отпивая из кружки горячий чай, – но я тебе, Василиса, отвечу, я его нашёл, хозяина найти не получится, так как он не работает, делаем вывод: он мой. Или ты знаешь хозяина этого телефона? Хотя навряд ли, это было бы странно, на нём ни чехла, ни каких-либо других особых примет.

Эндрю лукавил, у телефона всё же был один штрих, явно авторский, но чтоб заметить такое, нужно очень хорошо быть знакомым с хозяином данного аппарата. А возможно, даже держать его в руках, но Вася не спешила признаваться, и поэтому просто помахала отрицательно головой.

– Не называй меня Василисой, – вдруг решила сменить тему Вася, а Эндрю выдохнул и незаметно накрыл злополучный телефон. Неизвестно, кто ещё решит зайти проведать тихого айтишника, слишком он стал заметен в этом доме, искупавшись в холодном октябрьском море.

– Зови меня Васей, меня все так называют, – продолжала Василиса, пытаясь сменить тему, ей очень хотелось поверить Эндрю про корыстные намерения с телефоном.

– Даже родители? – удивился молодой человек.

– Они в первую очередь, а потом уже все остальные подхватили, – ответила Вася.

– Странно, зачем называть свою дочь сказочным именем Василиса, чтоб потом всю жизнь звать кошачьей кличкой Вася. Тебе не обидно?

– Глупости, – надула губы Василиса, – имя – не главное, самое главное, чтоб тут было, – девушка выразительно постучала себе по голове. – У меня высшее экономическое, плюс, я экстерном школу закончила, прибавь сюда музыкальную школу по классу фортепьяно и художественной всё это подытожь. Сейчас, в свои двадцать пять, я руковожу двумя отделами, экономическим и отделом рекламы, и имя здесь ни при чём. А теперь вопрос: что сделал в жизни ты?

– Ну во-первых, ты работаешь в фирме своего дяди, поэтому это незачёт, школа экстерном – прям плюс, и всё твоё дополнительное образование тоже. А теперь у меня вопрос: ты такая умная, никогда не хотелось тебе сделать что-то самой, вот взять уехать в Москву и попробовать добиться чего-то своими мозгами?

– Хотелось когда-то, – грустно ответила Василиса, – когда-то я почти уехала, но потом влюбилась, и всё остальное стало неважно. Так бывает всегда, больная любовь топит нас и унижает.

– Почему в прошедшем времени? – поинтересовался Эндрю.

– Потому, что он оказался элементарным трусом и козлом, – уверенно ответила Вася, как будто ответ уже давно был готов и лишь лежал на полке в ожидании своего часа.

– Приезжай в Москву, – неожиданно предложил Эндрю, – я тебе помогу, попробуешь сделать что-то сама, по-настоящему сама, ведь ты и правда уникальная. Знаешь, после того, как сделаешь что-то стоящее сам, душа начинает жить по-другому, ты почувствуешь это даже физически, я знаю, я проверял.

Вася долго смотрела на этого странного очкарика со смешной чёлкой, словно взвешивая все «за» и «против», словно на самом деле обдумывая его странное и нелепое предложение. Глупость какая, разве уходят с такой должности, разве уезжают от такой зарплаты? Конечно, нет, но ей почему-то до скрипа зубов захотелось принять это нелепое предложение.

– Сколько в Солнечной системе звёзд? – неожиданно спросила Вася.

Эндрю сразу понял, что это проверочный вопрос, и поэтому очень серьёзно ответил:

– Нам, Василиса, с тобой светит лишь одна звезда, как пел великий Цой, звезда по имени Солнце.

– Дорогая Матильда, – услышала Мотя, собираясь подняться в спальню Эммы, туда, где она и оставила два часа назад доктора.

Сердце по-прежнему терзала несправедливость и жалость о потерянном, скорее всего навсегда, кольце, но палец болел уже нестерпимо. Поэтому с печалью в сердце, но она всё же направилась на поиски доктора.

– Матильда, – мужской голос ещё громче позвал её.

Мотя перегнулась через перила коридора и увидела внизу в гостиной Константина, он сидел на диване и курил трубку.