Френсис Локридж - Невидимый противник (сборник)

Он откинулся на спинку стула, хотя ему было явно неудобно, так что его полузакрытые глаза были направлены в лицо человека, стоящего против него. Это был Филипп Ланцио — волосы с проседью, ясные глаза и смуглая кожа. Рядом со стулом Вульфа помещался маленький столик со стаканом и несколькими бутылками пива, а с другой стороны, чуть ли не у него на коленях, сидела с тарелкой чего-то в руке Лизетта Пити. Лизетта была остроумным созданием и уже имела здесь много друзей, несмотря на неопределенность своего положения. Она была гостьей Рамзея Кейча, который прибыл из Калькутты и представил ее как свою племянницу. Вукчич сказал мне, что Мария Мондор сплетничала после завтрака, будто Лизетта была просто кокоткой, которую Кейч подцепил в Марселе, но, несмотря на это, Вукчич заметил, что для человека, носящего имя Кейч, вполне уместно иметь племянницу, носящую имя Лизетта, и если это даже и не так, то какая разница — ведь ее счета оплачивает Кейч.

В то время, когда я приблизился, Ланцио закончил какой-то разговор с Вульфом, резко повернулся и вышел в большую комнату, из которой через дверь донесся звук радио.

Я оказался рядом с ним перед дверью в гостиную. Он смотрел на три находящиеся там пары, но, по-видимому, замечал только одну. Мама и папа Мондор запыхались и отдыхали, Рамзей Кейч со своей гейшей продолжал танцевать, не обращая ни на кого внимания. Дина Ланцио и Валенко также не изменили своих поз, которые я уже имел возможность наблюдать. Что-то произошло рядом со мной. Ланцио ничего не говорил, и я не заметил, чтобы он сделал какой-нибудь жест. Вероятно, это было подобно телепатии. Двое резко остановились. Дина прошептала несколько слов своему партнеру и подошла к мужу. Я отступил в сторону, чтобы дать ей пройти, но она не обратила на меня внимания.

— Ты не любишь танцы, дорогой?

— Разве это танец? Ты же знаешь.

— Но, — она засмеялась, — они называют это танцем, разве они не правы?

— Пусть и танцуют. Тебе это делать незачем. — Он улыбнулся каменной улыбкой.

Подошел Валенко. Остановился около них, поглядел на их лица, рассмеялся и фамильярно похлопал по плечу Ланцио: «Ага, дружище».

После этого он поклонился Дине: «Благодарю вас, мадам», — и, крупно шагая, удалился.

Она сказала, обращаясь к своему мужу:

— Филипп, дорогой, если тебе не нравится, что я танцую с твоими коллегами, то можешь прямо сказать мне об этом. Я ведь сама не испытываю от этого большого удовольствия…

Поскольку не было заметно, чтобы она нуждалась в моей помощи, я отошел в глубь столовой и уселся. В течении почти получаса я так и сидел и смотрел по сторонам, словно находился в зоопарке. Было почти шесть часов, когда в комнату влетела Констанция. Она сменила свою верховую одежду. Оглянувшись вокруг и обнаружив, что никто не обращает внимания на ее появление, она подошла ко мне.

Я заметил:

— Я видел вас на лошади несколько часов тому назад. Не хотите ли стаканчик имбирного пива?

— Нет, благодарю.

Таким снисходительным тоном говорят со своим дядюшкой.

— Было очень мило с вашей стороны сообщить моему отцу, что мистер Толман ваш друг.

— Не стоит благодарности, — махнул я рукой. — Раз вы довольны, значит, все в порядке.

— Конечно, я довольна. Мне нравится Америка. И, пожалуй, после всего я выпью чуточку имбирного пива. Нет, не двигайтесь, я добуду все сама.

Не думаю, чтобы Вукчич слышал хоть слово из нашего разговора, хотя и находился рядом. Его глаза были прикованы к его бывшей жене, которая сидела между Ланцио и Сервеном и разговаривала с Вульфом. Я заметил за ним эту тенденцию еще за завтраком. Я также заметил, что Леон Бланк демонстративно избегает Ланцио и не разговаривает с ним. Все это подтверждало версию Берина об украденной должности в отеле «Церковный Двор». Что касается самого Берина, то тот, казалось, находил удовольствие пристально разглядывать Ланцио, тоже не произнося не слова. Вообще атмосфера царила явно неприятная. Здесь смешалось все: и сплетни мамаши Мондор относительно Лизетты, и ревнивые замечания относительно особенностей приготовления салата и винегрета, и неприязнь группы людей к Ланцио, и, наконец, какой-то душный туман, который, казалось, окутывает фигуру Дины Ланцио. Мне всегда казалось, что есть женщины, которым достаточно трех взглядов, чтобы лишить спокойствия любого мужчину. И не только лишить спокойствия. Они способны затянуть его в любое болото.

Я продолжал терпеливо сидеть и наблюдать, когда же Вульф попытается сдвинуться с места. Вскоре после шести он, наконец, поднялся на ноги, и я последовал за ним на террасу и далее по тропинке к нашему «Апжуру». В наших комнатах он поместился в кресле, стоявшем около окна, которое имело такие размеры, что он влезал туда без особых затруднений. Затем он откинулся на спинку и прикрыл глаза, совсем спрятав их под бровями, и скрестил пальцы в центре жилетки. Это было величественное зрелище. Теперь его ничто не заботило: ни далекая квартира, ни привычные удобства, ни даже орхидеи.

— Как я понимаю, Берин собирается завтра утром сделать свои знаменитые колбаски?

Никакого эффекта. Я попробовал другое:

— Как вы относитесь к тому, чтобы обратно лететь на самолете?

Ничего.

— Кстати, вчера вечером произошла авария поезда в Огайо. Погибло около ста человек.

Он приоткрыл глаза и изрек:

— Я уволю вас, как только мы вернемся в Нью-Йорк. Детали мы уточним после приезда.

В дверь постучали. Я поднялся, прошел через холл и отворил. Меня вообще трудно удивить, но в данную минуту я был близок к этому. Там стояла Дина Ланцио.

Ее глаза, как всегда, глядели томно, но отнюдь не сонно. Она спросила низким голосом:

— Могу я войти? Мне хотелось бы повидать мистера Ниро Вульфа.

Я отступил назад и, когда она прошла, запер дверь. После этого я указал на комнату, где помещался Вульф. Она поблагодарила и пошла впереди меня. Наше появление вызвало на лице Вульфа некоторое подобие экспрессии. Он наклонил голову.

— Польщен честью, мадам. Прошу прощения, что не поднимаюсь, но эти кресла… Стул, Арчи!

Она явно нервничала и оглядывалась вокруг.

— Могу я поговорить с вами наедине, мистер Вульф?

— Боюсь, что нет. Мистер Гудвин является моим конфиденциальным ассистентом.

Она заколебалась, опять посмотрела на меня и сделала шаг по направлению к креслу, в котором восседал Вульф.

— Так мне будет трудно… Но все равно, я должна рассказать кому-нибудь. Я много слышала о вас… в старые дни… от Марко… Я должна рассказать кому-нибудь, а здесь нет никого, с кем бы я могла откровенно поговорить. Дело в том, что кто-то пытается отравить моего мужа.

— Ах, вот как. — Глаза Вульфа опять сузились. — Вы присядьте, пожалуйста. Гораздо лучше разговаривать сидя, не так ли, миссис Ланцио?