Этель Уайт - Она растворилась в воздухе

— В Померании Хаус есть задний вход?

— Да, вот эта дверь. Но чтобы попасть туда, ей пришлось бы спуститься по лестнице и пересечь холл, а она этого не делала. Для меня произошедшее — это тайна, покрытая мраком.

Фом хотел было вернуться на второй этаж, но неожиданно решил задать еще один вопрос.

— Хиггинс, вы на своем веку повидали много людей. Между нами, как вы можете охарактеризовать мистера Кросса?

— Я бы сказал, что он джентльмен. Не такой нерешительный, как босс, а немного колониальный.

— А мисс Кросс?

— Ну, тут вы меня застали врасплох. Я знаю леди, знаю и бесстыдниц, но вот когда они начинают подражать друг другу, я не знаю, что и сказать.

— Вы имеете в виду… мисс Кросс была бойкой?

— Да, верно.

— Спасибо, Хиггинс. Это все.

Фом хотел было подняться на второй этаж, но остановился и заглянул в открытую дверь кабинета — на матовом стекле этой двери было указано имя майора Помероя. Невысокая девушка с бледным, интеллигентным лицом и в больших очках с роговой оправой перестала печатать и вопросительно посмотрела на него.

— Я из агентства, — пояснил сыщик. — Вы случайно не знаете личный телефонный номер мистера Кросса?

Про себя он благословил ее за то, что она сразу же поняла его вопрос.

— Об этом уже позаботились. Майор велел мне позвонить в многоквартирный отель, где остановился мистер Кросс, прежде чем я позвоню вам. У них нет никаких известий от нее, но майор сказал, что еще слишком рано.

— Хорошая работа, — одобрил Фом. — Звоните туда время о времени.

Взбежав на лестничную площадку, где майор и Кросс все еще ждали его, сыщик открыл дверь шестнадцатого номера.

Комната представляла собой типичный образец архитектуры того времени — просторная, с высоким расписным потолком и гипсовыми украшениями на карнизе в виде птиц, цветов и фруктов. Стены были покрыты расписными деревянными панелями кремового цвета, впрочем, большая их часть была скрыта за мебелью — шкафом, высокими книжными полками и зеркалом в полный рост в потускневшей позолоченной раме. Много места занимала и огромная картина маслом на классическую тему — богиня, восседающая на облаках в окружении стайки амуров.

Мебель была современной — обычный комплект, состоявший из дивана и двух больших кресел, какие можно увидеть в витрине любого мебельного магазина. Тон обивки был нейтрален и сочетался с аксминстерским ковром цвета буйволовой кожи. Личный вкус мадам Гойи отражался в алых и переливчато-синих подушках и паре пледов из овчины, выкрашенных в своеобразные оттенки желто-зеленого и оранжевого. Открытый камин также был модернизован — выложен плиткой и превращен в электрокамин.

Вот что представляла из себя комната номер шестнадцать — место, где, согласно выводам, сделанным на основе показаний, девушка растворилась в воздухе.

Фому не требовалась помощь Эвклида, чтобы отвергнуть теорию об исчезновении как абсурдную. Если девушка действительно пропала где-то внутри Померании Хаус, то было логично полагать, что она все еще находится здесь, во плоти. Ему казалось, что у этой загадки есть два решения.

Первое: Эвелин Кросс добровольно выскользнула из здания. К несчастью, шансы на это были очень малы, ведь ей пришлось бы отыскать такой исключительный момент, чтобы ее ухода не заметили четверо свидетелей, не страдающих слепотой или чем-то подобным.

Второе: она была похищена, и в этом случае Гойя, должно быть, и была похитителем. Но и эта теория не являлась неопровержимой. Помимо того, что ей требовался сообщник (или сообщники) в Померании Хаус, Гойе пришлось бы отыскать оригинальный и надежный тайник для своей жертвы — ведь она понимала, что ее комнату неизбежно будут обыскивать.

Фом считал, что такое преступление было бы слишком рискованным, но у него не было выбора: ему нужно было либо найти девушку — живой или мертвой, либо опровергнуть подозрения отца. Кросс был не в том состоянии, чтобы спокойно ждать, когда будут найдены доказательства того, что Эвелин просто ускользнула. Кроме того, задержка была опасна из-за того, что в худшем случае девушке могли заткнуть кляпом рот и оставить связанной в каком-то ограниченном пространстве, где ей может не хватать воздуха.

Мадам Гойя сидела за маленьким столом у батареи в дальнем конце комнаты и шила перчатки. Регулируемая лампа бросала свет на ее работу, но ее лицо при этом оставалось в тени. Окно позади нее было закрыто плотно сдвинутыми шторами из коричневого бархата с подкладкой.

Фом осмотрелся вокруг в поисках какой-нибудь постели, помимо неудобного дивана, а затем задал вопрос:

— Вы спите здесь, мадам?

— Я? — иронично переспросила Гойя. — Что за ужасная мысль! У меня есть квартира на Сент-Джонс-Вуд. Это всего лишь место для работы, а не жилье.

Судя по подозрительному взгляду Фома, он не считал, что здесь может быть мастерская по пошиву перчаток: слишком чисто, нет обрезков ткани и обрывков ниток. Поэтому он предположил, что изготовление перчаток служит прикрытием для какого-то более сомнительного занятия. Также он вспомнил слова майора о нежелательных жильцах и пришел к выводу, что ее род деятельности может быть не слишком явным.

Фом обернулся к майору и спросил:

— Разумеется, вы тщательно обыскали комнату? Что насчет окна?

— Оно было закрыто и заперто на задвижку, — ответил Померой. — Эта комната почти герметично запечатана — мадам предпочитает работать при искусственном освещении.

Обоняние Фома подтвердило это заявление: жара здесь стояла как в теплице, а в воздухе пахло жжеными пастилками, гнилыми яблоками и сыростью. Он взглянул на открытую дверь гардероба, в котором висела меховая шуба, а затем перевел взгляд на высокое зеркало.

— Конечно, за ним нет никакой двери? — поинтересовался он, попытавшись дернуть раму.

— Посмотрите сами, — разрешил майор. — Все плотно подогнано, как в тисках, и никаких признаков вскрытия. Уж можете мне поверить — я лично осмотрел и проверил все крепления.

— Этого недостаточно. Все это нужно снять.

Он был удивлен, заметив облегчение в глазах Кросса.

— Надо отдать вам должное, — сказал тот Фому, а затем повернулся к Померою: — Майор, вы ведь знаете, как это снять. Этот парень, кажется, понимает, — Кросс крепко схватил руку Фома, как бы выказывая тому свою симпатию, и продолжил: — Вы понимаете, не так ли? Я чужак в этом странном городе, и моя дочь пропала в этом странном доме. Никого из друзей рядом. Никого, кому можно было бы довериться, на кого можно было бы положиться. Это как стучать в запертую дверь — я не могу войти.

— Работа ведется, — успокаивающе сказал майор. — Я уже позвонил своему подрядчику и попросил его заглянуть. Он скоро будет здесь.