Ричард Остин Фримен - Красный отпечаток большого пальца

— Возьмем хэнсомский кэб, мисс Гибсон?

— Нет, лучше прогуляемся. Немного свежего воздуха пойдет нам на пользу после затхлого, душного зала. Все это напоминает мне сон, но какое облегчение! Господи, неужели кошмар закончился?

— Воспринимайте это, как страшный сон. Вы пробудились и поняли, что на самом деле ярко светит солнце.

— Вы правы, — согласилась она, — но я пока не могу совладать с волнением, да что там скрывать — я потрясена.

Мы повернули вниз по Нью-Бридж-стрит в сторону набережной и шли рядом, но совершенно как чужие люди: ничто не напоминало о наших прежних отношениях, так сильно изменившихся после размолвки.

— Доктор Джервис, — критически оглядела меня она, — я думала, вы будете радоваться, гордиться, даже ликовать, а на вас лица нет. В чем причина? Вас что-то смущает? Ведь благодаря доктору Торндайку, мистеру Энсти и вам мы одержали убедительную победу!

— Я и вправду доволен, мисс Гибсон. Но чем мне гордиться? Мой старший коллега поручал мне кое-какую вспомогательную работу, да и ту я выполнял нерадиво.

— Вы умаляете свои достижения. Вы старались, даже я могу это подтвердить, — возразила Джульет, озадаченно посмотрев на меня. — У вас нынче плохое настроение, так?

— Да, и мне стыдно за свой эгоизм. У нас сегодня действительно праздник, нужно веселиться, а я зациклен на своих мелких неприятностях, — угрюмо произнес я. — Буду с вами откровенен. Дело Рубена завершено, а значит, мои обязательства перед доктором Торндайком исчерпаны. Мне придется возвратиться к прежней жизни, где мало хорошего. Тоскливая, нудная практика в больнице — не очень вдохновляющая перспектива. С Торндайком я ожил, открыл для себя новые горизонты, но теперь все заканчивается. Это расследование стало оазисом в пустыне моей бесцветной, однообразной жизни. Я наслаждался общением с замечательным человеком, которого уважаю больше всех людей на свете, и участвовал вместе с ним в событиях ярких и интересных. Я также приобрел нового друга и не хочу, чтобы он исчез из моей жизни, как он, по-моему, собирается поступить.

— Это вы про меня? — усмехнулась Джульет. — Тогда заявляю прямо: если я исчезну из вашей жизни, то лишь по вашей вине. Я никогда не забуду все, что вы сделали для нас: вашу преданность Рубену, ваш энтузиазм в расследовании, не говоря уже о вашей безграничной доброте ко мне. Что касается вашей нерадивости, вы лукавите и возводите на себя напраслину. Я внимательно слушала показания, благодаря которым Рубена оправдали, и отметила, как тщательно вы проработали детали, придавшие делу завершенность и убедительность. Примите от меня лично, от тети, дяди и, конечно, от Рубена глубочайшую благодарность. Кроме того, вам передает нижайший поклон одна симпатичная особа…

— Какая? — спросил я без всякого интереса.

— Теперь это уже не секрет, — улыбнулась Джульет. — Нареченная невеста Рубена. Да-да, он собирается жениться.

— А, я так и думал, — пролепетал я упавшим голосом.

— Что с вами, доктор Джервис?! — звонко воскликнула она. — Приободритесь! У Рубена есть невеста, что тут плохого?

Мы проходили через ворота, ведущие с набережной на Миддл-Темпл-лейн, и я замер под аркой, удерживая руку Джульет и воззрившись на нее с немым удивлением.

— Невеста… Рубен собирается жениться… — тупо повторял я. — Он будет жениться… разве не на вас?

— Боже мой, вы переутомились, доктор Джервис, вам надо отдохнуть. Право, вы так устали, что не слышите меня: Рубен женится на своей невесте, — нетерпеливо произнесла она.

— Со мной все в порядке, я помню ваши слова, но мне что-то… Я чего-то не понимаю, — пробормотал я. — Я думал, что, поскольку между нами не все обстоит гладко, значит, вы с Рубеном…

— Ой, какая чушь! Вы решили, что я, любя мужчину, которого посадили в тюрьму, отреклась от наших с ним отношений и замаскировала их под дружбу? — слегка возмутилась она. — Ну, доктор Джервис, я полагала, что вы лучшего мнения обо мне!

— Нет, Джульет, — поспешил я оправдаться. — Совсем не это. Я был дураком и нафантазировал себе черт знает что. Простите меня. Клянусь Юпитером, как говорит Торндайк, я — полный идиот. Извините, пожалуйста, хотя бы ради моего друга.

— Да, это глупо с вашей стороны, — посетовала она, но с такой мягкостью, которая снимала всю горечь упрека. — Впрочем, мне понятна природа вашего заблуждения. Некоторые события я держала в секрете. Рубен обручился с невестой накануне своего ареста. Когда ему предъявили обвинение, он настоял, чтобы ни одна живая душа не знала о помолвке, пока он не добьется справедливости и его полностью не оправдают. Вы же понимаете, он ни в чем не виноват, и у него даже в мыслях не было, что его осудят. Я стала единственным другом, которому жених и невеста доверили свою тайну, и поклялась хранить ее. Но я не собиралась посвящать вас в такие детали, я ведь не предполагала, что вас волнует эта тема.

— Да, она меня волновала, и я терзался. Я был сущим болваном. Что же поделать? Этого уже не исправить.

— Хорошо, — кивнула она. — Допустим, я рассказала бы вам, что у Рубена есть любимая девушка. Что изменилось бы от этого в вашей жизни?

Этот вопрос она задала, не глядя на меня, но я заметил, что щеки ее побледнели.

— Прежде всего, то, — ответил я, — что я избавился бы от многих дней и ночей ненужных самообвинений и неоправданных переживаний.

— Боже! — изумилась она, по-прежнему отворачивая лицо. — Что заставляло вас так терзаться?

— Важная причина, поверьте и попробуйте войти в мое положение. Я — доверенное лицо незаслуженно оклеветанного человека — обязан проявлять великодушие, даже рыцарство по отношению к нему, защищать и утешать его девушку, то есть вас, Джульет, ибо я считал вас невестой Рубена Хорнби. Ничего, если я признаюсь, что, прежде чем истекли сутки с нашего знакомства, я уже полюбил вас? Как вам такая дилемма? Не правда ли, мне было в чем себя упрекать?

Она долго молчала в задумчивости.

— Конечно, — продолжал я, — это только моя забота, и я старался не выдавать своих чувств, чтобы никого не потревожить и не обидеть. Но в том-то и беда для мужчины, который думает о женщине утром, днем и ночью, чье сердце подпрыгивает от звука ее шагов, чье существование лишено смысла, когда ее нет рядом. Он пытается заполнить эту пустоту, снова и снова вспоминая любимую: ее слова, интонации, взгляды. И при этом он не должен, не имеет права позволить ей заметить, что обожает ее, поскольку, если он это сделает, то нарушит долг рыцаря и нормы обыкновенной порядочности.

— Я вас поняла, — мягко сказала Джульет и взбежала по ступенькам, ведущим к Фаунтин-корт, а я с радостью последовал за ней.

Конечно, нам было вовсе не туда, но на площади царила манящая прохлада, а платаны отбрасывали на покрытый гравием двор приятную тень. Мы медленно двинулись к фонтану, и я, посмотрев на девушку, заметил, что щеки ее порозовели, а взор потупился, но, когда она на мгновение взглянула на меня, ее глаза сияли, хотя на них блестели слезы.