Френсис Локридж - Невидимый противник (сборник)

— Ну,— сказал Грэди,— это ваше фото, не правда ли? Не будете же вы это оспаривать?

Джон не был уверен в своем голосе, он вообще ни в чем не был уверен. Вопросы кружились в мозгу. Он покачал головой. Он не может отрицать, что это его снимок. Где и. когда был сделай этот снимок? И кем сделан?

— У вас есть объяснение? — спросил Грэди.— Вы не видели Нору Эванс, никогда не были в ее квартире, а здесь ваш снимок. Он стоит на столе...

Грэди замолчал. Джон все еще качал головой. Он почти не слышал слов Грэди, так сильно мучали его вопросы, одолевали сомнения. «Разве ты уверен? — строго спрашивал его некто.— Разве ты не был в этой квартире?. Ведь когда ты вошел в переднюю, она показалась тебе знакомой. Потому что она такая же, как многие другие квартиры? Или ты уже бывал здесь? Может быть, ты забыл, что уже был здесь?»

Сомнения вихрем кружились в голове. Должно быть, все же это фантазия. Игра воображения! Даже мысль, что это могло случиться, казалась ему чистым безумием! Ведь не мог же он жить второй жизнью и забыть об этом. Провал в памяти? Знал эту девушку и убил ее? Неужели его рассудок, потрясенный случившимся, пытался предать забвению события его жизни, включая этот ужаснейший факт?

Странная вещь — человеческий мозг, думал Джон. За эти несколько часов он привык к сюрпризам и понял, что в мире не обязательно царит порядок и что логика вещей — только внешняя сторона!

И вдруг ему показалось, что этот вихрь страха, этот кошмар, тяготевший над ним,— всего лишь мыльный пузырь, который внезапно лопнул. Осталось только мерцание в глазах, только эхо вопросов.

— Карточку мог оставить здесь убийца,— негромко, но отчетливо сказал Джон.

Грэди усмехнулся.

Затем они повели Джона в спальню, где стояла двуспальная кровать, и спросили, не освежилась ли его память при виде ее. Провели в ванную и показали полотенце, брошенное на пол. Выходя из ванны, Нора Эванс вытерлась этим полотенцем и в спешке уронила его. Грэди нагнулся и потрогал.

— Все еще влажное,—заметил он.

Джон молчал.

Грэди открыл аптечку и показал коробку с электробритвой.

— Ваша, не правда ли?

— Нет,— ответил Джон и обратился к Шапиро.— Я ведь уже объяснял вам, что еще не пользовался такой вещью.

— Верно,— подтвердил Шапиро.— Это вы мне, во всяком случае, говорили.

— Вы могли заметить, что я не умел с ней обращаться,— сказал Джон.

— Верно. Я это видел.

Потом они с Джоном отправились в маленькую кухню, где на столе стоял завтрак.

— Вы имели привычку здесь завтракать,—сказал Грэди.

Джон покачал головой.

Снова пошли в комнату, открыли большой шкаф, где висели платья.

— Эти вещи вы ей купили, не правда ли? — спросил Грэди.

Джон промолчал.

Грэди указал на купальный халат, висевший на крючке на задней стенке шкафа.

— Ваш, не правда ли?

— Нет,— ответил и на этот раз Джон, а Грэди только прищелкнул языком.

Видимо, они не смогли установить, что это мой халат, и поэтому оставили его здесь. Потому-то Грэди только прищелкнул языком, подумал Джон. Это заинтересовало его, но вряд ли имело большое значение.

Они вышли из квартиры и спустились вниз. Толстого мужчины с пылесосом в вестибюле уже не было.

Вероятно, толстяку приказали находиться там в определенное время, а потом он занялся своими обычными делами, подумал Джон.

Они поехали обратно в полицейский участок, где Джона Говарда зарегистрировали как подозреваемого в убийстве. У него взяли отпечатки пальцев, сообщили ему, что теперь он может позвонить по телефону, и показали телефонную кабину. Он полез было в свой пустой карман, но Шапиро протянул ему десятицентовую монету.

Джон вошел в кабину, опустил монету и стал набирать номер телефона единственного человека, с которым хотел сейчас говорить. Однако, не закончив набирать, он повесил трубку. Монета выскочила внизу автомата, он вынул ее и отдал Шапиро.

— Не отвечает,— сказал он.— Попробую позже.

Его привели обратно в камеру и заперли. Он посидел немного на нарах, закрыв глаза руками, чтобы собраться с мыслями. Потом лег и заснул. Ему снились тревожные сны, но когда он проснулся, то не мог ничего толком вспомнить, кроме череды каких-то лиц, подобной фотомонтажу.

Проснувшись от шума, он взглянул на часы. Было уже больше пяти. Значит, они долго его не тревожили— проспал почти семь часов. Еще не придя в себя, он вдруг почувствовал, что его здесь забыли. Он понимал, что это беспочвенный страх, но в первый момент захотелось броситься к запертой двери и стучать в нее. Порыв быстро угас. Он сел, закурил сигарету и обнаружил, что способен острее мыслить, чем прежде. К нему постепенно вернулась способность логически мыслить.

Все происшедшее не ошибка, теперь Он уверен в этом. Существовал человек, который это намеренно подстроил. Тщательно продумал свой план шаг за шагом, от начала до конца, включая зверское убийство молодой девушки. Жестокое преступление имело целью погубить Джона, и жертвой его уже оказалась стройная очаровательная девушка, которая, вероятно, верила, что к ней прикасаются руки ее возлюбленного.

Все было проведено по плану. Надо это как следует обдумать, сказал себе Джон.

Надо постараться вникнуть в этот план, проследить за ходом мыслей своего противника. И это должен сделать он сам. Полиция имела против него достаточно материала — теперь это было ясно. Против него были улики, начиная от самых незначительных и кончая крупными. Улики были ложные, но их было множество. А он в свое оправдание мог привести только голые слова. Он нуждался в большем.

Шапиро открыл дверь и спросил Джона, не голоден ли он. Джон сказал: «Да». Снова послали кого-то за завтраком и сигаретами — Шапиро распорядился по телефону. Еда была безвкусная, но с голоду он съел ее. Когда закончил, снова явился Шапиро и сообщил, что капитан хочет с ним поговорить.

Капитаном оказался Миллер. Он сидел один в маленьком кабинете за письменным столом и казался очень широким в плечах. Просматривал бумаги и раскладывал их в плоские коробки.

Миллер занимался этим довольно долго и после прихода Джона. Шапиро закрыл дверь, они остались вдвоем. Наконец, Миллер взглянул на Джона и сказал:

— Садитесь, мистер Говард.

После чего продолжал заниматься бумагами. На нем были очки, которые он снял, когда взглянул на Джона.

— Ну,— сказал он,— вы имели время обо всем подумать. Понять, как обстоят ваши дела.

— Это вы мне уже объяснили,— ответил Джон.

— Хорошо,— сказал Миллер и спросил: — Ребята с вами хорошо обращались? У вас нет жалоб?

— Нет, мне не на что пожаловаться,— ответил Джон.

— Они делают лишь то, что требует служба,— пояснил Миллер.— Вы здравомыслящий человек и должны это понимать.