Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)

– Истинная правда, – сказал Имхотеп. – Я всегда считал тебя умным человеком, Хенет.

Женщина вздохнула:

– Жаль, что другие так не думают.

– В чем дело? Кто-то тебя обидел?

– Нет-нет… то есть они не хотели… они просто привыкли, что я должна трудиться не покладая рук – и я делаю это с радостью… но доброе слово и благодарность… это было бы так приятно…

– В чем я тебе никогда не отказываю, – заявил Имхотеп. – Помни, что это твой дом.

– Твоя доброта безмерна, господин, – поблагодарила Хенет и, помолчав, прибавила: – Рабы приготовили горячую воду и ждут в купальне… а после того, как ты совершишь омовение и оденешься, тебя зовет к себе мать.

– Моя мать? Да-да… конечно…

Имхотеп немного смутился, но тут же поспешил скрыть свою растерянность:

– Разумеется… я и сам собирался… Передай Исе, что я приду.

Иса, облаченная в свое лучшее льняное платье в складку, с удивлением и насмешкой смотрела на сына.

– Добро пожаловать домой, Имхотеп. Ты вернулся к нам – и, как я слышала, не один.

Собравшись с духом, Имхотеп смущенно ответил:

– Значит, тебе уже сказали?

– Естественно. В доме только и разговоров об этом. Говорят, девушка красива и очень молода.

– Ей девятнадцать, и… э‑э… она не урод.

Иса рассмеялась – презрительным старушечьим карканьем.

– Ну да, – сказала она, – седина в бороду, бес в ребро.

– Дорогая мать, я решительно не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты всегда был глуп, Имхотеп, – невозмутимо ответила Иса.

Мужчина выпрямился и сердито сплюнул. Как правило, он был исполнен сознания собственной значимости, но мать всегда умела пробить броню его высокомерия. В ее присутствии он всегда чувствовал себя маленьким. Насмешливый огонек в ее почти слепых глазах приводил его в замешательство. Иса – следовало это признать – никогда не была высокого мнения о его умственных способностях. И хотя Имхотеп не сомневался в верности своей самооценки и в том, что на причуды матери не стоит обращать внимания, ее отношение неизменно наносило удар по его самомнению.

– Разве это так необычно, когда мужчина приводит в дом наложницу?

– Нет, конечно. Большинство мужчин глупы.

– Я не понимаю, в чем тут глупость.

– Неужели до тебя не доходит, что присутствие этой девушки нарушит согласие в доме? Сати и Кайт будут вне себя и начнут подзуживать мужей.

– Им-то какое дело? Разве у них есть право возражать мне?

– Нет.

Имхотеп принялся раздраженно расхаживать по комнате.

– Почему в собственном доме я не могу делать то, что хочу? Разве я не содержу сыновей и их жен? Разве не мой хлеб они едят? Разве я не устаю напоминать им об этом?

– Да, напоминать ты очень любишь, Имхотеп…

– Но это правда! Они зависят от меня. Все!

– И ты уверен, что это правильно?

– Ты хочешь сказать, что мужчина не должен содержать свою семью?

Иса вздохнула:

– Не забывай, они работают на тебя.

– А ты хочешь, чтобы я поощрял их праздность? Естественно, работают.

– Они взрослые мужчины – по крайней мере, Яхмос и Себек, – и не просто взрослые.

– Себек неразумен. Он все делает неправильно. И еще часто дерзит, и я этого не потерплю. Яхмос – хороший, послушный мальчик…

– Он давно не мальчик!

– Но иногда мне приходится повторять ему два или три раза, пока до него дойдет. Мне приходится думать обо всем – и следить за всем! Каждый раз, когда уезжаю, я диктую писцам подробные инструкции для своих сыновей… Я почти не знаю отдыха – и сна тоже! И теперь, когда я приезжаю домой, заслужив немного покоя, меня встречают новые трудности! Даже ты, моя мать, отказываешь мне в праве иметь наложницу, подобно другим мужчинам… Ты гневаешься…

– Я не гневаюсь, – прервала его Иса. – Я удивлена. Будет интересно наблюдать за происходящим в доме. Но запомни – когда ты снова отправишься на Север, лучше бы тебе взять девушку с собой.

– Ее место здесь, в моем доме! И горе тому, кто посмеет дурно с нею обходиться.

– Дело не в дурном обхождении. Но не забывай, как легко вспыхивает сухая стерня. Как гласит пословица, «где женщины, там беда»…

Помолчав немного, Иса медленно проговорила:

– Нофрет красива. Но помни: «Женских тел фаянс прохладный ослепляет, обольщает, чтобы тотчас превратиться в пламенеющий сардоникс…»

Потом звучным голосом процитировала продолжение стиха:

– «Обладанье ими – краткий сон. Постиженье их – подобно смерти!» [28] Пер. А. Ахматовой.

Имхотеп в грозном молчании слушал объяснения Себека по поводу продажи леса. Его лицо побагровело, на виске пульсировала жилка.

Себек утратил свою обычную беззаботность. Он пытался держаться уверенно, но, столкнувшись с явным недовольством отца, стал сбиваться и запинаться.

Наконец Имхотеп раздраженно прервал сына:

– Да, да, да, ты думаешь, что знаешь больше меня… ты не выполнил мои указания… всё как всегда… в мое отсутствие, когда я не могу за всем проследить … – Он вздохнул: – Даже не представляю, что с вами станет, когда меня не будет!

– У меня был шанс получить гораздо большую прибыль – и я рискнул, – упорствовал Себек. – Нельзя же все время проявлять рассудительность и осторожность!

– В тебе нет ни грана осторожности, Себек! Ты тороплив и безрассуден, и твои суждения всегда оказываются ошибочными.

– А у меня была хоть одна возможность это проверить?

– В этот раз была, – сухо ответил Имхотеп. – Причем вопреки моим указаниям…

– Указаниям? Неужели мне обязательно нужны указания? Я взрослый мужчина.

Тут Имхотеп уже не смог сдержать себя и закричал:

– А кто тебя кормит и одевает? Кто заботится о твоем будущем? Кто постоянно думает о твоем благополучии и благополучии всех? Когда вода в Реке была низкой и всем угрожал голод, разве я не отправлял еду вам на Юг? Тебе повезло, что у тебя такой отец, который заботится обо всем! И что я прошу взамен? Только чтобы ты усердно трудился, старался и выполнял указания, которые я тебе присылаю!..

– Да! – крикнул в ответ Себек. – Мы должны работать на тебя, как рабы, – чтобы ты мог покупать золото и драгоценные камни своей наложнице!

Имхотеп шагнул к нему, задыхаясь от ярости:

– Дерзкий мальчишка, как смеешь ты так разговаривать с отцом?! Берегись, или я откажу тебе от дома – и можешь отправляться на все четыре стороны!

– Нет, это ты берегись, потому что я сам уйду! Говорю тебе, у меня есть мысли – хорошие мысли, – которые принесли бы богатство, не будь я связан мелочной осторожностью и невозможностью поступать по своему разумению.

– Ты закончил? – В тоне Имхотепа сквозила угроза.

Себек, немного остывший, сердито пробурчал: