Наталия Антонова - Кипение страстей

— Думаю, что лучше всего вам позвонить в приморский город и сообщить, что вы такого-то числа обнаружили девушку, предположили, что она мертва, испугались и скрылись с места преступления, а теперь раскаиваетесь… В крайнем случае, — нехотя добавила Мирослава, — если хотите, можете не называть себя.

— Но они вычислят номер моего телефона! — прогремел Барлов.

— Вы что дитя?! Я же не призываю вас звонить с мобильного или из офиса. Выйдите на улицу. И позвоните с любого конца города, с любого таксофона.

— Но они всё равно найдут меня, если, как вы утверждаете, портье даст моё описание.

— Скорее всего, да. Им известно, из какого города прибыла Томашевская. Проверят журналы гостиниц и выявят всех, кто прибыл из этого же города. Вы ведь зарегистрировались под своим именем? — спросила Мирослава.

— Да! — воскликнул Барлов, — кто ж знал, что её прикончат.

— Ну, что ж, — Мирослава встала, — спасибо за информацию.

— Постойте! — Барлов бросился ей во след, — я хочу вас нанять.

— Вам нужен не детектив, а адвокат.

— Вы так думаете?!

— Уверена! — Мирослава направилась к выходу.

— Да, погодите же! — в голосе Барлова прозвучали нетерпение и безнадёжность одновременно, — не думаете же, вы, что Ирину убила Элен? — проговорил он так тихо и так печально, что Мирослава невольно остановилась.

— Она бы никогда не сделала этого, поверьте мне! — выдохнул Барлов так страстно, что Мирослава впервые подумала о том, что чувства Барлова к Элен, пожалуй, нечто большее, чем прихоть самовлюблённого бизнесмена, возомнившего себя суперменом.

Нечто большее…

— Анатолий Борисович! Вы случайно не помните, во сколько вы зашли в номер Ирины и во сколько покинули его? — спросила Мирослава.

— Во сколько покинул, не помню. Было не до того. А когда поднялся на лифте, и подошёл к номеру Томашевской, было ровно девять.

— Вы посмотрели на часы? — быстро спросила Мирослава.

— Нет. Где-то на этаже работало радио и как раз передавали сигналы точного времени.

— А что потом?

— Потом стали передавать новости, и я вошёл в номер Ирины…

— Если вы говорите правду, то позвоните в полицию теперь и отделаетесь лёгким испугом, — сказала Мирослава.

— Это ещё почему? — изумился Барлов.

— Потому что мы с вами разминулись буквально в нескольких минутах. Ровно в девять я набирала из таксофона 0,2.

— И… и что? — запинаясь, спросил Барлов.

— Следовательно, вы пришли в номер Томашевской после меня.

— Значит, я не убивал её?! — радостно воскликнул Барлов.

— Ну, уж вам это должно быть лучше известно, — усмехнулась она.

— Нет, вы не поняли! — воскликнул он, — теперь это известно и вам. Вы моё алиби.

— Условно известно, — заметила Мирослава.

— Что значит условно? — насторожился он.

— Если вы говорите правду, то…

— Я говорю правду! — перебил он.

— В таком случае, вам тем более стоит сообщить тамошней полиции всё, что вам известно. Разве вы не хотите помочь найти убийцу Томашевской?

— Мне безразлично, — сказал Барлов, — найдут её убийцу или нет, — а уж помогать нашей доблестной полиции, — он презрительно скривился, — я не хочу однозначно.

— Это почему же? — невинно поинтересовалась Мирослава.

— Да, вы хоть представляете, кто там сейчас работает?! — набросился он на Мирославу.

— Вполне, — ответила она.

— Вот-вот, либо отпетые негодяи, либо недоумки, — маска брезгливости сделала лицо Барлова похожим на изношенную портянку.

— Вы ошибаетесь! — резко сказала Мирослава, — дьявол получает удовольствие повсюду. И души, которые делают всё, чтобы попасть в его объятия, есть не только среди полицейских, но и в любой другой среде.

— Среди работников ЖЭКа? — с издевательской ухмылкой спросил Барлов.

— Вот именно, — игнорируя его сарказм, — сказала Мирослава, — и среди работников ЖЭКа, и среди водителей автобусов, и среди врачей, продавцов, сталеваров… Повсюду. Полиция всего лишь срез нашего общества. И, увы, ей присущи те же болезни, которыми больно общество в целом. Это не только вина полиции, но и её беда. А, впрочем, и наша с вами.

— Меня это не касается! — заявил Барлов.

— Как сказать. Когда что-то случается, большинство граждан бегут именно в полицию. Так, что не нужно плевать в колодец, из которого, не дай бог, придётся напиться.

— Вам бы не в сыщики пойти, а в проповедники, — ехидно заметил Барлов, — не тянет?

— Нет, не тянет, — не реагируя на его ухмылки, — ответила Мирослава, — мне нравится моя работа. Прощайте, Барлов, — Волгина, не оборачиваясь, вышла из кабинета.

Секретарь, всё так же, сидевшая в приёмной, оторвалась от своих дел и проводила Мирославу ледяным взглядом.

Покинув «гостеприимный» офис Барлова, Мирослава задержалась в сквере.

Она села на скамью возле озера и долго смотрела на уток.

Одни из них отдыхали вблизи противоположного берега полу заросшего тростником, другие кормились, переворачиваясь головой вниз под воду и вверх хвостом, торчавшим над поверхностью воды.

Почти в самом центре озера легко и гордо плавал селезень. Его зелёное оперенье на солнце отливало синевой неба, отражавшегося в тихих водах озера.

Подросшие за лето утята, по привычке, отдыхали на листьях нимфеи.

Зелёные упругие листья, не прогибаясь, удерживали птиц.

Несколько нежных белых цветов мерцало на поверхности воды, несмотря на осень…

Мирослава, позволившая себе короткий отдых, наслаждалась благодатной прохладой и тишиной.

Неожиданно из зарослей барбариса выбежали два мальчугана и устремились к озеру. Один из них запрыгал на месте, как мячик от переполнявшей его радости и энергии, а другой закричал, — деда, деда! Иди скорей сюда! Мы хотим кормить уток!

— Иду, — донеслось в ответ. И из кустов выбрался по-спортивному подтянутый мужчина, больше тянувший на роль отца, чем деда. Он подошёл к мальчикам, достал из пакета белый хлеб и протянул по кусочку каждому из них.

Весело призывая уток, мальчики стали кидать хлеб в воду.

Утки отозвались не менее весёлым кряканьем, и вскоре, выбравшись из воды, они, неуклюже переваливаясь с боку на бок, уже клевали хлеб на берегу.

— Деда! Ещё хлеба! — требовали внуки.

Мужчина отдал им весь пакет и присел на скамейку рядом с Мирославой.

— Надеюсь, не возражаете? — спросил он.

— Нет, конечно, — ответила она, — бойкие у вас внучата.

— Да… — протянул он с улыбкой, — сейчас они ещё тихие. Притомились. Мы уже часа три здесь гуляем.

— А вы, молодец, — улыбнулась Мирослава.

— Приходится, — ответил он. — Дети работают, жена занялась бизнесом. А я, — он почему-то виновато улыбнулся, — бывший лётчик. Теперь, вот, в отставке.

Мирослава посмотрела на носящихся по берегу мальчиков и улыбнувшись, сказала, — на отставку что-то непохоже. Пожалуй, ваши внуки покруче самолётов будут.