Виктор Уайтчерч - Убийство в колледже

Спокойно и неторопливо по одному начали разбирать пункты длинного перечня дел на день. Некоторые члены комитета отчитались о сделанных ими визитах в несчетное число церквей с последнего собрания — это был еще один пункт повестки дня. Все они прибыли из разных частей епархии, большинство были автовладельцами. В трудные моменты, или когда был необходим осмотр отдаленной церкви, обычно поручали кому-нибудь, кто живет поближе к ней, съездить на место и приготовить отчет.

— Итак, — сказал Пеннингтон, протягивая руки к очередной связке писем, — у нас снова были небольшие трудности вот здесь, в церкви Литтл-Марплтон.

— Что, опять то окно? — спросил Бакленд.

— Именно.

— Но я думал, что с этим покончено, разве нет?

— Не совсем так, — сказал каноник Рашмер. — Вспомните, мы предложили существенные изменения в дизайне и посоветовали обратиться к казначею. Это его дело. Они уже пытались выпросить у него разрешение без обращения в наш комитет, а тот все равно перенаправил их к нам.

— И они готовы принять наши предложения? — спросил Хартли Прайор.

— А вот пусть Хаттон расскажет нам об этом, — ответил секретарь. Хаттон, ты ведь ездил в Литтл-Марплтон, не так ли?

Хаттон вынул трубку изо рта и рассмеялся.

— Да, и в общем-то это был не самый приятный визит.

— Расскажи нам, — предложил председатель.

— Вся проблема в том, что в местном приходе есть один сквайр старого толка — старик Мэтью Финмер. Взгляды и веяния двадцатого века ему чужды, и он хочет самостоятельно управлять деревней, церковью и всем-всем, причем железным кнутом. По-хорошему он способен на это — большинство местных жителей являются его арендаторами, так что этот сквайр там что всеобщий покровитель. Сварливый старикашка с жестким характером, да еще и скупой до ужаса, хотя денег у него предостаточно. Год назад его жена умерла — бедная женщина! — думаю, он доставил ей хлопот. То ли раскаявшись в плохом обращении с ней или, предположим, дело в сильной привязанности, но он захотел в память о жене вместо обычного стекла установить витраж в восточной части алтаря, а заодно увековечить и собственное имя, поместив его на огромной латунной табличке под подоконником прямо над жертвенником.

Ни с кем не советуясь, он обратился к парнишке, который называет себя художником. Сам по себе Финмер особым вкусом не одарен — максимум может судить о лошадях да о выпивке. А вот в искусстве он точно ничего не смыслит. Так вот, он пошел к тому парню — Гастингсу…

— Гастингс? — переспросил Стэнхоуп. — Знаю я этого скота, — Стэнхоуп никогда не стеснялся в выражениях, — третьесортный маляр, я бы не стал нанимать его даже установить окна в свинарнике — после его руки через них любая приличная свинья будет казаться бесноватой. Продолжай, Хаттон.

— Так вот, этот Гастингс состряпал Финмеру набросок, и тот сказал что это то, что надо.

— Еще бы, — буркнул Стэнхоуп.

— Затем он поручил викарию созвать приходской совет. Финмер — церковный староста и, как вы можете предположить, одновременно и глава совета. На самом деле он один и выполняет все его функции. Викарий мягко намекнул, что все в самом деле не по-должному, чем, бедняга, обрушил на себя гнев старика. В итоге они пришли к компромиссу и все-таки договорились просить разрешения на установку витража. Вот такие дела.

Да, на прошлой неделе я действительно был там и встретился и с викарием, и со сквайром. Викарий толком ничего сказать не смог, а вот старый Финмер буквально набросился на меня. Я попытался убедить его обратиться к художнику, который может спроектировать что-то подобающее церкви — скажем, ажурное прямое окно или что-то вроде того. Но он и слышать ничего не хотел. Сказал, что уже сделал Гастингсу заказ, стекло в процессе изготовления, и он не намерен тратить лишние деньги из-за вмешательства каких-то пустоголовых идиотов.

— То есть нас? — спросил каноник Рашмер.

— То есть нас. Он добавил, что собирается установить витраж, не взирая на наше согласие.

— Естественно сделать этого он не сможет, — сказал Литтлпорт. — Давайте еще раз оценим эскиз.

Пеннингтон развернул огромный рулон и приколол его к шкафу булавками. Все встали со своих мест и образовали у рисунка полукруг. Это в самом деле был абсолютно бездарный проект с грубыми линиями, в вычурных, кричащих цветах. Он изображал святую Сесилию [4] В католической церкви является покровительницей церковной музыки. , (покойная миссис Финмер вроде как была пианисткой и играла на церковном органе) в желто-зеленых одеждах, с немыслимой арфой и в окружении восхищенных длинноволосых ангелов с радужными крыльями в аляповатых робах.

— Ох! — вырвалось у Стенхоупа. — Какая кошмарная нелепость! Это непозволительно — никуда не годится!

Все единодушно согласились с ним, и секретарю поручили вернуть проект казначею, сопроводив его ярко выраженным осуждением и советом не выдавать разрешения на установку витража. После комитет перешел к обсуждению других дел.

Без десяти час они пришли к согласию по вопросу новой запрестольной перегородки в церкви Кэтфилда. Секретарь вновь взглянул на длинный список дел.

— Следующий вопрос достаточно сложен, — сказал он. — Он касается Вестингхерстской церкви — они хотят перенести орган в старинную часовню возле алтаря. То есть перенести его в западную часть церкви и восстановить часовню. Я думаю, что лучше обсудить это дело после обеда.

Сказано — сделано. Члены комитета начали облачаться в пальто и шляпы и расходиться группками по ресторанчикам. Почти все ушли, но Хаттон все еще сидел за столом. Стэнхоуп закурил трубку. Он обратился к товарищу:

— Я собираюсь пообедать в «Колокольчике». Хаттон, пойдешь со мной?

— Нет, — ответил тот. — Я принес обед с собой и съем его здесь. Мне нужно, эм-м, написать пару писем.

— Хорошо, — сказал Стэнхоуп, возвращаясь к столу. — О! Я ее даже не заметил!

Он взял в руки книгу.

— Что это?

— А, сообщение от «Общества защиты памятников старины». Думаю, Хенлоу оставил его для нас посмотреть. Интересно, что в нем говорится о старом рынке в Фраттенбери? — он глазами прошелся по содержанию. — Мм, пятьдесят вторая страница не разрезана.

Хаттон передал ему нож для бумаги, вернее нож, использовавшийся Хенлоу для этой цели. На самом деле это был небольшой кинжал с массивной бронзовой рукояткой и лезвием порядка шести дюймов в длину. Стэнхоуп разрезал им листы книги.

— М-да, здесь не так-то много, я погляжу. Клянусь, Хаттон, этот малыш выглядит довольно опасным, — он положил нож на стол. — Ну что ж, пойду я тогда. Увидимся в половине третьего.

Хаттон кивнул. Он вынул из кармана какую-то бумажку и начал внимательно ее рассматривать. Стэнхоуп вышел из кабинета и по привычке взглянул на часы: без трех минут час!