Агата Кристи - Долгое прощание (сборник)

— Сегодня я обыскал его письменный стол. Там револьвера не было. Я просил его жену спрятать оружие. Но сегодня она сказала, что не сделала этого.

— Когда именно она сказала? — спросил Олс,

— Когда вернулась домой, до того как я позвонил в полицию.

— Вы обыскали письменный стол? Зачем? — спросил Берни Олс, равнодушно глядя на меня, словно его не интересовал мой ответ.

— Парень здорово напился, и я подумал, что было бы неплохо убрать от него оружие. Но в ту ночь он не пытался покончить с собой. Он просто инсценировал это.

Берни кивнул, вынул изо рта изжеванную сигарету, бросил ее в пепельницу и сунул в рот новую.

— Я бросил курить,— объяснил он.— Стал от курения сильно кашлять. Но эта штука до сих пор не дает мне покоя. Как-то не по себе, если не держу во рту сигарету. Вы должны были присматривать за ним, когда он оставался один?

— Никоим образом. Он пригласил меня к обеду. Мы с ним поговорили, он был очень угнетен тем, что не ладилось дело с книгой. И не придумал ничего лучшего, как напиться. Не думаете же вы, что я должен был отнять у него бутылку?

— Я еще ничего не думаю. Просто пытаюсь представить себе всю картину. А сколько вы сами выпили?

— Я пил только пиво.

— Плохо, что вы здесь оказались, Марлоу. За что был выписан этот чек? Тот, который он выписал, а потом разорвал.

— Все уговаривали меня пожить здесь и присматривать за ним. Все — это он сам, его жена и его нью-йоркский издатель, некий Говард Спенсер. Вы можете его спросить. Я отказался от этого. Потом она сказала мне, что ее муж где-то лечится — она не знает, где именно,— и просила меня разыскать его и доставить домой. Я выполнил это поручение. И один раз мне пришлось тащить его пьяного из сада в дом и класть в постель. Мне не хотелось этим заниматься, Берни. Я делал это против своего желания, просто у меня не было иного выхода.

— Это не связано с делом Ленокса?

— О праведное небо, это же совсем не дело Ленокса!

— Совершенно верно,— сухо заметил Олс.

В дом вошел мужчина,, он поговорил с криминалистом, затем обратился к Берни.

— Там приехал доктор Лоринг, капитан. Говорит, что его вызывали. Он лечащий врач жены покойного.

— Впустите его!

Мужчина вышел, и появился доктор Лоринг со своим черным чемоданчиком. On был холоден и элегантен в летнем костюме. Лоринг прошел мимо, не посмотрев на меня.

— Она наверху? — спросил он Берни.

— Да, в своей комнате.

Берни встал.

— Зачем вы прописали ей димедрол, доктор?

Лоринг бросил на него злобный взгляд.

— Я прописываю своим пациентам то, что считаю нужным,— холодно ответил он,— и не намерен объяснять причины. Кто сказал, что я прописал ей димедрол?

— Я. Там наверху баночка, и на ней стоит ваше имя. У нее в ванной целая аптека. Наверно, вам неизвестно, доктор, что у нас в управлении есть довольно полная коллекция таблеток. Голубой горошек, красные птички, желтый Джек, идиотские шарики и другие. Димедрол-— одно из самых скверных средств. Его, как я слышал, принимал Горинг. Глотал их по 18 в день, чтобы быть пьяным. Наш военный врач потратил три месяца, чтобы отучить его от этого.

— Мне неизвестно, что обозначают эти названия,— ехидно сказал Лоринг.

— Неизвестно? Плохо. Голубой горошек — это амитал натрия. Красные птички — секонал, желтый Джек — нембутал. Идиотские шарики — барбитурат с кодеином. Димедрол :— синтетический наркотик, который вызывает привычку к нему, а вы так легко прописываете его. Разве эта дама серьезно больна?

— Пьяница муж может вызвать у жены серьезные недуги,— ответил Лоринг.

— С ним вы не хотели заниматься? Очень плохо. Миссис Эд наверху, доктор.

— Вы наглец! Я доложу о вас.

— Да-да, доложите, пожалуйста,'-—сказал Берни.— Только сначала позаботьтесь о том, чтобы у дамы прояснилась голова. Я должен допросить ее.

— Я сделаю то, что сочту нужным для ее состояния. Вы случайно не знаете, кто я? И только для ясности я скажу: мистер Эд не был моим пациентом. Я не имею дела с алкоголиками.

— Имеете дело только с их женами? — проворчал Берни.— Да знаю я, кто вы, доктор. И умираю от страха,-Моя фамилия Олс. Капитан Олс.

Лоринг поднялся по лестнице. Берни снова сел и усмехнулся,

— С людьми такого сорта нужно быть дипломатичным,—: заметил он.

Из кабинета вышел мужчина в очках и подошел к Берни.

— Капитан!

— Выкладывайте!

— Рана контактная, типичная для самоубийства. На револьвере мы вряд ли найдем отпечатки пальцев. Он весь в крови.

— Может ли это быть убийством, если человек спал или был сильно пьян? — спросил Берни.

— Конечно, но на это нет никаких указаний. Револьвер «веблей». Для этого оружия характерно, что курок взводится с трудом, но спуск очень легкий. Положение оружия объясняется отдачей при выстреле. Я не нашел ничего противоречащего самоубийству. Многое зависит от содержания в крови алкоголя. Если оно чересчур высоко, то...— Он замолчал и пожал плечами.— ...то, возможно, я усомнюсь в том, что это обыкновенное самоубийство.

— Спасибо.

Мужчина вышел, Берни посмотрел на ручные часы, потом на меня.

— Хотите сматывать удочки?

— Конечно, если вы разрешите. Я думаю, что меня подозревают.

— Мы можем позже доставить вам это удовольствие. Только находитесь в таком месте, где вас можно будет найти. Вы же служили в криминальной полиции и знаете все, что нужно. Во многих случаях надо работать быстро, пока не пропали улики. Здесь же наоборот. Если было убийство, то кого можно подозревать? Его жену? Ее здесь не было. Вас? Хорошо, вы были одни в доме и знали, где находится револьвер. Идеальные обстоятельства. Все, кроме мотива. Кроме того, мы должны принять во внимание и то, что вы нам позвонили. Если бы вы его убили, то, думаю, вы бы не стали так вызывающе вести себя.

— Большое спасибо, Берни. Это я хорошо знаю.

— Прислуги дома не было, у нее был выходной. Конечно, кто-то мог случайно зайти в дом. Но этот человек должен был знать, где находится оружие Эда, должен был застать его столь пьяного или спящего и должен был нажать на спуск в тот момент, когда сильный треск моторной лодки мог заглушить звук выстрела. Он должен был удрать отсюда до того, как вы вернулись в дом. Этого допустить я не могу.

Я встал и собрался уходить.

— Хорошо, Берни. Я весь вечер буду дома.

— Хочу сказать вам еще вот что,— задумчиво проговорил Берни.— Этот Эд был звездой среди писателей. Много денег, прекрасная репутация. Я в этом дерьме мало смыслю, но даже в бардаке найдутся люди более приятные, чем в его книжках. Это дело вкуса, и меня, как работника полиции, это не касается. Кроме денег у него была красивая жена, много друзей и никаких забот. Хотелось бы мне знать, почему все показалось ему таким ужасным, что он нажал на спуск? Какова причина его самоубийства? Если вам что-нибудь известно, постарайтесь разгадать это. Ну, до свидания!